— И как ты объяснишь это соседям? — спрашивает с улыбкой, хлопая длинными ресницами. — Но ты же не положишь его в багажник! — вновь шиплю в ответ. — Значит, на заднее сиденье, сам за руль, а мне что прикажешь делать, когда он очухается?! — Ну, вот, — улыбается идеальной белоснежной улыбкой, всегда казавшейся мне подозрительной, — уже соображаешь. Сядешь с ним на заднее сиденье и свяжешь там. Если есть чем… — Зараза… — рычу глухо и иду на балкон. Можно срезать бельевые верёвки сверху, но они получатся короткими и мама вгонит в гроб вопросами. Нахожу решение в её спальне, сую его в карман шорт и возвращаюсь на кухню. — Валим, — бурчу себе под нос, а Ибрагим тут же поднимает мужика с пола. Вываливаемся на площадку и нос к носу сталкиваемся с соседкой напротив. Мама говорила, у неё муж от цирроза три года назад скончался и я нахально этим пользуюсь, не обременяя себя муками совести. — Вот хоть бы один мог изливать душу трезвым, Вера Даниловна! — жалуюсь сходу, а она поджимает губы и делает скорбное выражение лица. — Напасть для русского человека! — И не говори, милая… — вздыхает в ответ. Ибрагим двигается дальше, а на первом этаже нам встречается местный участковый. Без формы, но с отпавшей челюстью и немым вопросом в очах. — Что, Сём? — спрашиваю с вызовом и вскидываю подбородок. — Никогда пьяного мужика не видел? — Он живой хоть? — кривится бывший сосед по парте. — Проверь, — язвлю в ответ, он тянет руку к его шее, а я взвизгиваю: — Ты ахренел, Мазуров?! — Да блин! — отвечает возмущённо. — Работа такая! — Свой проверь! — Диана! — говорит грозно, но под моим взглядом сдувается, а мужик невнятно стонет. — Труп может издавать звуки? — спрашиваю ехидно. — Такая ты язва, когда не в настроении… — бормочет с обидой. — Надо было отсесть ещё в девятом! — парирую недовольно. — Надо было дотянуть до одиннадцатого… — тянет тихо и поднимается дальше, на четвёртый, где живёт его мать. — Если я захочу кого-нибудь грохнуть, сделаю это в квартире твоей матушки, — умиляется Ибрагим на улице. — Иди нахрен… — бормочу недовольно и сажусь назад, тут же захлопывая дверцу и доставая мамины чулки. — Если б ты их с себя сняла, я бы прямо тут и кончил, — ржёт Ибрагим. — Ты какого хрена такой весёлый?! — взвизгиваю возмущённо. — Весь из себя жизнерадостный, позитивный! — Завидно? — хмыкает в ответ, а я бурчу, связывая незнакомца на заднем сиденье: — Аж перед глазами темнеет. — Будет и на твоей улице праздник, если Тимурчик опять не затупит и не включит праведника. — А это ещё что значит? — я зависаю, а мужик рядом начинает шевелиться и открывает глаза. — Ибрагим! — взвизгиваю нервно и лезу на переднее сиденье. — Связать успела? — спрашивает спокойно. — Только руки… — А бежать ему и некуда, — пожимает плечами флегматично и говорит громко: — Слышь, мужик, рыпнешься — пристрелю. — Да пошёл ты, — огрызается в ответ и резко накидывает связанные в запястьях руки на шею Ибрагима, но тот за секунду до этого берёт заготовленный рядом пистолет, взводит курок и наводит через плечо назад, целясь прямо в голову мужику. — Лапы убери, предпочитаю женщин, а ты даже не симпатичный, — продолжает потешаться, а я прижимаюсь к двери и таращу глаза. — Диана, звони своему красавчику. — Телепатически? — я нервничаю, оказавшись в непривычной среде, и язвительность прёт изо всех щелей. — Не психуй, тебе нельзя, — хмыкает в ответ, — позвони с моего. Беру его мобильный с подставки, подношу к его лицу, снимая блок, залезаю в список контактов, но по фамилии не нахожу. Лезу в вызовы и столько раз вижу запись «Тимурчик», что начинает рябить в глазах. — Вы такие милые, — кривлюсь, дрожащим пальцем тыкая в экран, а спустя пару гудков слышу резкий голос: — Хер ли надо?! Я тут же подношу телефон к уху Ибрагима, а он отвечает: — Двигай на склад. Я с подарочком. Даже с двумя. Нет, с тремя, — сую ему кулак перед носом, а он начинает ржать. — Короче, двигай на склад. Мы все ждём только тебя, дорогой. — Пошёл нахер, — отвечает Тимур с чувством, а Ибрагим переводит: — Будет минут через двадцать. Поболтаем? — я кошусь назад, а он вздыхает: — Где мои манеры… Останавливает машину на обочине, выходит, открывает заднюю дверь и с силой прикладывает пистолет к другому виску мужика. Захлопывает, садиться за руль и продолжает: — На чём мы остановились? — Ты садист, — хмурюсь, глядя на обмякшего и затихшего мужика. — Я нежный и ласковый и тебе об этом прекрасно известно. Давай по делу, припрётся твой нервный и всё испортит. Вопросы? — Какая-то там игра, — вспоминаю заинтересовавшую меня тему. — А, ну да. Суть в том, что матушка Тимурчика на столько отчаялась направить сынулю на путь истинный, что согласилась продать мне долю в фирме, если я составлю ему здоровую конкуренцию. Речь о тебе, если ты не поняла. — Ну, поиграли, дальше что? — усмехаюсь невесело. — Про спор ваш идиотский я в курсе. — А тут я уже обмолвился, душа моя, — хмыкает в ответ, — игрой это быть перестало. Для обоих. — Да ну хорош заливать, Ибрагим, — морщусь брезгливо, — я, может, и наивна, но не на столько дура. Было весело и всё такое, но до поры, до времени. — Вот именно. Я бы победил и сейчас воспитывал своего ребёнка, но вмешался случай. Помнишь свою последнюю командировку? — Как будто она была вчера. Он посерьёзнел, я вместе с ним, старательно отбрасывая всё лишнее и личное. — Мы тогда так нихрена и не выяснили. Хотя, если бы ты поделилась своими соображениями, могла бы два года греться под Тимурчиком, а не под каким-то проходимцем. С ним тоже ещё выяснить придётся. — Да хватит тарахтеть! — перебиваю его возмущённо. — Не надо в одном предложении пытаться донести сразу все свои мысли! Я мать в декрете, у меня вместо мозгов — сахарная вата! Порциями! — Понял, — ответил сдержано, но лыбу давил такую, что я всё-таки ткнула его пальцем под ребро. — Ай! — Бесишь! — От ненависти до любви… — Хочешь воспитывать двух спиногрызов Соболева? — спрашиваю язвительно, а он опять начинает ржать: — Уела! — Зачем ты купил половину фирмы? Не надо больше этой сладкой лжи, что ради меня. — У Соболева прекрасные логистические маршруты по морю, — отвечает серьёзно. — Идеально для перевозки наркотиков. Вот так. В лоб, шокируя, ужасая. Как я далека от этого мира… и стоит ли делать шаг навстречу? У меня ребёнок, я не принадлежу себе. Кто будет о нём заботиться, если меня не станет? «Вот именно. Кто? — уточняет внутренний голос ехидно. — А на подходе ещё один». — Какова роль Тимура? — спрашиваю спустя пару минут. — Ведёт белую часть, я всё остальное, но если какой головняк — мы неразлучны. Не завидуй. — А до твоего торжественного появления?