О, да, «люблю» разговаривать с этим человеком. В момент игры так и не поймешь - тебя оскорбляет или нет. — Ты обещал пойти со мной на хоккей. Помнишь? — предприняла я новую попытку встрять в процесс игры. — Конечно, помню, сходим. В чем вопрос? — отозвался парень, явно не вникая в разговор. — Сегодня! — я повысила голос, теряя терпение, Светка покрутила пальцем у виска. — Не, сегодня не хочу. Давай сегодня лучше ко мне? У меня тут рейд намечается, посидим, винишко попьем. А вечером еще чем займемся. — У меня билеты, — начала злиться я. Ладно бы у него была нормальная причина для отказа. Так нет - игры, просто игры! Да, я допускаю, что он не любит хоккей. Но сам же обещал пойти, когда бы ни предложила. — Да ладно, ну, Шур, давай в другой раз? — ответил Руслан, даже и не слушая. — Ну, знаешь! Все, другого раза не будет, надоел! Можешь больше не звонить! — отключила вызов, и тут же удалила контакт. Все, если рвать все, то прямо сейчас. — Вот же Козел! — в сердцах воскликнула, с силой приложив телефон об стол так, что посуда подпрыгнула, а пластиковый чехол треснул. — Только ты можешь порвать с парнем из-за того, что он не пошел с тобой на хоккей, — с извиняющейся улыбкой, направленной обеспокоенным посетителям, Светка, знающая мой характер, чашку со своим чаем заранее держала в руках. — Но он... — Суворова, не ной! Давно пора, твой Руслан - не очень, и ты это знаешь. Чего ты в него вцепилась, не понятно. Что, других мало? — Это у тебя всю жизнь - выбор. Этот умнее, этот красивее, этот богаче - они вокруг тебя и беременной, и с детьми пачками вьются! А я вот не в их вкусе, выбирать обычно не из чего! Не связывать же первого понравившегося! — Да, — протянула Светка со вздохом, — ты можешь. Суворова, а ты не пробовала быть более женственной, что ли? Нет, я не против твоей страсти к хоккею, даже твоя любовь к боксу и единоборству как-то не так пугает. Но, Сашка, ты хоть понимаешь, что они тебя боятся? — Почему боятся? — я с обидой сделала глоток чая и поморщилась от горечи. — А ты себя со стороны видела? Да, ты очень красивая девушка - макияж, платья, юбки, блузки, те же джинсы. Но попробуй более женственные, прическа и маникюр, в конце концов - и ты будешь загляденье. Только вот это полбеды. — Да что не так? — Что не так? — вскинула бровки подруга. — Нет, я, конечно, не отрицаю, русская женщина и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет. Но, чтоб тебя, Суворова, зачем это понимать буквально? Да ты же или интеллектом всех их давишь, а ни одному мужику это неприятно. Или и того хлестче - просто на них посмотришь так, что беднягам впору искать политического убежища в другой стране. — Да как я на них смотрю? Нормально все. Что я, по-твоему, перед ними должна дуру беспомощную изображать? — Должна! — ткнула в меня пальцем она. — Чтоб тебя Суворова, еще как должна! Не постоянно, хотя бы при знакомстве. — Вот еще! — Тогда - не жалуйся! — заключила подруга, возвращаясь к своему чаю. — Не понимаю, — от подступившей обиды защипало в глазах. — Ну, правда, не понимаю. — Эх, Сашка, Сашка, — Светка улыбнулась и покачала головой, — действуй головой и хитростью - только и всего. Вот, представь, что это все - подруга обвила весь зал кафе рукой - тоже поле боя. Вот и пытайся обыграть противника. Кого прогнать, кого «убить» - не буквально, кого взять в плен, кого уничтожить - только и всего. Мне ли тебя учить военной тактике? — Но это же не война, — нахмурилась я. — Да кто тебе такое сказал? Так, все! С тобой, конечно, хорошо, но меня ждут муж и дети. Мультик кончился, и дети требуют маму, папа не справляется. — А со мной на хоккей? — с надеждой спросила. Я прекрасно понимаю, что сама Светка не пойдет точно. Но у нее же есть Ваня, может, он согласиться, не пропадать же билету? — Не, прости, я никак, а Ванька, сама знаешь, хоккей не очень. Да и мы сейчас к его родителям. Меня будут пичкать яблоками, как утку, приговаривая «витаминов надо больше», — передразнила кого-то подруга. — Эх. Все, не грусти, деда возьми. Ему полезно проветриться, а то все дома сидит. — Да, только это и остается, — вздохнула и подозвала официанта. Пора было ехать домой, глядишь, и правда упрошу деда со мной сходить. * * * В прихожей дедушкиной квартиры меня встретили: запах кофе и одеколона, ботинки сорок пятого размера и соседский пес Дак. Отлично, только вот только этого мне сейчас не хватало! Овчарка радостно гавкнула и, завиляв хвостом, уткнулась мне в ногу, тем самым, чуть не свалив меня, пока я разувалась. — Дак, отстань, — шикнула на собаку и, быстро скинув ботинки, спрятала их в шкаф. Хозяина-то он обувь не тронет, а вот мою - может из вредности. — Суворова, не обижай мне собаку! — раздался веселый голос Михаила. — Тогда, Гастелло, попроси, чтоб она меня не пыталась уронить! — крикнула в ответ и поспешила в гостиную. Здесь, как и ожидалось, шло сражение не на жизнь, а насмерть - вернее