«Дорогая Уинифред! Прошу прощения, если чем-то расстроил Вас сегодня утром. Мне ненавистна мысль, что Вы держите на меня обиду, а потому уповаю на то, что вы найдете в себе великодушие не попенять на мои недостатки. Лаура передаст Вам эту записку. Дело в том, что мне необходимо было вернуться домой. Если я понадоблюсь Вам, Вы знаете, где меня найти. Надеюсь, что мое сегодняшнее отсутствие не доставит Вам беспокойство. Всегда Ваш, Теодор Дарлинг» Смутившись, Уинифред спрятала записку в надежде, что Эвелин ее не прочла. Послание Теодора было таким трогательным и внимательным, что на него просто невозможно было злиться. Вместо этого она рассердилась на себя за глупые обиды, заставившие его волноваться. – Вот как… Он не говорил, почему уехал домой? – обратилась она к Эвелин. Та пожала плечами. Ответила Лаура, вошедшая в комнату с подносом в руках: – Он хочет выспаться, мисс Бейл. Кажется, у вас обоих выдалась бессонная ночь в доме Клэртонов, так ведь? Вот черт! Она ведь так и не спросила у Теодора, где он спал! Неужели провел всю ночь, скрючившись в каком-нибудь крошечном кресле? Эвелин приняла ее молчание за смущение и ухмыльнулась, поднося чашку ко рту. – Ясно. Спасибо, Лаура. Уинифред налила себе чай и примостилась слева от Эвелин. Справа робко присела экономка. – Я видела мистера Акли сегодня. – Ч-что? Где? – чуть не поперхнувшись, воскликнула Эвелин. Лаура от неожиданности стукнула чашечкой о блюдце с золотистой каймой. – Он за вами т-тоже следил? – Не совсем. Он подкараулил меня у «Рассвета» и заставил заключить с ним сделку. – Он угрожал вам? – испуганно спросила Лаура. – Нет. Но то, что он появился около резиденции мистера Уоррена – достаточная демонстрация силы. Он как бы намекнул, что мог бы разоблачить меня, но пока этого не делает. – Уинифред глотнула чай – горячий, но недостаточно, чтобы серьезно ошпарить язык, – поморщилась и потянулась за сливками. – Он сказал, что хочет денег. Разве он не богат? На ее лице Эвелин вновь появилось мрачное выражение, как и всякий раз, когда речь заходила о Стеллане. – Его родители б-богаты. Он несколько лет п-подряд спускал свое состояние на выпивку или п-проигрывал в к-карты. Была еще какая-то непонятная история с управляющим их п-поместья. В конце концов мистер Акли п-просто отказался д-давать ему деньги. – И поэтому он прицепился к Теодору? – с раздражением заключила Уинифред и заметила, что впервые назвала его по имени при ком-то постороннем. Эвелин с сомнением покачала головой. – Не д-думаю. У него достаточно приятелей, которые одалживают ему денег, не т-требуя их вернуть. Я сама до сих пор не совсем п-понимаю, зачем он завел д-дружбу с Теодором. – Возможно, чтобы подобраться поближе к вам? – предположила Лаура. – К мисс Саттон? – повторила Уинифред. – Вы близко знакомы с мистером Акли? – К моему величайшему с-сожалению, – мрачно подтвердила Эвелин. Ее лицо враз осунулось, и она стала выглядеть старше. – Наши родители – давние д-друзья, и Стеллана п-прочили мне в женихи с рождения. Я бы вышла за него, будь я хоть немного п-покладистее характером. Прошу вас, не обманывайтесь на его счет – пусть он выглядит очаровательно, но д-душа у него гнилая. Он игрок, п-пьяница и повеса. Предчувствие не обмануло Уинифред – Стеллан Акли и впрямь оказался отменным мерзавцем. Она была рада, что не доверилась суждениям Дарлинга о нем. – Но вы ведь ему нравились, так, мисс Саттон? – полюбопытствовала Лаура. – О, уверена, что его весьма п-прельщало мое приданое в пятнадцать тысяч фунтов, – едко согласилась Эвелин. – Вы все это знали и поэтому не вышли за него? – Конечно, п-поначалу я не знала. Я не склонна верить пустым сплетням, а Стеллан, п-приятель детства, никогда не д-давал в себе усомниться. Но п-потом он вдруг