— К чему эти бестактные вопросы? — не выдержал Геннадий Дмитриев. — Вы все еще нас подозреваете? — Многие люди могли совершить эту кражу. Дело запутывается, становится затяжным и дорогим. Придется проверять алиби и связи многих людей. Для ведения расследования потребуется десяток опытных оперативных сотрудников, следует обеспечить их толковым руководством. Стоить это будет больше пятидесяти долларов в день, плюс дополнительные расходы… Попрошу вас, не перебивайте меня. Я отказываюсь проводить такую операцию. — Но ведь что-то уже сделано! — воскликнул Шувалов. — Шаг вперед сделан! — Можно предположить с достаточной вероятностью — мы нашли одно звено. Виктор обнаружил мастерскую, где шьют шапки и шубы из шкур кошек. Как шкурки туда попадают, через кого — неясно. Может быть, там пущены под нож и шкурки дорогих для вас русских голубых. При этих словах Шувалов застонал. — Ну, нашли вы эту поганую мастерскую, — проворчал Верхов. — Придете туда, а вам от ворот поворот. Кто же признается в таких делах? — Резонное замечание, — согласился Грай. — У нас нет возможности заставить мастера говорить. Копейкин зашевелился на диване. — Предлагаю воздействовать на скорняка в интересах дела особым способом. — Что за способ? — поинтересовался Шувалов. — Старый, как мир — заплатить ему, и он выдаст необходимую информацию. Ирина Харитонова дернулась было что-то сказать, но прикусила язычок. Может быть, оттого, что не было ее соседа Германа Еремина и не с кем стало посоветоваться? Наши гости заговорили разом, оценивая эту возможность. Грай выждал две минуты и, повысив голос, заставил всех замолчать. — Вижу, вы уже обсудили эту идею, и, хотя она не кажется мне привлекательной, я хотел бы услышать конкретный ответ — да или нет? — Опишите нам скорняка, нуждается ли он в деньгах, — попросил Копейкин. — Виктор, расскажите гостям о скорняжной мастерской, — приказал Грай. Я рассказал, как нашел мастерскую Левитина, описал его горящие голодным огнем глаза. — Семья молода, бедна, алчна, я полагаю, за приличную сумму они шепнут нам имя своего поставщика. — Какую сумму вы считаете достаточной? — поинтересовался Копейкин. — Это вы должны решить сами. Сначала нужно решить, стоит ли это делать. Что скажете, Александр Николаевич? — Мне неприятна сама идея подкупа кого бы то ни было. Но если мы другим способом не можем узнать имя подлеца, который сводит на нет все наши усилия, я — за. — Вы, Копейкин? — Информация стоит дорого, но ее отсутствие обходится нам еще дороже. Я тоже — за. — Ваше мнение, Ирина? — Если все выскажутся «за», я присоединяюсь к общему мнению. — Вы, Геннадий? — Я столько денег на кошку угрохал и такие имел надежды на материальный успех, что откровенно говоря, думал — кошка будет меня кормить. Я готов раскошелиться. — Вы, Верхов? — Я подозревал, что этим может дело кончиться. Нам этих людей рекомендовали как лучших детективов в городе, мы на них надеялись. А они прозевали еще одного кота, они не способны проявить гибкость и изобретательность и снова просят у нас денег, чтобы купить какого-то подонка. Проклинаю тот час, когда согласился прийти сюда. — Так вы за или против? — Я так полюбил этого чертова кота, что ничего не могу поделать с собой. Готов на все ради его возвращения. Я — за. — Вы, Надежда? — Кот пропал, можно сказать, на моих глазах. Это бесстрашные жулики высокого класса. Если есть возможность разоблачить их тихо, без драки, я — за. — В таком случае повторяю вопрос, — откашлялся Копейкин. — Какую сумму вы считаете достаточной? После бурного обсуждения решили, что достаточно будет пятьсот долларов, каждый из них дает по пятьдесят, остальные средства пойдут из кассы клуба… — Я надеялся, — простонал Копейкин, — русская голубая озолотит нас, а она пока — разоряет. Я помог одеться всем, кроме грубияна Верхова. Он, пыхтя, сам влез в коричневое пальто на вате. Гости спустились вниз с холма, к