Уинифред предоставила право отвечать Дарлингу, сделав вид, что донельзя увлечена разложенными на столе бумагами. Она уже три раза переложила карты Лондона и решительно не знала, что же, черт возьми, еще сделать. Если сейчас Дарлинг сдастся и оставит Стеллана Акли на чай, она спустит обоих вниз по лестнице с третьего этажа. – Прости, но в другой раз, – улыбаясь, произнес Дарлинг. Несмотря на насмешливый тон, отказ прозвучал достаточно твердо для того, чтобы Стеллан сузил глаза. – Ты же знаешь, как это бывает: стоит очаровательной даме появиться на моем пороге – и вот она уже занимает все мои мысли! Молодой человек не отводил взгляд от Стеллана и будто даже не обращал на Уинифред никакого внимания, но когда она подошла к столу, он машинально развернулся к ней всем телом. Она сделала вид, будто ищет в кипе бумаг нужную, и мельком взглянула на Стеллана. Он разглядывал Дарлинга с сардоническим, но хищным интересом. Прежде Теодор не был удостоен подобной пристальности. Похоже, Акли убедился, что Дарлинг не такой уж идиот. – Вижу, уговоры бессмысленны, если речь идет о даме. Юноша поднес руку ко лбу жестом, исполненным патетики, и встал с дивана. Он хотел поцеловать ручку Эвелин на прощание, но та, поджав губы, отдернула ладонь и отвернулась. – Но не оставляй меня совсем, Тедди, будь добр! Ты же знаешь, что без тебя мне совсем скучно в городе. – Помилуй, я и так никуда без тебя не выбираюсь! – уклончиво ответил Теодор. В их странных отношениях, балансировавших на грани дружбы и поклонения, ясно было одно: перемена, случившаяся в Дарлинге, откуда-то взявшиеся натянутость и неловкость задевают и интригуют Стеллана. Об этом Уинифред подумала почти с мстительным удовольствием. Они похлопали друг друга по плечам и одновременно обернулись к ней. Уинифред в очередной раз поразилась тому, насколько разнятся не только их характеры, но даже внешность: узкое, изящное, с удивленно приподнятыми бровями лицо Дарлинга и широкое, скуластое – его друга. Выражение лица Стеллана несло на себе отпечаток нахальства и почти свирепости. – Мисс Бейл. Стеллан издевательски низко поклонился и тряхнул головой, когда длинные каштановые волосы упали ему на лицо. Жест был исполнен напускной, почти шутовской галантности. Он знал, что Уинифред ужасный сноб, и не стеснялся подсмеиваться над ней. Интересно, понял ли Дарлинг, что его друг с ней просто дурачится? – Безмерно рад был вас видеть. – Напористая улыбка дрогнула, но в глазах мелькнуло что-то вроде… восхищения? – До встречи, мистер Акли, – подчеркнуто вежливо ответила она. На его потуги вывести ее из себя она глядела сквозь пальцы. Когда Стеллан вышел и все трое, затаив дыхание, слушали, как он спускается по скрипучей деревянной лестнице, Уинифред вдруг вспомнила его слова на балу: «Вы мне нравитесь. С ног до головы нравитесь». Такому, как Стеллан Акли, она не могла понравиться всерьез. Чего же он хотел от нее? Воспользоваться ею, чтобы поближе подобраться к Теодору? Уинифред обернулась к Дарлингу. – Что он тут забыл? – сквозь зубы спросила она. Ей не хотелось злиться на него, пока она не услышала всей истории, но гнев получалось сдержать с трудом. Даже несмотря на то, что он был направлен на человека с таким невинным выражением лица. – Я не виноват, – быстро произнес Дарлинг и, сам того не заметив, сделал крохотный шаг назад. Не хватало только, чтобы он схватил со стола нож для писем и начал от нее обороняться. – Стеллан не знал об этом месте, клянусь, я ему не говорил. Что же до… – Это я его п-привела, – вдруг сказала Эвелин и подняла на Уинифред широко распахнутые глаза. Выражение ее лица было мрачным. – Не нарочно. Д-должно быть, он заметил меня в Риджентс-парке – я сказала, что иду туда на прогулку, но, к-конечно же, пришла сюда. Мистер Акли увидел меня и п-проследовал за мной до самого офиса. Иного объяснения нет. – Что ж, вашей вины в этом и правда нет, – после паузы признала Уинифред. Эвелин опустила плечи, явно испытывая облегчение. – Стеллан заинтересован нашими делами, но позволить ему вмешиваться мы не можем. – Но он знает достаточно много, – посетовал Дарлинг и почесал тщательно причесанную голову. Уинифред захотелось пригладить пальцами его торчащие локоны. – Не опасно ли это? – Но и д-доверия к нему нет, – возразила Эвелин, еще больше кутаясь в свою котиковую шубку. – Нужно рассказать ему… Но не все, – наконец решила Уинифред. – Скормим ему какую-нибудь незначительную деталь, которая в нужном свете может показаться важной. Он должен думать, что мы ему доверяем, тогда не он нами воспользуется, а мы им. – А если он что-нибудь з-заподозрит? – неуверенно возразила Эвелин. – Стеллан ужасно мнителен. – Ничего он не заподозрит. Да это сейчас и неважно… Знаете что? – У нее в груди закололо от внезапно нахлынувшего восторга. – Уоррен позволил мне съехать из «Рассвета». Теперь я могу переехать