– Потом, – сказала она, – дома сама на тебя ее надену. Вере показалось, что при этих словах ее подруги незнакомая ей стриженая блондинка слегка усмехнулась. Заморина посмотрела на Бережную. – И ты тоже дари! – приказала она. – Что там у тебя? Молодой человек пересек зал, направляясь к выходу, но никто даже не оглянулся в его сторону: очевидно, его никто не знал. Вера достала пакет и протянула писателю. – У меня таланта хватило только на парфюм. Малеев принял подарок, развернул пакет, потом вскрыл упаковку духов, достал флакон, прыснул на свою руку и, помахав кистью, принюхался. – Очень хороший аромат: чувствуется запах ладана. Но мне кажется, что подарок несвоевременный: я на встречу с Господом пока не спешу. На ближайшее время у меня большие творческие планы. Издатель рассмеялся, а Заморина бросила гневный взгляд на подругу. – Ты уж постарайся как можно больше творить, мой друг, – снова торжественно произнес Лушник. – Мы только что сделали допечатку тиража твоей новой книги, а читатели спрашивают, будет ли продолжение. Да и киношники уже интересуются правами на экранизацию. Мужчина, которого Вера приняла за бармена и который еще пару минут назад беседовал с официанткой, теперь приблизился к Малееву и поднял руку. – Позвольте и мне. – Это еще один мой хороший друг, – показал на него Малеев, – зовут его Алексей. Он владелец этого заведения. Алексей долгое время жил в Лондоне, теперь вот вернулся и вывез с собой самое ценное. Виктор обвел рукой все помещение, словно демонстрируя самое ценное. Издатель и Заморина, не сговариваясь, одновременно весело рассмеялись. После чего посмотрели друг на друга и улыбнулись. – Я тоже сделал подарок Виктору, – продолжил Алексей. – Теперь Виктор Альбертович мой компаньон: сегодня я официально оформил на него пятидесятипроцентный пакет акций. Только что мне доставили пакет с новыми документами предприятия и выпиской из реестра. Он посмотрел на удивленного Малеева и продолжил: – Тебе же всегда нравился мой бар. Так что с сегодняшнего дня ты сможешь сидеть в нем сколько угодно. Заморина зааплодировала, к ней присоединились и все остальные, включая Бережную. И даже неизвестная блондинка без всякого выражения на лице несколько раз беззвучно постучала ладошкой о ладошку. Писатель сделал удивленное лицо, как будто подобный подарок оказался для него полной неожиданностью, а потом вздохнул озабоченно: – Придется делать инвестиции в твое… прости, теперь уже наше заведение. Снова Заморина начала аплодировать, Лушник поддержал ее, но Виктор махнул рукой: – Ну что? Рассаживаемся по своим местам – все в сборе. – Я вижу на столе десять приборов, – заметила Вера. – Хотел еще прийти банкир Горобец с женой, но она приболела немного, а сам он занят важными делами, но постарается все же заскочить и поздравить, если успеет, конечно… Именинник сел за стол напротив Замориной, но рядом с незнакомой блондинкой. А возле Веры оказался издатель. Подскочили две официантки в футбольной форме, откупорили две бутылки шампанского и начали разливать. Та, что уже была знакома Бережной, подошла к ней, наполнила бокал и посмотрела на соседа Веры, как будто заранее знала, что тот от шампанского откажется. – Юлечка, а мне лучше виски, – кивнул ей Лушник. Бережная наклонилась к нему и шепнула: – Александр Сергеевич, а кто это рядом с Виктором? Издатель вскинул брови, как будто его спросили о том, что известно всем и каждому. – Не узнали разве? Это же Эмили Миллз – очень популярная сейчас на Западе писательница. Две последние ее книги – мировые бестселлеры. По одному роману сейчас снят фильм, который бьет все рекорды по сборам. Одно московское издательство выпустило ее книгу, и она приехала сюда, чтобы принять участие в рекламной кампании. Будет большая программа на первом канале с ее участием. Приглашены многие медийные лица, которые в восторге от ее книг. О такой писательнице Бережная даже не слышала. Понятно, что лучше всех в литературе разбираются издатели, а потому книг издается очень много, только вот простым людям все равно читать нечего – разве что детективы. – А в каком жанре она работает? – продолжила светскую беседу Вера. – В криминальном, разумеется. Скажу вам как специалист: Агата Кристи рядом с ней не стояла. Хотя наша дорогая Агаточка, на которой у нас в девяностые делали деньги все, кому не лень, уже поднадоела изрядно, да и устарела ее проза. Как исторический детектив – да, но развитие слишком медленное и какое-то целомудренное, что ли… Последние слова он произнес, поднимаясь и держа в руке стакан виски со льдом. – Давайте не забывать, по какому радостному поводу мы здесь собрались сегодня. Ровно сорок лет назад в этом славном городе… Он сказал «ровно сорок лет», хотя наверняка знал, что