Глава 29. ПОБЕДА Первыми стали просыпаться мои органы чувств. Сначала я почувствовал какой-то острый, смутно знакомый запах, а затем услышал нарастающий гул барабанов. Самый большой и громкий расположился у меня в затылке, два поменьше — в области висков, вся же голова наполнилась пульсирующей болью. Потом я начал различать голоса: одни — низкие гортанные, другие — высокие, срывающиеся на визгливый фальцет. Я осторожно приоткрыл глаза, ожидая увидеть себя в аду. И действительно, вокруг меня полыхало пламя, сквозь языки которого я разглядел самого Дьявола. Именно таким я себе его всегда и представлял: рога на мохнатом лбу, темно-красная харя, белые клыки и пронзительные глаза, обведенные белыми кругами и наполненные лютой злобой. Он бесшумно скакал рядом со мной, размахивая мохнатыми лапами, и тыкал в меня чем-то твердым. Я был слишком слаб, чтобы пошевелиться, но намеревался изловчиться и хотя бы плюнуть ему в морду, ведь черти, они как люди — если увидят, что ты совсем беспомощен, то пощады не жди. Но прежде чем мне удалось собрать на языке достаточно слюны, Дьявол обратился ко мне по-шайенски: — Ну что, очнулся? Так, все понятно. Раз меня убили индейцы, то я и оказался в краснокожем аду. Я ответил, что да, очнулся, и хотел было прибавить пару выражений покрепче, но тут же вспомнил, что в шайенском ругательства отсутствуют, если не считать, конечно, случаев, когда мужчину называют бабой. — Вот и хорошо, — сказал Дьявол. — Теперь мы с тобой в расчете. И вскоре я смогу убить тебя, не боясь, что остальные сочтут меня злым и неблагодарным. Затем он снял свой шлем с бизоньими рогами и вышел из палатки. Да, сэр, именно из палатки, который я сослепу принял за преисподнюю. И был это вовсе не черт, а индеец. И звали этого индейца Маленький Медведь. Окружавшим меня пламенем оказался всего лишь небольшой костер в центре палатки; служившая дверью шкура была откинута, и я увидел снаружи мелькание многочисленных темных фигур, озаренных красноватым отсветом огня. — Он ушел, чтобы присоединиться к общей пляске, — произнес рядом со мной знакомый голос. — Но тебе лучше остаться пока здесь. На полу сидел Старая Шкура, и в его невидящих зрачках играли язычки пламени. — Ты голоден? — спросил он. Стиснув зубы, я умудрился занять сидячее положение. Спина, начиная от затылка, ныла так, словно я неделю таскал мешки с песком, голова раскалывалась от боли… — Дедушка, — произнес я, чувствуя, как каждое слово отдается в моем бедном черепе полновесными ударами молота по наковальне, — совсем не думал, что снова увижу тебя. — Я тоже, — ответил Старая Шкура. — Хочешь покурить? — Раз ты здесь, — продолжал я, — значит, я не умер. — Нет. Если бы ты был духом, то моя рука прошла бы сквозь тебя, как сквозь столб дыма. — Дедушка, а как давно я здесь? В ответ он сделал жест, показывающий положение солнца над горизонтом, что означало примерно пять-шесть часов, а потом сказал: — Люди и лакота перебили всех солдат у брода. Теперь ночь, и они укрепляют свой дух в победной пляске. Завтра мы убьем остальных бледнолицых, одетых в синие мундиры, что остались на холмах вниз по течению. Сегодня был великий день… Я слишком стар, чтобы сражаться, и мои глаза ослепли, но один юный воин отвел меня к берегу Мокрой Травы. Я слышал шум боя, я ощущал его запах, я видел своим внутренним зрением кровь и густой дым… Здесь, с нами, весь народ лакота, и они отличные воины, вторые во всем мире. Но, конечно, с Людьми им никогда не сравняться. В их клане хункпапа есть мудрый человек, по имени Сидящий Бык. Несколько дней назад, во время «солнечного танца» у ручья Дикого Шиповника, он всех победил, и его посетило откровение: он увидел белых солдат, лежащих лицом вниз. Затем мы отправились вверх по реке охотиться на бизонов, и встретили там солдат, и убили их всех до единого. Вот вам и объяснение того, почему колонна генерала Крука, шедшая с юга на соединение с Терри, не достигла своего местоназначения и почему последний так и не пришел нам на помощь. — Затем, — продолжал Старая Шкура, — мы вернулись к Мокрой Траве и снова увидели солдат. Многие воины решили, что это те, кого видел в своем пророческом видении Сидящий Бык, но другие сказали им: «Нет, они другие, и многие еще придут». Это было плохо, потому что Бык — мудрый человек и нельзя не верить ему. Старая Шкура продолжал говорить, а за стенами палатки по-прежнему грохотали барабаны, и пляска победы шла свои чередом; свет огромных костров озарял всю долину. Время от времени я засыпал, не боясь, что вождь воспримет это как неучтивость с моей стороны, так как он не видел меня, да и обращался скорее не ко мне, а к духам предков. После Уошито его клан отправился на север через Канзас, Небраску и Дакоту, прошел около восьмисот миль, в основном пешком, потому что Кастер (если вы помните) велел расстрелять их лошадей. Многие погибли в пути от пуль фермеров, ковбоев и солдат. Мясо редко появлялось в их котелках, так как белые охотники распугали всех бизонов своими длинноствольными крупнокалиберными ружьями. Я спросил его о Солнечном Свете и Утренней Звезде, и он ответил, что ничего не знает о них, видимо, они остались на юге с другими шайенами, объединившимися с кайова и команчи. Позже мне также не удалось узнать ничего нового о своей индейской семье. Если