сюда, поселиться в третьей комнате и заниматься работой хоть круглые сутки. Он ничего не заподозрит. Теодор расплылся в улыбке, а Эвелин протянула: – Не слишком ли вы б-беспечны? К-конечно, я не сомневаюсь в вашем т-таланте обводить людей вокруг п-пальца, но надо ли было п-привлекать к себе лишнее внимание? Уинифред сузила глаза. – Вы бы предпочли, чтобы я делила этаж с проститутками? – Дамы! Почему-то покраснела не Эвелин, а Теодор. Уязвленная тем, что Дарлинг никак не прокомментировал ее будущий переезд, Уинифред торопливо вывалила следующую новость: – А еще я нашла у него кольцо. Оно широкое, но круглое, не как печатка, похоже на фамильное. – Вынув клочок бумаги, на который она выписала выгравированные буквы, Уинифред протянула его Теодору. – Внутри была вот эта надпись. Юноша развернул листок и прищурился, пытаясь разглядеть корявые буквы. Уинифред пожалела, что у нее не было времени как следует скопировать надпись, но Теодору она в этом ни за что бы не призналась. Эвелин выглянула из-за его спины, тоже пытаясь разглядеть написанное. – Это латынь? – неуверенно спросил он у Уинифред, будто она могла знать, и зашевелил губами: – «Nihil habeo». – «Н-ничего не имею»? – перевела Эвелин и нахмурилась, сдвинув светлые брови. – О чем это? Дарлинг перевернул записку, словно ожидая увидеть на обратной стороне что-то еще. – Это первая часть. «Nihil habeo, nihil curo» – «Ничего не имею, ни о чем не забочусь». Уинифред едва не раскрыла рот от изумления. Если Теодор не придумал высказывание наобум, то он просто ходячий словарь! – Что-то з-знакомое. – Эвелин задумалась и склонила голову набок, словно птичка. – Конечно, знакомое, – весело подтвердил Дарлинг, и от романтического налета его учености не осталось и следа – на смену ему пришло бахвальство. – Это же известный латинский афоризм. Но довольно глупый. Если спросите меня, я бы такую ерунду на кольцах гравировать не стал! Эвелин не смеялась. По остекленевшему выражению ее ореховых глаз Уинифред поняла, что девушке знакома эта фраза. Но не из латинских словарей, как книжному червю Дарлингу, а откуда-то еще. Значит, она права – это все-таки фамильное кольцо. Какой идиот станет гравировать афоризмы на кольце, только если это не девиз дома? Схватив Эвелин за обе руки, она заставила ее посмотреть на себя. – Мисс Саттон, вспомните. Этот девиз, случайно, не принадлежит какому-нибудь жутко старому английскому семейству? Дарлинг, тихонько посмеивавшийся себе под нос и наверняка уже приготовивший очередную шутку, вдруг умолк и округлил глаза. Складка на лбу Эвелин разгладилась, и она просияла: – Да, т-точно! Это же семейный девиз Клэртонов, т-так ведь? Уинифред бросилась к шкафу. Где-то там стоял томик «Пэрства Берка»[12], на прошлой неделе она его пролистала без особой надежды на успех. Если Эвелин права… Тогда, возможно, она разыскала один из главных скелетов в шкафу Уоррена. Уинифред раскрыла увесистую книжку в переплете из красной кожи и начала листать страницы так быстро, что пропустила «C» и попала на раздел с фамилиями на «D». Тихо выругавшись, она вернулась назад и раскрыла корешок на развороте, озаглавленном «Клэртон». Дарлинг сунулся ей через плечо, чтобы взглянуть. – А вот и их девиз. – Он ткнул пальцем в книгу, и у Уинифред от его близости на мгновение защекотало в груди. – Эви, ты умница! Глаза Уинифред забегали по строчкам. Издание было старым, знакомого имени она не нашла. – У них поместье неподалеку от Лондона. Из дурацкого справочника мы все равно ничего не узнаем, нужно нанести им визит. Эвелин покачала головой. – Клэртоны – з-затворники. Они не приняли ни единого п-приглашения в городе за последние д-десять лет. Последнее, что о них б-было слышно, – мистер Клэртон, младший сын, женился. – И что же, неужели не получится заехать к ним на чай без предупреждения? – нетерпеливо воскликнула Уинифред, стараясь не показывать, что слова Эвелин приводят ее в отчаяние. – Без приглашения? – Дарлинг округлил глаза. – Уинифред, да разве так можно! – Скорее всего, вас даже не п-пустят на порог, – с сомнением высказалась Эвелин. Она присела на кресло и теперь глядела на Уинифред снизу вверх, словно херувим с классической фрески. – Вы даже не п-представляете, сколько существует способов вежливо отклонить нежеланный визит – сказаться больным, п-притвориться, что тебя нет дома… – Сказаться больным, говорите? – Уинифред задумчиво постучала пальцем по подбородку. Она может сыграть с этими дрянными аристократами в их же игру. Еще неизвестно, кто из них больший сноб. – Это и впрямь отличный предлог. Теодор и Эвелин переглянулись. * * * Беспокойно выглянув в окно, Теодор задернул шторку. – Кажется, будет буря, – с сомнением произнес он. На небо, мутное и блеклое, сбегались синие до черноты тучи, а туман сменился мелко моросящим дождем. – Нам это на руку, – с холодной улыбкой заметила Уинифред.