Единственное, что ее совершенно не радовало, так это мысли о том, когда дадут о себе знать бабушка с дедом или мама и смогут ли они преодолеть стену между ними, ставшую еще выше после ее лжи. * * * Вода в ванне опасно приблизилась к краю, когда Джо опустилась в пену. Воздух на улице стал по-настоящему осенним, на деревьях совсем не осталось листьев. Она обратила на это внимание, когда поднималась вверх по холму. Она лежала в душистой воде, бокал вина стоял рядом, фоном негромко звучал альбом Эда Ширана. Джо обдумывала тот вопрос, который ей задал Мэтт. Хотела бы она когда-нибудь иметь семью? Она как-то не задумывалась об этом. Когда она только вернулась в Солтхэйвен, одиночество мучило ее. Но потом она настолько погрузилась в дела, что только в минуты затишья или когда кто-нибудь задавал ей личные вопросы, Джо начинала гадать, будет ли у нее своя семья. Ей никогда не хотелось быть одной из тех женщин, которые способны существовать, только если в их жизни есть мужчина. Джо была сильной, независимой, в ней было все то, что, по мнению Кертиса Дархэма, позволяло ей успешно вести бизнес. Но иногда ей хотелось иметь чуть больше. Джо подумала о Мэтте, который был надежным поставщиком и каждый день привозил в кафе продукты с фермы. Она видела их с Поппи, и, несмотря на его жалобы на усталость после обустройства лагеря в его квартире, понимала, что он наслаждался каждой минутой. Ему явно хотелось быть семейным человеком, и Джо задумалась о том, с кем бы ему устроить свидание вслепую. Сначала она думала, что предложение ему не понравится, но теперь ей казалось, Мэтт согласится. Его сестра Анна намекала, что у него почти нет времени для себя. Джо решила, что, когда она в следующий раз присоединится к группе гуляющих под руководством Джесс, она посмотрит, кто в Солтхэйвене будет идеальной парой для ее друга. Потому что Мэтт заслуживал кого-нибудь милого. Он отличный кандидат в мужья, решила Джо, и в ее силах сделать для него что-то хорошее. Допив вино, она выбралась из ванны, решив полежать на диване под хорошее кино. Она слушала, как вода уходит в слив, и когда она хлюпнула в последний раз, в голову Джо пришла новая идея. Ее семья наконец собралась в Солтхэйвене, именно этого она так давно хотела. Пусть способ, которым она воспользовалась, не идеален, но с этого можно было начать, не так ли? Надев джинсы и джемпер цвета шоколада, Джо распустила волосы, подсушила их феном, взяла пальто и ключи. Она ничего не предпринимала почти двадцать четыре часа, всё, хватит. Джо начала спускаться с холма мимо дома Сэлли, мимо бунгало деда и бабушки – она не придала значения тому, что в их окнах горит свет, – мимо Морриса Иклса, который старался придать художественную форму опутанному проволокой кусту на лужайке перед домом. Кусту оставалось только ждать спасения весной. Она дошла до начала пирса и собралась пойти в сторону пансиона «Ласточка», где остановилась ее мама. Но тут она увидела спину Саши, которая шла по пирсу мимо кафе-мороженого. И прежде чем Джо поняла, что она делает, ноги уже несли ее в том же направлении. Этим вечером дул очень сильный ветер. Джо четырежды окликала маму, прежде чем та наконец остановилась около викторианского фонарного столба прямо напротив кафе. – Мама, мы можем поговорить? Саша глубоко вздохнула, но ветер унес ее вздох. Она прислонилась к деревянному ограждению, встав спиной к морю, лицом к кафе. Джо встала рядом с ней, и некоторое время они обе молчали. – Девочкой я любила это место, – призналась Саша. – Я приходила в кафе каждый день, помогала родителям. Я играла в кафе дома, в игровой группе и с няней, если мама и папа работали весь день. Потом я стала старше, и мы с подружками зависали в кафе, пили молочные коктейли, горячий шоколад или чай. Мне нравился наплыв посетителей, нравилось, когда мама и папа просили меня помочь за кассой или принять заказ. Я думала, что когда-нибудь кафе станет моим и я назову его «Сашино кафе у моря». Так я собиралась изменить название, когда стану боссом. – Я не подозревала, что тебя это интересовало. – Не слишком, если честно. Это была