— Сколько фунтов? Но отец, довольный покупкой трех банок сиропа, решил повременить и не сбывать сейчас свои шкурки. Он знал, что мы пробудем в форте Бентон еще много дней и найдется достаточно времени на покупку нужных товаров. Торговец, казалось, искренне согласился с доводами отца, но заметил вскользь, что жаль тащить шкурки обратно в лагерь. Он хорошо заплатит за них долларами, за которые всегда можно купить любой товар у каждого торговца. Знает ли индеец об этом? — Знаю об этом, знаю! — ответил отец. — Сколько же ты дашь за эти шкурки? Торговец внимательно осмотрел всю большую связку. — Восемьдесят долларов, — ответил он. — А за этот индейский наряд? — Двадцать долларов. Родители с минуту совещались, потом выразили согласие. — Чтобы у нас было что нести в лагерь, дай нам на двадцать долларов пороха, — попросил отец. — Весьма охотно! — с наигранной любезностью ответил торговец. Он отвесил пороху, тщательно запаковал его и отдал отцу. Потом вытащил из ящика пачку долларов и громко начал отсчитывать положенную сумму. Отложив двадцать двухдолларовых и сорок однодолларовых билетов, торговец подвинул пачку отцу: — Вот здесь восемьдесят долларов. Отец не знал, что означают двухдолларовые бумажки, и подозрительно смотрел на них. В лавку вошел американский солдат. Отец обратился к нему и знаками спросил, хорошие ли это доллары. — Самые лучшие! — решительным тоном заверил солдат. В веселом настроении, с долларами, сиропом и порохом, возвратились мы в лагерь. Вскоре к нам пришел Раскатистый Гром, и родители рассказали ему о посещении форта. Дядя потребовал, чтобы ему показали доллары. Едва он взглянул на двухдолларовые бумажки, как с возмущением воскликнул: — Это не доллары! Это раскрашенные бумажки, они ничего не стоят. Отец, мать и дядя немедленно отправились в поселок. Торговец стоял за прилавком как ни в чем не бывало. — Ты дал сегодня… — сказал дядя на ломаном английском языке, — дал моему брату деньги, которые не деньги… Это не доллары. Торговец осмотрел положенные на прилавок «доллары»и самым спокойным тоном ответил: — Да, это не доллары. Это подделка, грубая подделка. — Тогда, прошу тебя, замени их настоящими деньгами. — Как так? С какой стати я должен менять эти клочки бумаги? Я дал ему правильные доллары. — Лжешь! — резко сказал дядя. — Ты дал ему эти бумажки. — Ого-го! Вам скандала захотелось? — закричал торговец и, подскочив к двери, крикнул какому-то человеку, проходившему неподалеку: — Хелло, шериф, зайдите-ка сюда на минутку! Широкоплечий полисмен, с торчавшими за поясом двумя пистолетами, развязно ввалился в лавку: — Что с тобой стряслось, Дик? — Эти краснокожие джентльмены затевают скандал. Они требуют, чтобы я обменял им эти крашеные бумажки на настоящие доллары. Скромное желание, а? Раскатистый Гром подошел к шерифу: — Мой брат сегодня продал здесь свои шкурки и получил часть долларами, а часть — этими бумажками вместо долларов. — Ложь! — закричал торговец. — Как раз тогда в магазине был солдат, он видел доллары, которые я выплатил этому краснокожему джентльмену. Джентльмен сам показывал их солдату и спрашивал его, хорошие ли они. Может быть, он отрицает это? — Это правда, — подтвердил отец. — А что сказал солдат? — допытывался полицейский. — Сказал, что это доллары… — Так какого же черта вам еще надо? — взбесился шериф. — Солдат врал! — заявил отец. На это шериф и торговец ответили смехом. Когда оба успокоились, полицейский пригрозил отцу и дяде: — Советую вам подобру-поздорову убираться в свой лагерь, если не хотите познакомиться с нашей тюрьмой! Отец и дядя поняли, что дело их безнадежно, и понурив головы ушли. В лагере царило большое оживление. Многие наши воины сделали покупки, почти все приобрели порох. Теперь они испытывали его качество. У некоторых порох оказался совершенно негодным: он не воспламенялся. Отец попробовал и свой — увы, он тоже был плохой, поддельный! Приходилось засыпать в ствол тройную меру, чтобы выстрел имел нужную силу. После печального опыта отца и дяди уже не было смысла жаловаться кому-нибудь и вспоминать о своих обидах: все равно никто бы нам не помог. Все решили, что есть только один выход: делать покупки только в присутствии Раскатистого Грома, который знал язык белых и замечал все мошенничества торговцев. Сильные переживания этого дня не давали мне уснуть всю ночь. Во сне белые торговцы садились мне на грудь и жестоко мучили меня. Только тогда, когда появлялся белый мальчик, кошмар прекращался. Ласковый белый мальчик снился мне несколько ночей подряд. ЗЛОЙ МИССИОНЕР И ДОБРАЯ КНИГА На