Может, мне нужно уничтожить дело Джона? Сжечь и закопать улики? Что мне стоит сделать, чтобы защитить себя? Я резко вдохнула, когда желудок скрутило, и наклонилась над раковиной, ожидая, что меня стошнит вчерашним ужином. Но нет. Тошнота прошла, живот успокоился, и я выпрямилась. Мне нужно было выбираться. Я прошла через арочный вход обратно в спальню, задержалась, увидев черную вельветовую коробочку на тумбочке из окрашенного тика. Кольцо. Я сначала хотела вернуть его на законное место на стене, но в итоге решила оставить его там, потому что желание уйти перевесило потребность возвращать вещи на их родину. Мне нужно будет подготовить письмо о завершении работы с клиентом. У меня был шаблон, поэтому я могла попросить Джейкоба заполнить его и отправить Роберту. А счет, еще не отправленный в «Кластер и Кевин», я могла обнулить. Приложить отмененный чек к письму Джейкоба, просто чтобы прояснить, что не буду просить оплату. Слишком мало, слишком поздно. Мне нужно было покончить в самом начале. В баре, с арахисом и пивом. Но теперь я погрязла по уши и могла потерять все, что когда-либо имела в жизни. Торопливо пройдясь по коридору, я нашла сумку там, где ее оставила. Закинув лямку на плечо, я схватила ключи и сбежала. * * * — Хреново выглядите, — Люк, выглядящий безупречно в пудрово-синем костюме, очках от «Версаче» и с укладкой, придирчиво и недовольно оглядел мои потрепанные джинсы и свободную рубашку. Я не утруждалась улыбнуться. Я едва успела на консультацию. — Вам тоже доброго утра, Люк, — я размешала пакетик сахара в кофе и указала на стол для совещаний. — Пожалуйста, присаживайтесь. — Серьезно, что с вами не так? — он повалился на ближайший стул и обеспокоенно меня оглядел. — Сломался фен? — Все в порядке, — я взглянула через стеклянную стену и увидела Джейкоба и Барта, наблюдающих за нами из приемной. — Мы можем поговорить о Рэндалле Томпсоне без ваших воплей? — Я не кричал, — обеспокоенность сменилась раздражением. — Вы преувеличили и вели себя, как ребенок, — он постучал наманикюренными ногтями по подлокотнику. — И почему мы снова не в вашем кабинете? Я уже знаю, что там. — Да, — сухо сказала я, присаживаясь на безопасном расстоянии. — Спасибо, кстати говоря, за разбитую лампу, — я слишком поздно исправилась. Я знала, что так нельзя. Провокационные заявления — это неправильная стратегия общения с Люком, и если бы я не была на взводе из-за Брук и Роберта, я бы об этом помнила. Я смягчила тон: — Люк, в нашу последнюю встречу вы пытались что-то сказать мне о Рэндалле. Что именно? — Вы солгали мне, док, — он указал на меня жестом, который, на мой вкус, был излишне агрессивен. — Вы сказали, что не работаете с ним. — Я не работала с ним. Меня наняли составить психологический портрет Кровавого Сердца. — Вас нанял его адвокат, — он поднял ногу, оперевшись лодыжкой о колено другой. Это был хороший знак, перемена в языке тела, и я немного расслабилась при виде новой позы. — Я видел вас в новостях, док. — Да, меня наняла его защита, — признала я. — Но я уволилась. — Когда? — он скептически посмотрел на меня. — Сегодня утром, — Джейкоб отправил электронное письмо в 10:15, но пока что не получил ответа. Я вспомнила злость в голосе Роберта. Такую чистую. Такую насыщенную. Почему он так интересовался Джоном Эбботтом? Да, я проявила халатность. Да, женщина умерла. Но они с Робертом были едва знакомы. Поставщик услуги и клиент. Если между ними были более тесные отношения, Роберт никогда об этом не упоминал. Сквозь стеклянные стены конференц-зала я увидела движение у лифтов и напряглась. Мимо прошла Беверли, и я заставила себя разжать мертвую хватку вокруг чашки с кофе. Придут ли они за мной сегодня? Будет это детектив Сакс или кто-то другой? Или же Роберт оставит при себе мое признание и продолжит играть в