трамваю, всего Две остановки до метро «Автово», Шувалов решил пойти пешком, и я напросился его проводить. Мы направились по дорожке на гребне холма, плавно изгибающейся вдоль шоссе. Я неплохой ходок, но Шувалов оказался так легок на ногу, что я едва успевал за ним. Среди старых деревьев мелькнула кошка и перебежала нам дорогу. На всякий случай, я потихоньку три раза сплюнул через левое плечо, как делаю всегда в таких случаях. Шувалов заметил и рассмеялся: — Если вы такой суеверный, тогда давайте свернем, пройдем через улицу Морской Пехоты, если повезет, я вам покажу уличного кота, который стоит миллион. Мы спустились с холма, пересекли шоссе и трамвайную линию, пошли по лужайке, лежащей перед домами. — Вы, наверное, пошутили насчет миллиона? — спросил я как можно сдержаннее, потому что эта информация меня, прямо скажем, взволновала не на шутку. — Нет, я серьезно. Иногда на улицах Петербурга можно видеть кота, который стоит больших денег. — Откуда же ему туг взяться? — После войны навезли со всех областей, поэтому теперь такого котяру можно встретить — ахнешь! Я видел трех, которые потянут не меньше чем на миллион каждый. — Вы поймали их? — Нет, хлопотно очень. — А я бы рискнул… Да за миллион я тигра поймаю! У меня дед — охотник был, ходил на кабана, на медведя, на Гитлера… Шувалов рассмеялся. Мы потопали по берегу речки Красненькой, нырнули под трамвайный мост и около вентиляционного выхода метро, окруженного деревьями и кустами, в свете фонаря, на асфальте увидели кота. Кэт как кот, на вид вполне обыкновенный, только полосатый весь до кончика хвоста. Я сразу придумал ему имя — Шлагбаум. — И вы не ошибаетесь? — засомневался я. — Он действительно ценный? — Вы занимаетесь кошками несколько дней. Чтобы научиться отличать плохого кота от хорошего, нужен год. А чем отличается хороший от очень хорошего — вы поймете через десять лет. А может быть, и никогда не поймете. Я биолог и давно занимаюсь кошками. Вглядитесь, какая стать, глаза, уши, морда, окрас… Это же невиданный русский кот великолепных кровей! Полосатый, как шлагбаум, у него даже усы полосатые! — Откуда же ему тут взяться? — Это одна из тайн Петербурга. Может быть, в прошлом веке их вывели обладающие чувством юмора отставные солдаты, которые несли службу в полосатых будках. Может быть, сама природа-мать делает нам подарок, и это нужно заметить, подобрать животное, помочь ему выжить. Я уже год наблюдаю за этим котом, специально хожу на прогулку. — А вы не пробовали пригласить кота в гости? — Пробовал, — смутился Шувалов. — Но он не торопится сменить прописку. Рядом остановится пьяненький мужичок в пыльном ватнике, тоже уставился на кота и стал прислушиваться к разговору. Я оттолкнул пьяного: — Нечего подслушивать… — и спросил Шувалова: — Не возражаете, если я возьму кота на воспитание? — Если он пойдет к вам, берите. У него нет хозяина. — Мой кот! — нахально громко заявил пьяный. — Мы здесь по вечерам гуляем. Миллион, который я считал своей законной добычей, мог ускользнуть из рук. Кулаки сжались сами собой. Шувалов удержал меня, предложил пьяному: — Если он ваш, попробуйте взять. — Мой, не сомневайтесь! Мурзик, Мурзик, пойдем до дому. Я тебе колбаски закусить дам, молочком запьем. У меня есть, не сомневайся. Кот продолжал сидеть в величественной позе, не обращая на нас никакого внимания. Пьяный подошел к нему, наклонился, взял на руки, выпрямился и гордо посмотрел на нас: — Я же говорил, что это — мой Мурзик! А вы — жулье! — Мужичок, чвыкая стоптанными валенками, пошел к домам, до которых было метров триста. Пронырливый пьяница уносил мою законную добычу! Я хотел ринуться вслед, но Шувалов взял меня за руку: — Подождите, по-моему, кот здесь не один. Я оглянулся, но никого не увидел. Шувалов же смотрел вниз. За оградой в кустиках что-то шевельнулось и послышалось тоненькое: — Мя-я-у… Мя-я-у… Кот на руках человека сердито завозился, зашипел.