следующий день самым полезным человеком во всем лагере оказался мой дядя Раскатистый Гром. С утра он уже бродил среди лавок поселка, посредничал, приценялся к товарам. Его бдительность во многом оградила нас от жульничества торговцев; а кто хотел купить порох — тут же в лавке брал щепоть и испытывал огнем, хорошо ли он горит. В форте Бентон постоянно жил пастор-миссионер. Он выразил желание посетить наш лагерь. Мы любезно пригласили его. Во всей округе мы были единственным независимым племенем, еще не упрятанным в резервации. Поэтому пастор, видимо, решил разузнать поподробнее об этих «диких язычниках», как злобно именовали нас американцы в Бентоне. Пастор заявил, что собирается рассказать нам о Великом Духе белых людей. Желая почтить его приход в лагерь, все взрослые по-праздничному раскрасили себе лица и надели лучшие наряды, а шаман Кинасы достал свой обрядовый барабан. Как только миссионер показался на горизонте, шаман начал бить в барабан и затянул ритуальную мелодию, стараясь как можно торжественнее встретить уважаемого гостя. Вождь Шествующая Душа и все старейшины вышли миссионеру навстречу, подали ему руки и проводили к нашему шаману. Нас неприятно поразило, что пастора сопровождал все тот же метис, который был переводчиком в штабе коменданта Уистлера. Едва прекратились удары барабана, как пастор тут же принялся упрекать нас в том, что мы «бродим в потемках ложной веры»и что невидимые силы, которые якобы представляет наш шаман, — это лишь языческий вымысел. После этого он указал на наши лица: — Не желал бы я так мазаться и вам не советую. Откажитесь от раскраски лиц ваших, уничтожьте колдовские барабаны свои. Есть единый бог на небе, и о нем будет к вам слово мое… Индейцы никогда не перебивают того, кто говорит, — таково наше правило вежливости. Мы стояли вокруг миссионера и слушали. А он все говорил, не переставая, о боге белых людей. Он напомнил, что индейцы должны отложить оружие в сторону, исправиться и жить в согласии с белыми, которые вскоре прибудут в этот край. Когда наконец миссионер закончил свою речь, вперед вышел наш вождь и обратился к нему: — Почему ты говорил, что мы должны исправиться?.. Мы не дурные люди. Может быть, в ваших вигвамах есть такие, но у нас нет. Мы не занимаемся грабежом, разве только отбиваем коней, которых у нас украли плохие люди. Мы ненавидим ложь и окружаем заботой стариков и слабых, неимущих людей. Нам не нужно всего того, о чем ты тут говорил. — Но необходимо, — крикнул миссионер, — чтобы вы верили в единого бога, как мы! — Мы так и делаем. Мы, индейцы, чтим того же самого бога, что и вы, только другими молитвами. Если бог, или Великий Дух, создал мир, то он дал нам, индейцам, свой способ прославлять его, а вам, белым, дал иной. Поэтому вы несколько другие люди и живете иначе, чем мы. Пусть каждый из нас, индеец или белый, хранит свою собственную веру, ибо и та и другая ведут к одной цели. В нас не вызывают отвращения ваши обряды — наоборот, мы уважаем их. Видимо, они лучше подходят вам. — Но ваш Великий Дух совсем не тот, которому молимся мы! — гневно возразил миссионер. — В таком случае, существует два бога, — спокойно сказал вождь. — Ваш бог создал вам землю за Большой Водой, дал вам для жилья дома из дерева и камня и быстрые телеги для езды, а наш бог отвел нам место здесь, в прериях, дал нам типи и бизонов, чтобы мы могли питаться. Но вы, белые, видно, не любите вашу землю и приходите сюда отбирать нашу. Раз вы сейчас так поступаете, то как мы можем знать, что произошло бы после нашей смерти, если бы мы пошли за вашим богом? Может быть, там, в Краю Вечной Охоты, вы отнимете у нас все, что останется у индейцев? — Но индеец должен научиться истинной молитве и стать добрым христианином… — уклончиво сказал миссионер. Тогда выступил из рядов старый воин и спросил: — Скажи нам: все ли белые являются христианами? — Да, почти все, — ответил миссионер. — А эти торговцы, из форта, тоже христиане? — Да. — А шериф? — Разумеется, он тоже. — Благодарю тебя. Я все слышал. Хау! — И старый воин, не произнеся больше ни слова, вернулся на место. По толпе пронесся смех. Когда миссионер спросил, в чем дело, наш вождь рассказал, как нагло и бесчестно торговцы обманули вчера наших людей. Пастор притворно поднял к небу глаза и заломил руки. — Увы, среди нас есть много грешников! — печально сказал он. — Они отдалились от бога и заблуждаются… Их ожидает вечная кара, если они не вернутся на путь добродетели. Но бог наш милосерден и даже великому грешнику может отпустить его вину, если только тот раскается.