несбыточная мечта. Когда я была подростком, все это казалось привлекательным, но я не любила готовить или придумывать рецепты. И определенно я не любила счета – до сих пор не люблю, – и я начала задумываться о том, на что похожи другие места в мире. – Испания, например, – сказала Джо. – Не только Испания. Любое место в Великобритании, за границей… В школе я увлеклась искусством и ремеслами, мне нравилось шить, делать новые вещи. Я помню, что шила себе одежду и делала аксессуары для подруг. А потом Джулия, моя близкая подруга, уехала на Ближний Восток вместе с семьей. Мы переписывались, и она присылала мне фотографии. Ее мама работала в ювелирном бизнесе, они посещали самые изысканные рынки. Я восхищалась этим миром, таким далеким от того, что я могла себе позволить. – Ба и Деду не понравилось, что ты, в конце концов, не захотела это кафе? – Едва ли. Не думаю, что они подозревали о моих мечтах. – Под порывом ветра Саша плотнее запахнула пальто, но он взметнул ее волосы. Они были такого же цвета, как и у Джо, но, став старше, она подстригла их под боб, и они утратили свой прежний блеск. Ей пришлось заправить пряди за уши. – Я всегда была независимой, – продолжала она, – и твоему деду это во мне не нравилось. Но он и сам всегда был таким. Я получила работу в банке. Это было временно, я всегда знала, что такая работа не для меня. Но так можно было кое-что заработать. Я собиралась копить, чтобы потом уехать в Лондон и жить там, где даже по ночам бурлила жизнь. Мне хотелось самой себя обеспечивать, изучать сложности ювелирного дизайна, создавать изысканные украшения. Может быть, даже самой продавать их на рынке, например в Кэмдене или на Брик-Лейн, а в конце концов открыть собственный магазин. – В какой же момент все пошло не так? Саша явно больше не сердилась на дочь, которая обманом заставила ее прилететь в Англию. – Я встретила твоего отца. Они обе развернулись, чтобы посмотреть на море. При свете луны и викторианских фонарей на пирсе его поверхность была еле видна. Под покровом темноты это было совершенно другое место, и казалось, все, что происходило на пляже днем, было всего лишь плодом их воображения. – Я знаю, что произошло, – призналась Джо. – Я говорю о магазине игрушек в городе. – Правда вышла наружу. – Саша покачала головой. – Мне до сих пор очень стыдно за то, что мы сделали, за мое поведение. Я просто слетела с катушек, меня понесло. Я не поняла, что за человек на самом деле твой отец. Когда Алан так легко ушел от меня, он разбил мне сердце. Но дело не только в этом. Мне было стыдно. Еще больший стыд я испытывала за то, что собиралась исписать граффити и ограбить магазин игрушек. – Ты участвовала в других грабежах? – Это был мой первый опыт. – Джо услышала ее сухой смешок. – Я бы сказала, что это стало для меня уроком, испытанием. Но если бы твой отец остался в городе, думаю, он бы убедил меня повторить. – Ты принимала наркотики вместе с ним? Саша ответила не сразу. – Я пила, когда была беременна. Я приходила в ужас при мысли о том, что мои родители сочтут меня недостойной матерью и заберут тебя у меня. Это превратилось в паранойю, и чем больше я тревожилась, тем больше старалась оттолкнуть их от меня, от тебя. И от этого пропасть между нами ширилась. Мы просто не могли снова стать нормальной семьей, которой когда-то были. Они обе молчали, давая свистящему на пирсе ветру возможность унести эти слова мимо кафе в море. – Я рада, что они тебе все рассказали. Мне давно следовало это сделать. – Это не они. – Кто же тогда? – На днях я случайно услышала разговор Хильды. Она не сплетничала, – поспешила добавить Джо, пока ее мама не успела направить свой гнев на Хильду и отправиться на ее поиски. – Она беспокоилась за тебя и за Артура с Молли. – В этом городе люди заботятся друг о друге. Это особенное место. По какой-то причине Джо было приятно слышать, что мама это признает. – Прости меня за то, что я солгала тебе насчет Деда. Волосы Саши не хотели оставаться за ушами, и она повернулась так, чтобы ветер сдувал их с ее лица. – Я была очень рассержена, когда приехала в кафе и