Глава 9 Пулей вылетев из каюты после скандала и разрыва отношений с женой, Михаил Кардамонов ринулся к трапу, чтобы подняться в салон-бар и напиться там. Но, путь ему преградил вооруженный прыщавый матрос, строго сказав: — Вернитесь обратно! Приказано всех охранять в каютах и никого никуда не выпускать до особого распоряжения! — Кем приказано? — спросил Михаил. — Товарищ капитан третьего ранга приказал, — сообщил матрос. — А можно поговорить с этим вашим капитаном? — поинтересовался Кардамонов. — Не положено! — отчеканил наглый прыщавый парень, поглаживая свой автомат. Но, Кардамонов проявил упорство: — Тогда я сяду прямо здесь. А обратно к этой ведьме я не пойду, хоть расстреливайте! И он уселся прямо на ступени трапа, поставив рядом свою сумку с вещами. — Расстреливать пока приказа не было. Но, если приказ будет, то и расстреляем. Даже не сомневайтесь, — припугнул его матрос, но Кардамонов все равно не двигался с трапа и продолжал настаивать на своем: — А ты, морячок, меня не пугай. Я, между прочим, сын командира такого же эсминца, как ваш. И я могу быть полезен. Много чего знаю и умею. Так что, будь добр, доложи обо мне своему начальству и скажи, что готов сотрудничать. Доброволец я, к вам хочу записаться. — Ну, раз доброволец, то другое дело, — проворчал прыщавый тип в синей морской форме. И крикнул вниз в проем трапа: — Эй, Васильев, ты там? Оттуда что-то буркнул в ответ другой охранник, а прыщавый проговорил громко: — Слышь, Васильев, у меня тут доброволец выискался. Хочет сотрудничать. Передай по команде. Теперь уже тот самый Васильев стал кому-то кричать. А вскоре снизу затопали, и на трапе показался Давыдов вместе с полноватым морским офицером, одетым в помятую черную форму с погонами кап-три, но без фуражки на лысоватой голове. Кардамонов уже видел этого человека на «Богине», но еще не познакомился с ним. — Ну, что стряслось, Перепелкин? — спросил офицер у прыщавого. А тот показал на Кардамонова: — Да вот же! Гражданин из каюты вылез, сидит и не уходит, трап наверх загораживает. Говорит, что доброволец. — Так вы, Михаил Владимирович, внезапно сделались патриотом? — тут же спросил его Давыдов явно с подначкой, потому что еще совсем недавно Кардамонов, напившись, неосторожно прилюдно высказывался о кровавой вате и жареных колорадских жуках, которые имеют свойство терпеть любые унижения и жевать сопли. — А я всегда и был им! Потому что я родился советским человеком! — встав и гордо выпятив грудь, произнес Кардамонов. — Что доброволец, так это совсем неплохо. Добровольцы нам сейчас нужны, — вмешался лысоватый офицер. — Вот, познакомьтесь, Яков Ефимович, это Михаил Владимирович Кардамонов, известный кинорежиссер, — представил его Давыдов. — Соловьев, начальник государственной безопасности, — скромно представился особист, протянув руку. И добавил: — А с моим заместителем, с Геннадием Андреевичем Давыдовым, вы, как я понимаю, хорошо знакомы. — Разумеется! Он же главным телохранителем служил у зажравшихся господ, которым эта яхта принадлежит! — не преминул Кардамонов нанести Давыдову ответный укол. — Принадлежала. Теперь корабль реквизирован в пользу советских военно-морских сил и классифицируется вспомогательным крейсером, — поправил его Соловьев, не обратив внимания на слова про Давыдова. — Тогда понятно, что повсюду караулы выставлены, — промямлил Михаил, поднимая свою сумку. И Соловьев тут же поинтересовался: — Что там у вас? — Это мои вещи. Я от жены только что ушел, потому и сидел здесь со своей сумкой. Мне некуда идти, — признался Кардамонов. — А кто ваша жена, не напомните? — попросил Соловьев. — Вера Дворжецкая, ведьма крашеная, — пробормотал Кардамонов. И тут же воскликнул: — Но, не жена она мне больше! Ничего общего с ней я не имею и иметь не хочу! Я теперь сам по себе. — Понятно. Давайте пройдем в верхний салон и поговорим наедине, — предложил особист. Взяв под локоть режиссера, офицер подтолкнул его к трапу, ведущему наверх, на нижней ступеньке которого Кардамонов только что сидел. Прыщавый караульщик отскочил в сторону, освобождая им дорогу, а Давыдов остался с матросом внизу и к кому-то постучался в каюту. — А какие вы фильмы сняли? — поинтересовался Соловьев, когда они расположились в мягких креслах в салоне-баре, где кроме них никого в это время не было. И режиссер рассказал немного о собственном творчестве: — Самый первый мой фильм, дипломный проект, назывался «Потемкинские любовницы», второй, который принес мне популярность, — это «Приключения Красной Шапочки в Москве»… — И про что эти киноленты? — перебил особист. — Это жизненные драмы про бедных девушек, про современных Золушек, которые ищут лучшей жизни, — проговорил режиссер, тщательно подбирая слова, чтобы не проболтаться, что оба фильма, на самом деле, про проституток и эскортниц. — А что еще наснимали? — поинтересовался