Естественно, за соответствующую оплату. Еще в «Сквозняке» я спросила у Леннарта, знает ли он докторов с хорошей репутацией — естественно, чьи услуги стоят в разумных пределах, — на что он ответил, что есть один такой. Отвел меня на улицу Лесорубов, расположенную в соседнем квартале, сказав, что сомневаться в квалификации Эзнера у него нет никаких причин. Доктор принимал в двухэтажном, добротном каменном доме. На фасаде красовалась солидная вывеска, гласившая, что это частная практика лицензированного выпускника Магической Академии Виллерена Ортона Эзнера. Взявшись за медное кольцо на двери, я немного струхнула — имя доктора крутилось у меня в голове, но я никак не могла поймать воспоминание за хвост. Быть может, Лорейн с ним уже встречалась? Ну почему же я ничего, ничего не помню?! Тут Леннарт, оценив мой растерянный вид, заверил меня, что Старый Джон всегда пользовался услугами Эзнера. Как и многие в этом и соседних кварталах, конечно, если у них водились деньги. Однажды Олаф обжег руку, но Эзнер залечил больное место так, что даже следа не осталось. Потому что он был магом, а это большой плюс. Мне пришлось согласиться, что это уж точно не минус. — Он знал Старого Джона? — поинтересовалась я, подумав, что приглашать Эзнера в таверну будет не слишком правильным решением. Лучше уж договориться о том, что я сама приведу Анаис на прием. — Знал, — отозвался Леннарт, затем согласился, что мне стоит промолчать о таверне и не рассказывать о своем покойном муже. Тут я все же постучала в дверь. Как оказалось, несмотря на то, что я собиралась держать язык за зубами, доктор Эзнер все равно меня узнал, и «Сквозняк» не имел к этому никакого отношения. Судя по всему, он был вхож в особняк на улицу Острых Клинков, где врачевал кого-то из семьи де Эрве, но Лорейн его не запомнила. Зато Эзнер на память не жаловался. Впрочем, сперва нас встретила женщина средних лет в черной одежде с заплаканным лицом. На мой вопрос заверила нас, что господин Эзнер, несмотря на свою утрату, все равно принимает пациентов. Его горячо любимый брат погиб несколько дней назад, позавчера только похоронили, но работа помогает доктору отвлечься. И я, терзаемая нехорошими предчувствиями, спросила, что именно случилось с братом Ортона Эзнера. — Он был на стороне Истинного Короля, и его убили проклятые Лилии, — заявила мне женщина, затем, всхлипнув, приложила носовой платок к глазам. Тут меня позвали в кабинет, и я прошла в соседнее помещение, где за добротным дубовым столом восседал начинающий седеть мужчина в черном камзоле, со скорбными морщинами, залегшими возле рта, и темными кругами под глазами. Не успела я представиться или же оглядеться, — заметила только, что в комнате полным-полно книг, — как Эзнер подскочил с места и направился ко мне. Судя по его сузившимся глазам, я поняла, что доктор меня узнал. И еще, что это не сулило мне ничего хорошего. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6.2 — Вон! — срывающимся голосом приказал мне Эзнер. — Прочь!.. Леди де Эрве, как вы посмели переступить порог моего дома, после того, что совершил ваш дражайший супруг?! После того, во что он и его мерзкие Лилии превратили наш город?! Столица умылась кровью, и в ней была кровь еще и моего брата! Роберт погиб, его жена и трое детей безутешны… — Я тоже безутешна, — кусая губы, сказала ему. — Но не из-за того, что мой муж погиб — Боги в судьи этому чудовищу! — а потому что моя дочь больна. К тому же, ни я, ни Анаис, которой всего лишь шесть лет, ни в коем случае не поддерживали мятеж Лилий… — Горите вы в аду! — с ненавистью произнес Эзнер. — Пошла вон, мерзавка! — А как же клятва Гиппократа? — спросила у него, с трудом сдерживаясь, чтобы не натворить глупостей. Потому что в груди всколыхнулась обида. Обида на его несправедливые слова — да, Эзнер горевал, и его семью постигло страшное несчастье, но я ни в чем не была виновата, а моя дочь уж и подавно!.. Но теперь эта обида рвалась из меня наружу. Текла по моим рукам горячечными магическими потоками, собираясь в ладонях, и я с ужасом поняла, что с них вот-вот сорвутся огненные шары. — Пошла прочь со своим Гиппократом! — заявил мне доктор. — Убирайся, иначе я за себя не ручаюсь! В принципе, я тоже за себя не особо ручалась, но понимала, что мне нужно поскорее отсюда уходить. Все равно ему ничего уже не докажешь, даже если я примусь швырять в доктора сгустками огня. Этим я сделаю только хуже — вряд ли Эзнеру такое понравится. К тому же, судя по вывеске, он тоже был магом. Как бы ни стал швырять в меня такими же… Внезапно с ним случился то ли криз, то ли помутнение рассудка, потому что доктор покраснел, его губы затряслись, и он принялся срывающимся голосом звать помощника. — Эрхольз, где ты ходишь?! Эрхольз, сейчас же приведи Барса и Грона! — закричал он. Затем уставился на меня: — Я не стану тратить на вас магию, леди де Эрве! Ваша богомерзкая семейка этого недостойна!.. Судя по всему, вместо этого он собирался спустить на меня собак, поэтому я развернулась и кинулась прочь из кабинета. — Быстрее! — приказала замешкавшемуся Леннарту, устроившемуся в мягком кресле в соседней комнате, после чего мы вдвоем поспешили на улицу. Нет, такого медицинского обслуживания мне не надо!.. Тогда какое же мне нужно? Где мне найти доктора, который не спустит на меня