увидела вас всех, уютно сидящих со стаканами глинтвейна в руках. Вы смеялись и шутили. У меня было такое чувство, что вы шутите надо мной. – Нет, мама. Мы смеялись по другому поводу. – Я знаю. По выражению твоего лица я поняла, что ты сделала это от отчаяния. Ты помнишь тот случай, когда ты срезала почти все розы в саду у Сэлли? Джо ахнула. – Я не делала ничего подобного. Ветер унес смех Саши в море. – Ты это сделала. У меня выдался очень плохой день, и ты решила меня подбодрить. Ты протянула мне охапку роз, завернутых в какую-то бумагу для упаковки подарков, которая была у нас дома. Ты сказала мне, что в телешоу всем тем, кто расстроен, приносят цветы, и все сразу становится намного лучше. Сначала я решила, что ты купила цветы на свои карманные деньги. Но когда я тебя спросила, ты смутилась и, в конце концов, сказала правду. – Боже мой, я этого совершенно не помню. – В то время тебе было только семь лет. Я на тебя накричала в тот день, но Сэлли не рассердилась. Думаю, она услышала достаточно от моих родителей об их беспутной дочери и о том, во что я превратила свою жизнь, и она пожалела меня. Сэлли просто обрезала то, что осталось от ее розовых кустов, и заверила меня, что на следующий год они снова расцветут и будут цвести еще много лет. Мы отнесли ей овсяное печенье с изюмом в качестве извинения. – Мне придется еще раз извиниться перед Сэлли, когда я ее увижу в следующий раз. – Джо поморщилась. – Ну и обезьяной же я была! – Ты все сделала правильно. Ты почти никогда меня не огорчала, и за это я тебе благодарна. Но ты напугала меня, сообщив, что с моим отцом произошел несчастный случай. Ты не вдавалась в подробности, сказала только, что он ранен и ты беспокоишься, не станет ли положение еще более серьезным. Очень лаконично и непонятно. А оказалось, всего лишь чашка упала ему на ногу. – Почему-то после этих слов они обе рассмеялись, вероятно, от облегчения, что этот давно назревший разговор наконец состоялся. – Но если серьезно, мама, они не становятся моложе. – Я знаю. И я рада, что ты солгала мне. Именно это мне было нужно, чтобы сесть в самолет и добраться сюда. – Ты виделась с ними после вчерашнего вечера? – Нет. Мы разошлись по домам. И я весь день кипела. Утром я готова была убить за чашку кофе из твоего кафе. Но я провела день в соседнем городе, гуляла по пляжу, ела в куда худших кафе, должна тебе сказать, но мне требовалось побыть одной. Я вышла прогуляться вечером, чтобы проветрить голову. Я собиралась увидеться с тобой и с моими родителями, наконец поговорить после того, как мы все успокоимся. Почему ты улыбаешься? Джо не испугалась ветра и подняла лицо, которое прятала в ярко-красном шарфе. – Ты сказала «твое кафе». – Да, сказала. – Я не совершила ошибку, приехав сюда, мама. Саша обняла дочь за плечи. – Я знаю. Видишь ли, в соседнем городе я случайно услышала разговор о твоем кафе. – Правда? – Все говорят о вечерах любви, которые ты устраиваешь. Джо почувствовала прилив гордости. – Я расскажу тебе во всех деталях, но при одном условии. – Она взяла маму под руку. – Сейчас ты идешь вместе со мной к Ба и Деду. Я не хочу ждать до утра. – Думаю, я смогу сделать это для тебя. – Саша поцеловала Джо в макушку, и они пошли по пирсу, оставив кафе до следующего дня, мимо магазина «Всякая всячина» и закусочной. Джо рассказала маме обо всем. – Я не уверена, что готова. – Саша остановилась за несколько домов от бунгало Молли и Артура. – Они будут рады твоему приходу. – Джо потянула мать за собой, когда Саша замедлила шаг возле дома Сэлли. – Иди, а не то я отправлюсь прямиком в сад Сэлли и оборву там все розы до одной. По смеху Саши было понятно, насколько она нервничает, но Джо все же удалось довести ее до двери в бунгало Молли и Артура. Обычно Джо просто входила, открывая дверь собственным ключом и громко оповещая их о том, что это всего лишь их любимая внучка. Но в этот вечер она позвонила в звонок, и они с мамой ждали, пока им откроют. Дверь открыл Артур и сначала увидел Джо, но спустя несколько секунд он заметил свою дочь, и радостное выражение его лица сменилось встревоженным.