сделал мне предложение. Тогда мне было двадцать. Я п-подумывала было ответить согласием, ведь не испытывала к Стеллану отвращения, как к п-прочим моим ухажерам, но это б-было слишком уж внезапно. Я п-попросила время на раздумья, к т-тому же нужно было п-посоветоваться с родителями. Но п-потом… – Эвелин сглотнула и отставила чашку на стол. Подбираясь к волнующему моменту истории, она сильнее начала заикаться. – На следующий д-день п-по городу п-прошел слух, что Стеллан закрутил роман с з-замужней д-дамой. Я п-поняла, что он хотел п-поскорее обручиться, ч-чтобы с моей п-помощью откреститься от слухов. Лаура ахнула и отставила блюдце на стол. – И вы ему отказали? – В т-тот же в-вечер. Мне не нужен с-супруг с такой дурной репутацией. К тому же я п-почти наверняка знаю, что все слухи – п-правда. Вскоре вскрылась его связь с одной девицей, п-потом еще с одной, затем он начал волочиться за д-дамами средних лет и высокого достатка… Словом, я ч-чудом спаслась. Вот уже три года п-прошло, а он все так же ненавидит меня за т-тот отказ, хоть и делает вид, что это п-пустяк. Думаю, он снова не делает мне п-предложение лишь из гордости – он ведь п-по уши в долгах, а мое п-приданое могло бы его спасти. Но ни одна приличная леди не п-пойдет за Стеллана Акли. – А почему вы не вышли замуж за кого-нибудь еще? – спросила Уинифред. Неужели связь со Стелланом запятнала репутацию бедняжки Эвелин, всячески пытающейся от нее откреститься? Мисс Саттон одарила ее взглядом с головы до ног и тяжело вздохнула. – Сказать по правде, с годами я все б-больше начинаю сомневаться, что мне нужен муж, – призналась она. – Я богата и самодостаточна, я жажду н-независимости и глубоко сомневаюсь, что в-встречу кого-то равного мне. К тому же меня не слишком п-прельщает перспектива принадлежать кому-то. Если бы не мой батюшка, я бы, наверное, и в-вовсе не вышла бы з-замуж. Связывать себя узами брака с б-богатыми стариками, его друзьями, я точно не собираюсь, т-так что мне нужно как можно скорее найти кого-нибудь comme il faut[14]. – Она покосилась на Уинифред и опустила взгляд в чашку. – Т-теодор стал бы отличной п-партией, но я знаю, что он – не для меня. Уинифред моргнула. Она не понимала, что движет Эвелин. Теодор – идеальный кандидат на роль доброго покладистого мужа, который удовлетворит ее родителей и не будет стеснять ее саму. Он был почти у нее в кармане, стоило немного надавить – и она стала бы миссис Эвелин Дарлинг. Почему же она вдруг отказалась от своих планов? В ней говорит израненная отказом гордость? Но спрашивать об этом Уинифред не стала – это было бы верхом бестактности. – Надеюсь, вам удастся найти супруга себе по душе, Эвелин, – искренне пожелала она ей и глотнула чаю, чтобы скрыть свое смущение. Оскорбления давались ей лучше комплиментов, а колкости – легче добрых слов. Эвелин устало, по-доброму улыбнулась. – Спасибо, Уинифред. Ну, б-будет обо мне! Какие планы на будущее у вас? – У меня их нет. По крайней мере таких четких, как у вас. – Уинифред пожала плечами. – Заработаю денег и сниму небольшой домик где-нибудь в глуши Англии, поселюсь там под вымышленным именем и буду жить в свое удовольствие. – Об этом вы мечтаете? – спросила Лаура. Уинифред показалось, что девочка прячет в вопросе насмешку, мол, лучшая шпионка Лондона мечтает о тихой сельской глуши – вот так смех! – Нет у меня никакой мечты, – излишне резко бросила она, и девочка съежилась. Уинифред тут же осознала, что издевка померещилась ей из-за собственной мнительности, и она продолжила уже намного мягче: – Мне некогда мечтать. Да я никогда и не умела этого делать. А о чем мечтаешь ты? Эвелин посмотрела на Лауру с интересом. Та принялась водить пальцем по ободку фарфоровой чашки, покраснев от обрушившегося на нее