собак, не обольет презрением или же, не допусти Святая Эрдина, не отравит мою дочь во славу Истинного Короля Хуго II, потому что мой покойный супруг слишком сильно нагрешил? — Что же мне делать? — спросила я у Леннарта, когда мы отошли на приличное расстояние от практики безутешно скорбящего доктора Эзнера. Ну, чтобы его собаки нас случайно не догнали. — Понимаю, ты порядком позабавился за мной счет, — Леннарт все еще скалился, — так что можешь записать это в счет своего долга. Будешь должен мне еще одну неделю работы. Да-да, развлечения нынче не бесплатные! Леннарт снова засмеялся, а я отстраненно подумала — надо же, какие у него ровные, белые зубы! — Ты ведь многих здесь знаешь, — добавила я. Уверена, он был еще тем пройдохой. — К кому мне обратиться? Моя дочь больна. Молитвами к Святой Эрдине ей не помочь, и малиновым настоем здесь уже не обойтись. Но так как мой покойный муж был… гм… фигурой в городе довольно известной и обращался в высших кругах, куда, подозреваю, вхожи и доктора, то это все усложняет. Мне нужно найти кого-то попроще. — Знаю я тут одного, — подумав, отозвался Леннарт. — С ним не будет проблем, потому что он признает только одну сторону — сторону бутылки. Но работает он без лицензии, потому что давно уже ее пропил. — Прекрасно! — с чувством отозвалась я. — Звучит вдохновляюще, так что продолжай! — Его зовут Ставрос Дорг, и он из Илютии. Раньше он был очень хорош, пока не… — Пока не спился? Леннарт пожал плечами. — Мастерство так быстро не пропьешь, — заявил мне многозначительно, а затем добавил: — К тому же, сейчас еще утро, поэтому у нас есть неплохая возможность застать его в более-менее трезвом виде. И я, кивнув, согласилась на доктора Ставроса Дорга из Илютии, у которого отобрали лицензию за пьянство, и которого, если повезет, все еще можно было застать в более-менее трезвом виде. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6.3 Поэтому мы отправились в другой квартал — куда беднее того, в котором находилась моя таверна. Немного поплутав, нашли покосившийся дом с закрытыми ставнями. Дом, естественно, был без вывески о практике. Дверь оказалась открытой — судя по всему, непрошенных гостей Ставрос не боялся. Наверное, потому что внутри брать было нечего. Нашли и самого хозяина — грузного и чернобородого. Он был дома, храпел на старой, заваленной тряпьем тахте, и мне пришлось дожидаться, пока Леннарт его добудится. Наконец, Ставрос поднялся, затем долго бродил по своему запущенному жилищу — везде валялись остатки еды и пустые бутылки, — и пытался понять, кто мы такие, и что нам от него нужно. А еще, где его одежда. Делал он это в одной длинной тунике, почесывая пузо и дергая себя за бороду, и порядком вгонял меня в краску своими голыми коленями, поросшими черными волосами. В моем собственном мире мужчины в одежде, как и мужчины без нее, нисколько меня не смущали, зато здесь… Судя по всему, объяснение крылось в воспитании и воспоминаниях Лорейн, раздетым видевшей только собственного мужа, близость с которым внушала ей ужас. Не выдержав, я отправилась на кухню. Впрочем, к этому времени Ставрос вполне пришел в себя и отыскал свою одежду. Одеваясь в соседней комнате, он принялся меня расспрашивать. Задавал вопросы об Анаис, и я внезапно поняла, что рассказать могла очень и очень мало. — Быть может, у нее красное горло? Или болит голова? — допытывался доктор. В его речи чувствовался небольшой акцент, но я вспомнила слова Леннарта о том, что Ставрос был не из этих мест. — Не знаю, — сказала ему. — На голову моя дочь не жаловалась. Вернее, она ни на что не жаловалась, потому что все время молчит. А горло осмотреть я не догадалась. Тут он, уже полностью одетый, притопал на кухню, уставился на меня черными как ночь глазами и снова потянул себя на неопрятную бороду. — Не попадало ли в девочку какое-либо магическое заклинание? Сейчас на улицах демоны пойми что творится!.. — Не могу сказать наверняка, — призналась ему. — Но и такое вполне вероятно. Последние дни для меня прошли как в тумане. Наш дом штурмовали, моего мужа убили на наших с Анаис глазах. Кажется, именно тогда я и потеряла сознание. — Потому что ничего не помнила. — Очнулась, когда нас везли в цитадель. — Воспоминания Лорейн о дороге тоже были крайне путанными. — Дочь все время была со мной. Потом нас разделили, а меня увели на допрос. — Кажется, Анаис тогда очень испугалась и плакала. — С тех пор она не произнесла ни одного слова. Только «Мама!» возле цитадели, когда меня выпустили, а потом все. Ставрос покивал, затем окинул меня внимательным взглядом. — Могу осмотреть и вас, госпожа Дюваль! Приблизившись, дыхнул на меня перегаром, и я поморщилась. — Не надо меня осматривать, — заявила ему. — Со мной все в полном порядке. А вот дочь мою не помешает. Во сколько мне встанут ваши услуги? — Ни во сколько, — отозвался он, и я порядком удивилась. Впрочем, цена все же была, и он ее озвучил. Ставрос хотел, чтобы, если у него закончатся деньги, то в «Сквозняке» ему наливали рюмашку-другую и не гнали на улицу. — Нет, такое не пойдет! — покачала я головой. — Мы не станем поить вас бесплатно. — Об этом не идет и речи! — отозвался он терпеливо. — Когда будут деньги, я сразу же оплачу все свои долги или отдам своей работой. Я могу… гм… стать вашим личным доктором, госпожа Дюваль!