– Молятся, работают, выполняют различные поручения… – Я готова пройти весь этот путь, – быстро подтвердила Карна. – У меня есть одно поручение специально для вас, – сказала Августина. – Считайте его подготовкой к постригу. Проверкой силы вашего желания, уверенности в выбранном пути, смирения… Аббатиса посмотрела на Карну с сомнением, и та поспешно кивнула: – Я выполню все, что не нарушает законов государства и морали. – Конечно, не нарушает! – возмущенно возразила Августина, заинтересовавшись вдруг бумагами, лежащими перед ней. – Напротив. Это самое что ни на есть богоугодное дело… Вы знаете, кто такие ловцы душ? Мужчины, отобранные и обученные специальным образом, уничтожающие тварей тьмы… – Я знаю, кто они, – с легким недоумением ответила Карна. – Но при чем здесь… – Один из них – мой друг. Вы отправитесь к нему и станете помощницей ловца. Карна вздрогнула, но аббатиса подняла ладонь, пресекая жестом возражения. – Смирение, послушание, служение свету – вот основные принципы монахинь. Карна прикусила губу, сдерживая рвущиеся слова. – Будете помогать ему по хозяйству, – с воодушевлением продолжила аббатиса, – вести бухгалтерию, составлять отчеты. Харди никогда не был в этом силен. – Харди? – Рихард Мор. Вы ведь окончили Институт благородных девиц? Там учат всему необходимому. – Я справлюсь, конечно, но работать у мужчины… Он женат? – Нет. – Но вы понимаете, что это неприлично? – Для той, кем вы были, – разумеется. Это полностью недопустимо. И это он, ваш камень преткновения. Вы не сможете отринуть ту, кем являетесь, и стать обычной монахиней. Ваша гордыня вам не позволит. – Аббатиса вздохнула с легкой жалостью и вновь стала перебирать бумаги на столе. – Вы не так поняли, – пробормотала Карна. – И он тоже может не так понять… – О, Харди понятливый, – отмахнулась Августина. – Он аристократ? – Точно нет, – усмехнулась аббатиса. – Но вы уверены в его моральных устоях? Все же мужчины низших сословий не отличаются щепетильным отношением к женщинам… – Харди вас не обидит, – заверила Августина. – Вы так хорошо его знаете? Часто видитесь? – По правде сказать, я не видела его лет пять… – задумалась аббатиса, потерев подбородок, не потерявший с годами твердых очертаний. – Откуда тогда такая уверенность? – То, что он делает, – благородно и самоотверженно. Ловцы душ – люди исключительной смелости, честности и душевной силы. И то, что вы можете внести посильный вклад, – в некотором роде честь. – По-видимому, на лице гостьи вновь отразилось сомнение, и аббатиса веско добавила: – Кодекс ловцов. У Рихарда есть правила. – Кодекс ловцов? – повторила Карна. Аббатиса посмотрела ей в глаза, лицо такое честное, что сразу ясно – врет, и кивнула. Правую руку Августина спрятала под стол, и Рихард готов был поклясться, что она скрестила пальцы по старой наивной привычке – вроде как это не ложь, а лишь шутка. – Но я не хочу, чтобы он знал, кто я! – воскликнула Карна. – Пойдут сплетни, слухи… – Так и не говорите, – пожала женщина плечами, снова возвращаясь к бумагам. – Но он спросит, почему я устраиваюсь на работу. – Соврите что-нибудь, – посоветовала аббатиса и подмигнула ей. – Я постоянно так делаю. Я напишу рекомендательное письмо. Этого будет достаточно. И вот что я скажу… – Она смотрела на Карну, но Рихарду чудилось, что Августина смотрит прямо на него. – Это ошибка. Я видела многое и разбираюсь в людях. Это не ваш путь. Вы будете несчастны в монастыре. Я понимаю, почему вы идете на это: здесь вы будете в безопасности, это так, но не найдете утешения… А если то, что вам кажется, – правда, то тем более вам дорога к ловцу. Харди – лучший. Больше таких вы не найдете. Он – последний в своем роде, и если вам нужна помощь… Пульс под его пальцами забился как бешеный, и Рихард, опомнившись, вышел из воспоминания. Карна несколько мгновений сидела неподвижно, как статуя, зрачки расширились, затопив всю радужную оболочку, на лбу выступила испарина. Он быстро поднялся, подошел к ней и, склонившись, похлопал по щекам, потер плечи, встряхнул. Карна моргнула, зрачки сузились в крохотные точки. А потом она замахнулась и влепила ему пощечину. – Неплохой удар для монашки, – произнес он, потирая саднящую щеку. – Вторую щеку подставлять не буду, и не