кошки-мышки? Беверли задержалась у стола Джейкоба. — Если вы больше не работаете на Рэндалла, почему хотите о нем знать? — Честно? — я обратила все внимание на Люка. — Личное любопытство. Я еще не определилась, виновен он или нет. Мне бы помогло понимание того, что он сделал с вами. Но Люк… — я отставила чашку в сторону. — Мы с вами защищены конфиденциальностью пациента. Вне зависимости от того, работаю я над делом или нет, я ни с кем не поделюсь тем, что вы расскажете. И очевидно, если вы предпочтете ничего не говорить, просто не говорите. — Рэндалл меня никогда не трогал, — он покрутил бриллиантовый корпус часов. — Я думала… — нахмурилась я. — Это был не я. Он облапал мою первую девушку. Оставил ее после урока, прижал к стене и засунул в нее пальцы, — его ярость улетучилась, он говорил холодно и остраненно, что совсем не было похоже на прежнего Люка. Где его гнев? Был ли его взрыв из-за Рэндалла, или Люк просто оказался в плохом эмоциональном состоянии? Я откинулась на спинку кресла, немного поникнув. — Она кому-то рассказала? — Нет. Другая девочка… девятиклассница, рассказала школьному психологу, что он изнасиловал ее в научной лаборатории, и ее проигнорировали. И не забывайте, это было двадцать лет назад, — он пожал плечами. — Тогда он еще не был старым и жирным. Некоторым девочкам он нравился, а та девочка уже была шлюхой. Никто ей не верил. Кристен не хотела вновь проходить через это. И она рассказала мне только годы спустя, когда мы уже учились в колледже. Я откинула голову на кресло и попыталась выбросить из головы вынужденных молчать девочек. Хоть эта история была трагической, мне нужно было сфокусироваться на информации, подходящей под портрет. Проблема заключалась в том, что в него не вписывался очередной элемент пазла. Это совпадало с мнением Роберта — Рэндалл был насильником, но его интересовали женщины, не мужчины. Может, Роберт прав и Рэндалл не был Кровавым Сердцем. У меня в голове не осталось ни одной достойной мысли. — Мои кошелек и ключи у вас? — я посмотрела на Люка. — Не-а. Очевидная ложь. Я стиснула зубы и задумалась, могла ли я и его убрать из списка клиентов. Я встретилась с ним взглядом. Отвратительная ухмылка перекосила половину его лица, и я мысленно показала средний палец всем его закидонам. Почему бы и нет? Если мне суждено было сгореть, то лучше уж сделать это красиво. Глава 36 Марта Блевинс была кандидатом на звание риелтора месяца. Еще один подписанный контракт, и ее имя окажется на табличке, а ее «Шевроле Тахо» — на главном парковочном месте. Ей нужна была успешная продажа, и эта демонстрация могла ее помочь. Отперев дом, она ступила внутрь, поморщив нос при виде тускло-зеленых обоев и дешевой мешанины из мебели. Она прошла глубже в пустую гостиную и открыла жалюзи, заливая комнату светом. По крайней мере, было чисто. На прошлой неделе она показывала дом в Калвер-Сити, где повсюду валялись кучи тухлого тряпья. На улице к обочине подъехал седан клиентов. Новобрачные из Сиэттла пришли в ужас от стоимостей двух предыдущих домов, которые она им показала. Она надеялась, что урезанный бюджет поможет им не обращать внимания на мрачные слухи, витающие вокруг дома. Не то что она им о них рассказала. Законы Калифорнии поблажливо относились к тому, что нужно сообщать, и смертей в этом списке не было. Она наблюдала за ними в окно. Муж говорил по телефону, что давало ей несколько минут на прогулку по дому. Никогда не знаешь, в каком состоянии дом останется после других агентов, а с последнего ее визита в него приводили клиентов достаточное количество раз. Главная спальня была в порядке, но она задержалась на мгновение, чтобы поправить прикроватную лампу и открыть жалюзи. Вторую спальню переделали в гибкий кабинет, где она подопнула мертвого таракана под заброшенную беговую