Соловьев. — Еще три криминальные драмы у меня вышли: «Трое у подъезда», «Один в лифте» и «Все на одного», — сказал Кардамонов, умолчав о том, что героями этих картин являлись личности весьма маргинальные. — И это все? — Нет, еще две фантастические картины: «Вторжение нелюдей» и «Восставшее оборудование». Также я три полнометражных фильма о войне отснял, очень патриотических: «Штрафники идут на пулеметы», «Рядовой Петров: один против фашистов» и «Фронтовые будни медсестры Анфисы». Ну, а сериалов для телевидения у меня больше десятка, — поведал Кардамонов. — А что еще умеете, кроме организации киносъемок? — спросил особист. — Умею петь бардовские песни. Могу даже продемонстрировать, — Кардамонов встал с дивана, зашел за барную стойку и вытащил из-под нее обыкновенную гитару, на которой иногда баловался, развлекая пьяную компанию на яхте. Особист кивнул, а Кардамонов спел ему: «Наш фрегат давно уже на рейде». Внимательно послушав незнакомую песню, Соловьев заметил: — Это про пиратов песня, как я понимаю. Только про пиратов начала двадцатого века, что ли? Раз там «Смит-Вессон» 38-го калибра упоминается. В 1899-м году появился такой револьвер, если я не ошибаюсь. А в то время и настоящих пиратов уже не осталось, да и парусные фрегаты почти окончательно в прошлое ушли. Впрочем, все это неважно. Раз песни петь умеете, да еще и кино про войну снимали, значит, скорее всего, подойдете. Нам нужен заведующий культмассовым сектором. * * * Вечером, когда концерт уже отгремел, а советские матросы доели праздничный ужин, и все свободные от вахт ушли отдыхать, Соловьев прибыл на «Вызывающий», лично проследив за тем, чтобы с борта «Богини» перевезли на катере и поместили под арест пиратского командира и священника. Почти сразу же, как только особист поднялся на борт, к нему подбежал вестовой и сообщил, что командир ждет его на совещании. А у Соловьева имелись сюрпризы. С собой он привез смартфоны, сразу же вручив их командиру корабля и замполиту. — Это что-то, вроде портсигара с крышкой из темного стекла? Только не пойму, как открывается? — спросил Арсен Саркисян, пытаясь вскрыть незнакомую плоскую штуковину с помощью ногтей. А Колясников покрутил небольшую вещицу с золотистым корпусом в руках, потом как-то все-таки догадался нажать на удлиненную кнопку сбоку, и экран засветился, выдав заставку с голой брюнеткой, стоящей у берега на фоне заката. И командир удивленно уставился на картинку, сказав Соловьеву: — Что еще за порнографию ты нам сюда притащил, Ефимыч? — Нету там никакой порнографии. Просто красивая голая женщина на картинке. И это, между прочим, приборы-коммуникаторы. Или смартфоны, как их называют на «Богине». Основная их функция — средства связи. И они очень удобные. Я сам опробовал уже. Можно связываться за несколько километров от базовой станции без всяких посредников, вроде наших радистов, которые, черти, слушают все наши переговоры. У них допуск есть, конечно. Но, слушают же, сволочи, все, что мы говорим по радио! А коммуникатор таких небольших размеров при себе можно держать. Да и связываться он позволит нам напрямую без всяких радистов и иных лишних свидетелей в любой момент, если корабли близко. Тут, как мне специалисты с «Богини» сказали, цифровой метод передачи сигналов применен, а у нас — аналоговый. Так что наши с эсминца точно не смогут теперь подслушать разговоры комсостава при всем желании. Достал из кармана коммуникатор, нужный номер набрал, и пожалуйста, разговаривай! — Так это, вроде, как телефон без провода, получается, только очень маленький? — спросил удивленный замполит. Особист объяснил: — Не только телефон. Там еще и множество разных других функций. Например, тебе и фотоаппарат, и кинокамера и даже фильмы можно смотреть, музыку можно слушать, еще и текст читать и печатать прямо там внутри. А еще и диктофон даже есть. И часы с будильником. И много чего еще такого, с чем я пока не разобрался. Удобнейшая вещь! Батареи у этих смартфонов, между прочим, почти сутки не разряжаются. А зарядные устройства к ним я принес. Они тоже маленькие совсем. Вот такие изделия в двадцать первом веке. Сверхкомпактная электроника. Кстати, картинку на заставке можно поменять на любую. Сейчас покажу. Соловьев взял смартфон из рук командира и, сфотографировав со вспышкой замполита, отчего тот зажмурился, получившись на фото с закрытыми глазами, протянул коммуникатор обратно, сразу установив фотографию фоновой. — Ну, а его физиономия мне на что? Я и так Саркисяна теперь постоянно перед собой вижу. Потом разберемся, что с этим коммуникатором делать, — проворчал Колясников. Положив смартфон на штурманский стол, он перешел к делу: — Нам тут ближайшие дела обсудить надо. Вон, Саркисян, оказывается, целый стратегический план уже разработал. Хочется и твое мнение выслушать, как специалиста по безопасности. * * *