очередная партия в шахматы. И, судя по всему, пока итог был непонятен. Ни белые, ни черные не собирались проигрывать - все шло к ничьей. Только, зная этих двоих, не бывать этому. Дед выглядел как всегда бодреньким и веселым, значит, шанс на то, что он согласиться идти со мной был. Хоть бы согласился, не хочу одна! — Саш, ну, чего такая недовольная? — весело поинтересовался дед, даже не взглянув в мою сторону, изучая возможные ходы. — Ты же вроде на хоккей сегодня, должна прыгать от радости. — Я рассталась с Русланом, — обижено буркнула, приземляясь рядом с Михаилом Гастелло, не забывая «невзначай» пнуть любителя кофе так, чтоб тот расплескал часть на себя. Мишка - сосед, моя нянька, мой самый лучший старший брат, мой лучший друг и личный надзиратель. А если проще - воспитанник деда. Старше меня на десять лет, холост, вернее разведен, двое детей, что по решению суда оставлены под его опекой. Гастелло старший, а вернее дед Мишки - Анатолий Викторович - был, насколько мне известно, лучшим другом моего деда. С юности вместе росли, учились, служили - а потом и квартиры друзьям, уже не маленьких чинов, дали на одной площадке. Так что дружили мы семьями. Что произошло с родителями Михаила, я так и не знаю. Сначала была маленькой, чтоб понять, а сейчас - не хочу ворошить былое. Чем это поможет? А если дед или Мишка захотят - сами расскажут. Мальчик остался на воспитании деда и бабушки. Кажется, ему было тогда лет семь. А когда ему было десять, случилась автомобильная авария. Родных у него не осталось, и мальчика должны были отдать в приют, но дед подключил свои связи, забрал сироту к себе и воспитывал, как собственного сына. А потом, лет через пять, на голову дедушки и бабушки свалилась я. В семье военных плохо то, что тебя могут вечно переводить, и ты будешь мотаться по всей стране. После долгих рассуждений, меня решено было оставить у деда. — Какая красота, — съязвил Мишка, переставляя фигуру, даже не обратил внимания на пролившийся кофе. Я готова была его просто побить. — Ой, извини, — тут же поправился он. — Мы скорбим от этой потери. — Гастелло, сейчас врежу, не до шуток будет! Я толкнула друга в бок. Только вот этого даже не заметили, а следующую попытку - пресекли, выставив руку вперед и держа меня на расстоянии. Маши, не маши кулаками, все равно не дотянусь. Вот так всегда. Десять лет разницы о многом говорили. Меня иначе, как малявку, что портит ему жизнь, Миша и не воспринимал. А я продолжала видеть в нем самого надежного советчика и друга во всех вопросах. Как бы ни было странно, именно он, когда-то учил меня пользоваться косметикой и объяснял про половое созревание. У него я спрашивала советы про первый поцелуй и все остальное. Ну, а что? К кому я еще бы с таким вопросом пошла? Маме звонить? Не телефонный разговор. К деду? Вот не уверена. Бабушка тоже не особо помогала в таких вопросах. Они просто терялись, а Мишка хоть и краснел, что с его рыжими волосами было очень забавно, но стоически отвечал на все мои вопросы. А еще он учил играть в футбол и хоккей, брал с собой на все матчи Ска и Зенита. Учил драться и делился книгами, что считал интересными. Журналы «Популярная механика», «Вокруг света» и «Мир фантастики» - вообще не обсуждалось. А вот о журналах мод я даже думать не хотела, зачем? Если все это гораздо круче. А теперь вот... — Да какие шутки! Слава богу, что бросила, не нужен нам такой, — уверено заявил Мишка, не отпуская руки, а второй делая новый ход. — Пф! И это говорит тот, кто только недавно развелся со своей грымзой, — поморщилась, вспоминая жену друга. Где он такое нашел, не знаю, но все девять лет их отношений она меня бесила. Стерва, она и в Африке - стерва. А теперь вот потребовала развод, оставила мужу детей, отсудила одну из квартир и машину. Квартира при этом досталась Мишке от родителей, и она не имела на нее никакого права. Но Гастелло у нас добрый, отдал ей однушку, машину и, забрав детей, не держал на нее зла. — Ой, ой, — погримасничал друг. Он-то, кажется, наконец, свыкся с ролью холостяка. Интересно, он хоть на свидания-то ходит или и правда на работе постоянно до поздней ночи пропадает? — Кстати, а где твои гаврики? — спросила я. Называть «племянников» гавриками это, конечно, не очень хорошо. Но эти дети росли у меня на глазах. Да что на глазах? Я с ними нянчилась больше, чем родная мать, выбравшая карьеру вместо семьи. А сын и дочь у нее оказались на вторых ролях, если не третьих, судя по последним событиям. — Они сегодня у бабушки, — отмахнулся Мишка. Еще один парадокс. Притом, что Вита была и есть законченная стерва, мама у нее - классная. И вот, в чем повезло тогда Гастелло, так это в теще. Может, поэтому и прожил столько с женой, кто его знает? Я вот, например, обожала эту тетку, а еще младшую сестру Виты, и ее отца. В общем, антипатия у меня только к Вите. — И не жалко тебе старую женщину, — наиграно вздохнула я. —