проси. Она вскочила и ткнула ему пальцем в грудь: – Ты не имел права этого делать! – О, я ни о чем не жалею. – Это мое личное дело! – Почему это? Я должен был узнать, что тобой движет. Ты врала при приеме на работу, Карна, – упрекнул он ее. – «Ловцы – люди исключительной смелости и душевной силы…» Где-то я уже слышал эти слова. Но монастырь… Карна, что у тебя произошло? Ты овдовела, так? – Тебя это не касается, – заявила она. – И ты больше не будешь влезать мне в голову! – Это основное, что мне от тебя нужно, – твои воспоминания, – возразил он. – Без них ты мне вообще не сдалась. Бедная Августина!.. – Он рассмеялся. – Ты, наверное, первая женщина, которая пришла требовать пострига в таком безапелляционном тоне. Смирение? Послушание? Нет, не слышала. Привыкла, что перед тобой бегают, угождают, исполняют все желания… – Верно, – не стала она спорить. – И ты тоже исполнишь мои требования, если хочешь, чтобы я осталась. – Я весь внимание. – Рихард снова опустился на стул и, сложив руки на груди, уставился на Карну. Она села напротив, гипнотизируя его взглядом. Так и хотелось окунуться в ее глаза снова, но он и так пробыл там слишком долго. Продолжительность надо увеличивать постепенно. – Первое – я буду сама выбирать воспоминания, – заявила Карна. – Ты не знаешь, что именно мне надо, – возразил Рихард. – Ты объяснишь. Я понятливая. И в отличие от тебя понимаю все с первого раза. Второе – ты не лезешь в мою жизнь и в мое прошлое. – Я и так узнал достаточно, – пожал он плечами. – Высшее общество – это и Уго понял. Вдова, так? Решила поиграть в трагедию, вместо того чтобы жить дальше, как делают тысячи других женщин. Эгоистка, инфантилка и обманщица. Из тебя получится отвратительная монашка. – А ты… – Она прищурила глаза и наклонилась над столом. – Моральный дегенерат. Но знаешь что? Ты будешь выполнять свою работу на все сто процентов, а я за этим прослежу. Пока я здесь, ты убьешь столько навок, сколько возможно. А потом пройдешь эту проверку, а я уйду в монастырь. – То есть я еще и плохо работаю? – насмешливо уточнил Рихард. – Аббатиса так не считает. Но я уже успела убедиться, что она в тебе сильно ошибалась. Так что, ты согласен на мои условия? Рихард потер подбородок – совсем как Августина в воспоминании. – А если еще раз влезешь в мою голову без спроса, – процедила Карна ледяным тоном, – я собираю вещи и ухожу. – А поторговаться? – спросил он. – Вдруг это будет вопрос жизни и смерти? – Ты же лучший ловец, последний в своем роде, – язвительно напомнила она. – Выкарабкаешься. – Ладно, – кивнул он и накрыл ладонью пальчики Карны. – По рукам. – И сейчас я отправлюсь с тобой, – категорично напомнила она, выдернув свою ладонь. – Посмотрю, так ли ты хорош. – Карна, правда, тебе не стоит туда идти. Тем более сначала мне надо зайти кое-куда… за реквизитом… – Тем лучше. Увижу, можно ли занести это в расходы и по какой статье учета. – Прекрасно, – усмехнулся Рихард. – Тогда иди собирайся. Солнце давно село. Карна поднялась и, кивнув ему свысока, вышла из кухни. Рихард закинул руки за голову и потянулся. Во всем теле была легкость, словно он только что принял освежающий душ. Увидеть Августину оказалось приятно. В воспоминании Карны она выглядела неплохо, несмотря на седину. Пять лет он ее не навещал – прозвучало как упрек. Что, если Августина предполагала, что он увидит это воспоминание? И те слова – о том, что монастырь не путь для Карны, что ей нужна его помощь, – предназначались ему? Можно попробовать уговорить Карну показать ему это воспоминание еще раз. Там было что-то еще… Но с ней, похоже, будет сложно договориться. Потянувшись еще раз, он встал со стула. Грязная посуда осталась в раковине, Грета помоет. Кастрюля внутри была испачкана остатками рагу, а вот крышка отличалась абсолютной чистотой. А ведь рагу готовится долго, осталась бы накипь. Рихард провел пальцем по стенке кастрюли, собирая остатки соуса, и облизал. Вкусно. Засучив рукава, он открыл дверцу шкафчика под раковиной и вынул мусорное ведро. Овощных очистков, как он и предполагал, не обнаружилось. Зато нашелся скомканный фирменный пакет с витиеватой надписью «Золотой гусь» и изображением упитанной птицы. Рихард свернул его, бросил назад в ведро и пошел в гостиную.