его друг отмечает свой день рождения загодя. – …Его путь в литературу нельзя назвать легким, хотя… Издатель оказался чрезвычайно разговорчивым и велеречивым, тост затягивался, но все слушали внимательно. Седовласый мужчина поглядывал на Бережную, словно взглядом старался заставить ее обернуться, а когда это случилось, продолжал смотреть на нее пристально, не мигая и не улыбаясь. Тогда Бережная, склонившись над столом, негромко спросила иностранку: – How long are you here? – Вообще-то я здесь родилась. Просто однажды вышла замуж за американца. Приезжаю иногда на родину, но, сами понимаете, здесь климат не тот. Возможно, для кого-то тот самый, но я уже привыкла жить возле теплого моря. – …сорок книг за пятнадцать лет… Седовласый уже разглядывал обеих женщин. Заморина его почему-то не заинтересовала. А та смотрела на Виктора восторженными глазами. Почему-то Вера вспомнила вдруг худенькую девушку в темных очках. Видимо, о ней вспоминал недавно издатель. – Сто лет тебе, дорогой друг, – закончил тот свой тост, – и сто новых книг! Все выпили. Стали закусывать, но сосед Бережной, словно спеша куда-то, поднялся и произнес: – А сейчас слово предоставляется прекрасному полу, – он посмотрел на Веру, – скажите что-нибудь. Она сделала попытку подняться, но Лушник замахал рукой: – Сидите, сидите! Бережная растерялась немного, не зная, что говорить о человеке, которого она едва вспомнила. – Я Виктора знаю очень давно, – начала она, – хотя мы не были представлены друг другу официально. Просто наша первая встреча стала для меня не самым приятным событием. Одна моя подруга забыла в его комнате мою сумочку. А там был мой мобильник, проездной, студенческий билет и кошелек, в котором находилась полученная в тот день стипендия… – Помню ту сумочку, – не стал отпираться Малеев, – красный кошелек, а в нем – целое состояние: полторы тыщи рублей. Все, кроме американки, засмеялись. Громче всех – Инна Заморина. А писательница слушала внимательно и серьезно. – Женька Горобец, чей старший брат ныне банком заведует, обшмонал сумочку, а потом прямо в общаге загнал все содержимое. Мы же голодали тогда – страшно вспомнить как. Но вы, Вера, только скажите, какие бренды вы предпочитаете, и я компенсирую – куплю другую сумочку, телефон тоже и сумму ту верну с учетом инфляции и банковской ставки по депозиту. – Ловлю на слове. И студенческий билет не забудьте. Он ведь наверняка у Жени Горобца сохранился. Все примолкли. А Малеев произнес негромко и с печалью в голосе. – Увы, только Женька сам не сохранился. Нет больше Горобца. Восемь лет как нет. Он ведь был замом своего брата в банке. Исчез внезапно. Тело со следами пыток нашли в мусорном контейнере на окраине города. – Ах! – вскрикнула Заморина. – Так что помянем сейчас Женю Горобца, раз о нем речь зашла. А за мои успехи потом – вечер впереди длинный. Бережная растерялась: мало того что шутка явно не удалась, так еще настроение испортила имениннику. Выпили молча. И сразу Эмилия Миллз придвинулась к Вере и начала шептать быстро: – В России ничего не изменилось: все такая же бестолковщина. Меня вызвало сюда издательство якобы для рекламного продвижения: телевидение, радио, интервью, встречи… Сняли мне номер в гостинице здесь и потом в Москве. И тут началось! Прилетела сюда, в аэропорту меня никто не встретил. Звоню, а там толком ничего объяснить не могут. Слава богу, Малеев сразу примчался. Отвез меня в гостиницу на Невском, а там говорят, что отель закрыт из-за коронавируса. Обзвонили другие отели, и везде та же самая ситуация. Где-то, правда, сказали, что разместят, но, судя по всему, это не отели, а клоповники, и ехать туда желания не возникло. – А как же раскрутка? – Перенесена на месяц. Правда, сказали, что за этот месяц они мне оплатят и отель, и питание… Но какой отель может быть, если меня ни в один пускать не хотят? – И где же вы остановились? – Виктор любезно предоставил мне свою квартиру. Он сказал, что ему есть где перекантоваться. Ему же выгодно, чтобы я была здесь: ему за это неплохие деньги пообещали. Он, собственно говоря, меня и вызывал. – Давно с ним дружите? Американка усмехнулась. – Какая дружба, я вас умоляю! Мы едва знакомы были. А потом, когда ко мне слава пришла, Малеев связался со мной и предложил посодействовать изданию моих книг в России. У него, типа того, отличный литературный переводчик с английского имеется и большие связи в издательствах. Так вот и возобновилось знакомство… Она замолчала и обернулась на входную дверь, из которой появился солидный мужчина в пальто и без головного убора, но с защитной маской, прикрывающей нижнюю часть лица. – Всем добрый вечер, – произнес он, не снимая маски, и обвел глазами сидящих за столом. Малеев поднялся навстречу.