они еще живы, то, скорее всего, где-нибудь в Оклахоме. Утренняя Звезда наполовину белый, и ему всего лишь восемьдесят пять, а его ма лет на двадцать больше. Я искренне надеюсь, что им достался кусок земли, который их кормит. Потом, не дожидаясь моего вопроса, Старая Шкура сказал: — Та светловолосая женщина, что жила в палатке Маленького Медведя, погибла, а мальчика с желтыми волосами взяли в плен солдаты во время битвы у ручья Волшебной Птицы. Там же исчез мой сын, Маленький Конь. Но здесь, у Мокрой Травы, мы встретились с кланами северных Людей, и все наши прошлые распри были забыты. Вскоре мы подружились с лакота, и их великий вождь Бешеный Конь взял себе жену из племени Людей. Мы охотились и ели вместе, к нам присоединилось много братьев, среди них Две Луны и Сидящий Бык. Их заклинания помогли разбить солдат, пришедших со стороны ручья Дикого Шиповника, а завтра мы покончим с остальными, там, на холмах. Ольга, Маленький Конь, десятки других знакомых мне людей погибли по вине Кастера. Но что я мог сделать? Он и сам умер из-за собственных ошибок. Что же касается Гуса, то я искал его по всей центральной равнине, но ни белые, ни краснокожие слыхом не слыхивали о ручье Волшебной Птицы. Видимо, это было сугубо шайенское название. Тогда мне не удалось напасть на его след, но и сейчас я хотел бы знать, что сталось с моим мальчиком. И готов заплатить за это, сэр. Вы меня поняли? — Похоже, — сказал я тогда Старой Шкуре, — что это Маленький Медведь трахнул меня дубиной по голове? — Да, — ответил вождь. — А потом завернул тебя в одеяло и перетащил через реку в мой типи. Это было непросто, наши братья опьянели от крови, и много рук протягивалось к тебе на пути сюда. Но Маленький Медведь исполнил свой долг. Ведь ты — мой последний сын. Я проспал несколько часов кряду, и это был мой первый полноценный отдых за последние два дня. Вы можете удивиться, но здесь, среди индейцев, я чувствовал себя в полной безопасности. Я знал, что ранним утром краснокожие воины пойдут на разведку к холмам, где засели Рено и Бентин, и мне даже не хотелось думать о судьбе Лавендера, Батса и Чарли Рейнолдса, оставшихся с ними. В конце концов, каждый за себя. Здесь, в палатке Старой Шкуры, было тепло и уютно. Когда я проснулся, то почувствовал себя совершенно здоровым. Старый вождь сидел на том же месте, где я видел его, когда засыпал. Костер погас, и угли подернулись мягким серым пеплом. — Кто вылечил меня? — спросил я Старую Шкуру. — Маленький Медведь, — ответил он. — Ты голоден? Одна из его толстых жен скользнула в палатку и засуетилась вокруг очага. — Дедушка, — сказал я, — тебе неинтересно узнать, что я делал у солдат? — Я полагаю, у тебя была достаточно серьезная причина быть с ними. Давай сначала покурим. Он зажег трубку, затянулся и передал ее мне. — Ты знаешь, кто командовал синими мундирами? — спросил я. — Генерал Кастер. Он попытался повторить за мной его имя, но не смог. — Длинноволосый, — пояснил я. — Теперь он мертв. — Очень хорошо, — ответил старик. — Помнишь Уошито? — продолжал я. — Он и там командовал. — О, конечно. Для нас это была плохая битва. Но и мы убили немало солдат там, у песчаной косы. У их вождя были длинные волосы, как и у Людей, но он не стягивал их ремешком. Он что, хееманех? Я от души расхохотался, представив себе Кастера в роли Маленького Коня. Генерал не принадлежал к разряду симпатичных мне людей, но все же я предпочел замять эту тему. Однако Старая Шкура явно заинтересовался. — Я хотел бы видеть то, что от него осталось, сын, — заявил он. — Отведи меня к нему. Я скорее бы сунул голову в костер, но вождь начал заверять меня, что это не опасно, что бой идет теперь очень далеко и что женщины и дети давно уже занимаются жертвами вчерашнего сражения. Я протестовал, как мог, но все было бесполезно. В конце концов я сдался, и мы отправились в путь. Не хочу описывать все те изуродованные трупы, что я увидел на том берегу. Я и так довольно много рассказал вам о нашем последнем сражении. Дойдя до тела Кастера (совершенно не тронутого, даже не скальпированного), я взял руку Старой Шкуры и сказал: — Вот он. Старик нагнулся и быстрыми движениями пальцев ощупал голову мертвеца. Затем он вздохнул и спросил: — Этот человек привел солдат к Уошито? — Да, — ответил я. — И к Песчаному ручью? — Нет, там был другой. — Понятно, — кивнул старый вождь и, снова наклонившись над трупом, произнес: — Ты — плохой человек, и мы воздали тебе по заслугам. — Но его не скальпировали, дедушка, — возразил я. — Наши братья сиу уважают великих вождей. — Нет, сын, — спокойно возразил он. — Его волосы все еще на голове только потому, что он их обрезал. Это признак трусости. А кто же скальпирует трусов? Отряды Рено и Бентина были разбиты. Седьмой кавалерийский перестал существовать как таковой. Индейцы праздновали победу. И они заслужили ее. По праву. Знаете, сэр, потом много говорили всякого о сражении при Литтл Бигхорне. Но никто не знает его так хорошо, как я. Поскольку я — единственный, кто выжил. Да, все эти годы я молчал. Никто бы мне все равно не поверил. А если и вы не верите, то можете убираться к черту. Я слишком стар, и мне наплевать. Вот так-то, сэр! Глава 30. КОНЕЦ В сентябре следующего года генерал Крук прошел с огнем и мечом по оставшимся индейским резервациям.