дорожку, стоявшую у стены. Заглянув в комнату для стирки, она с облегчением увидела, что опускающаяся лестница чердака была в легкой доступности. Муж был инспектором домов, о чем упоминал неприлично часто, и хотел посмотреть подвалы и чердаки в каждом месте, где они бывали. Готовясь к этому, она дернула за веревку, удовлетворенно наблюдая за легко опустившейся складной лестницей, хорошо сооруженной и укрепленной в нескольких местах. Обычно лестницы на чердак были едва пригодными к использованию, почти смертельными ловушками. Эта же выглядела построенной на века. Услышав осторожный стук, она поспешила обратно по узкому коридору, чтобы впустить клиентов. * * * Как и ожидалось, муж отправился прямиком к лестнице, с нетерпением хватаясь за перила и поднимаясь по ней к потолку. — Я не знаю… — с сомнением сказала жена, оглядываясь. — Думаете, они согласятся на аренду с последующим приобретением? — она поправила тонкий красный ремешок, опоясывающий белый сарафан. — Моя компания оплачивает четыре месяца аренды после релокации. И я спрашивала, можно ли потратить их на ипотеку, но они сказали… С верхней ступеньки кашлянул муж: — Эм… мисс? — Да? — учтиво отозвалась Марта, взглянув на часы. Закуски шли по полцены до шести тридцати, что значило… — Вам надо это увидеть. Тон был странным, пропитанным тревогой, и она пристальнее взглянула на него. — Что такое? — Плесень? Асбест? Она мысленно скрестила пальцы. Пожалуйста, только не еноты. Он взобрался по последним ступенькам и исчез в дыре. Она выжидающе постояла, но он двинулся дальше по чердаку, не ответив. Марта схватилась за перила и встряхнула их, проверяя устойчивость. Они правда были потрясающими. Владельцы очевидно заменили обычную лестницу на вариант промышленного качества. Она с сомнением сделала первый шаг, потом на втором набралась смелости, а затем шагнула в третий раз. К тому времени, как ее голова достигла отверстия чердака, ее охватила радость от маленького достижения. А бывший говорил, что она никогда не пачкала руки. Что он знал? Она повернулась к мужу. Как его звали? Уайатт? Уэйн? Уилбур? Он стоял неподвижно, глядя на матрас у одной из стен чердака. И вау, там была целая комната! Жилое пространство, если вы не прочь немного ограниченных удобств. Она встала на ноги и заметила прикрепленную к балке неподалеку рабочую лампу, из тех, какими пользовались на стройке. Она нащупала выключатель на задней стороне балки. Темное пространство озарилось ярким белым светом, и она снова повернулась к мужу, довольная собой. Уэс. Вот как его звали. Он все еще просто стоял. Глазел на кровать. Нет, не совсем на кровать. На что-то между ним и кроватью. Что-то вроде рабочей поверхности. — Здесь довольно неплохо, — защебетала она, отряхивая ладони и подходя ближе из любопытства: что его так заинтриговало? — Я… Ее слова, фразы, мысли — все остановилось. Все в подсознании замерло, когда она увидела ровный ряд отрезанных мизинцев. Она отшатнулась, оглядывая комнату. Матрас с коричневой поверхностью, запятнанной засохшими потеками крови. Кольца для полотенец со свисающими веревками, прикрепленными сверху. Камера над кроватью. Ведро с жужжащими над ним мухами. Она вдохнула и внезапно ощутила запах. Железа и дерьма. Пота. Страха. Это она издала такой звук? Низкий, ужасный стон? Она покачнулась и поискала лестницу, сфокусировалась на открытой дыре в полу. Жена звала ее по имени, теперь тоже взбираясь по лестнице, но она не могла туда подняться. Никто не должен там быть. Она бросилась к выходу и поскользнулась, проехавшись руками по неполированной фанере. Ее ладони усеяли занозы, и ее чуть не стошнило от клочка волос, застрявшего между двумя досками. Добравшись до отверстия, она высунула ноги, едва не задев ими лицо жены. — Уходите! — закричала она. — Подвиньтесь! С дороги!