внимания. – Я бы хотела рисовать, – еле слышно произнесла она и подняла на Уинифред теплые глаза. – Быть художницей и зарабатывать этим на жизнь. – Ты замечательно рисуешь! – воскликнула Уинифред, вспомнив портрет ее руки, который украл Теодор. – Неужели мистер Дарлинг не отпустит тебя, чтобы ты смогла исполнить свою мечту? Лаура яростно помотала головой. – Ни за что, – с совершенно недетской твердостью отрезала она. – Пока мистер Дарлинг нуждается во мне, ни о чем другом и речи быть не может. Вы и представить себе не можете, как я благодарна ему за… Она осеклась, и Эвелин нетерпеливо подбодрила ее: – За что? Б-благодарна за что? Теодор не рассказывал Уинифред, как Лаура начала на него работать, и поразительная преданность девочки ее восхищала. Поэтому она тоже попросила: – Да, расскажи, пожалуйста. Замявшись, Лаура опустила голову. Длинные волосы скрыли ее лицо. – Когда мне было восемь, умер мой отец. Он был кантонским моряком, а мать – портовой поломойкой. – Она вскинула глаза, следя за их реакцией. – Они поженились, но отец не увез ее в Китай, а остался в Англии. Когда он умер, нам с матерью стало совсем туго, и я пошла работать на текстильную фабрику. Так вот чем объясняется болезненный вид Лауры. Фабрика – гиблое место для маленькой девочки. Да для любого она гиблое место. Люди дохнут на такой работе как мухи от непосильного труда и хлопковой пыли, оседающей в легких. Как же Лаура выжила? – Я часто болела, а однажды начала кашлять кровью. Мама сказала, что больше так продолжаться не может, но ничего нельзя было поделать – денег нам взять было негде. – Вдруг смутившись, Лаура замолчала. – Тогда я подделала чек. Эвелин закашлялась, а Уинифред расхохоталась. Лаура сложила губы в подобии улыбки, приободренная ее реакцией. Но Уинифред видела, что девочке не до смеха, поэтому заставила и себя спрятать улыбку. Так вот где она так мастерски выучилась подделывать почерки и подписи – она сама себе рисовала расписки! Вот так умница! – Как же ты это проворачивала? – не скрывая практического интереса, спросила она у Лауры. – Крала векселя и меняла суммы? Я бы так и делала. – Нет, красть мне было не у кого, да я и не сумела бы, – призналась Лаура. – Мне просто повезло однажды найти разорванный чек, и я подумала, что не так уж сложно подделать его. Я немного потренировалась с красками и подходящей бумагой, и у меня получилось скопировать лист чековой книжки. А подпись – вообще проще простого. Мама пришла в банк с фальшивкой, чтобы… О боже! – Она покраснела до ушей и спрятала лицо в ладонях. – Как же стыдно! Никогда не прощу себе, что вот так обманывала честных людей! Уинифред снисходительно наблюдала за ее метаниями совести. У нее самой не было никаких предубеждений касаемо надувательства богатеньких джентльменов, и ей и в голову поначалу не пришло, что у девочки могла быть на этот счет моральная дилемма. Эвелин с сочувствием погладила Лауру по плечу. – Пожалуйста, не п-переживай! Наверное, тебе пришлось совсем уж тяжко, раз ты п-пошла на такое! Никто т-тебя не винит, милая! – К тому же крайне маловероятно, что они были честными людьми, – ехидно добавила Уинифред. – Честные люди редко бывают богатыми. – Честные или нет, моей вины это не умаляет, – печально возразила Лаура. – На полученные деньги мы жили около года. Во второй раз я сделала точно такую же копию, но оказалось, что на каждом банковском билете номера должны быть разными. Никто не спешил обвинять маму в подделке, но чек отправили на проверку. Ей сказали прийти на следующий день… Конечно, она не пришла. Мы поклялись друг другу, что впредь будем зарабатывать только честным трудом, но Господь решил, что этого недостаточно, чтобы я расплатилась за свои грехи. Моя мама умерла, и я осталась совсем одна.