И Господь услышал его молитвы. Когда паспортистка стала рассматривать принадлежавшие Вадиму, Надежде и Виктору документы, у соседней стойки началось что-то наподобие небольшого скандальчика, суть которого состояла в том, что доблестные французские пограничники по какой-то причине не желали впускать в родную страну молодого человека, судя по всему, выходца с Ближнего Востока, размахивавшего своим паспортом и что-то возмущенно кричавшего на никому не понятном языке. — Погляди-ка… — Виктор легонько толкнул брата локтем в бок. — На исламского террориста похож… И платок белый на голове… А молодой человек продолжал бурно негодовать, привлекая пристальное внимание не только любопытных туристов, но и работников аэропорта. В конце концов он был скручен выбежавшими из потайной дверцы полицейскими и под одобрительные возгласы зевак препровожден в участок. — Вот и нас точно так же… — тихо проговорила Надежда. — Молчи, дура… — сквозь ослепительную улыбку процедил Виктор. — Не действуй на нервы… Видно, после обезвреживания «террориста», три измученных долгой дорогой россиянина не представляли для таможенницы никакого интереса. Проставив в серпасто-молоткастые документы печати, она на чистом русском языке вымолвила: — Добро пожаловать! — Заставили же «новые русские» вас, сволочей зажратых, посидеть над учебниками, — с гордостью прокомментировал это событие Виктор. Таможенник, брезгливо оглядев скудный багаж спросил, коверкая слова: — Кольбася, сасыскы есть? — Нету колбасы! — отчаянно завертел головой Вадим. — Зачем нам колбаса? Этот ответ полностью удовлетворил таможенника, и он, козырнув для приличия, поднял маленький полосатый шлагбаум, отделявший нейтральную территорию от французской… Они еще долго метались по огромному аэропорту, пока, наконец, не отыскали выход на улицу. При этом Вадим с замиранием сердца каждую секунду засовывал руку в правый передний карман брюк, где находились все наличные деньги. Он уже начинал жалеть, что взял на себя роль бухгалтерами жутко боялся, что какой-нибудь воришка незаметным движением умудрится вытащить перетянутую резинкой для волос тоненькую пачечку долларов. — Блин, кругом очереди! — возмущался Виктор, когда они подошли к стоянке такси. — Как будто у них тут социализм построили, пока мы были в воздухе! Эй, куда прешь, скотина! Постой-ка, брат мусью! — Он схватил за рукав парня, который хотел юркнуть в только что подкативший автомобиль. А ну, проваливай, пока я тебе морду не начистил. Парень, смущенно покраснев, что-то пробормотал на французском и поплелся в самый хвост очереди. — Навел порядок? — улыбнулась Надежда. — А с ними только так и надо! — убежденно произнес Виктор. — Ишь, наглость какая!.. Таксист оказался здоровенным и черным как смоль негром. Он повернулся к пассажирам, и на его лице появилась натужная профессиональная улыбка, ровные зубы сверкнули белизной. — Откуда ж ты такой экзотический взялся? — прыснула Надежда и шепнула на ухо Вадиму: — Я негра-таксиста в первый раз вижу… — В гостиницу, будь так добр, — по-русски сказал Виктор. Улыбка таксиста стала еще шире и еще глупее. — Что, не понимаешь? Эх ты, Лумумба… Отель! В отель поехали! — Виктор отчетливо выговаривал каждую букву и сопровождал свою речь жестикуляцией. — Только мы во французском нихт ферштейн. Инглиш, плиз! — Экспенсив ор чип? — спросил шофер. — Чего он хочет? — Виктор растерянно посмотрел на брата. — Спрашивает, какой нам нужен отель — дорогой или дешевый? — А дорогой — это сколько в долларах? — Понятия не имею… Наверное, много. — В дешевый нельзя… — после небольшой паузы уверенно сказал Виктор. — Этот тип смеяться над нами будет… — А тебе не все равно? — Мне — нет… У советских собственная гордость! В конце-концов, мы можем себе позволить хотя бы один день пожить, как белые люди! — И, не дожидаясь согласия подельщиков, хлопнул водителя по плечу. — Поехали в самый экспенсив! Такси остановилось у входа в гостиницу под названием «Холидей Инн». Эго было шикарное заведение с просторным холлом, увешанным зеркалами и покрытым мягким ковром. У дверей дежурили услужливые швейцары, облаченные в блестящую униформу. — Это безумие… — изучив табло, на котором значились тарифы за проживание, изрек Вадим. — Тысяча франков… — Только на одну ночь… — взмолился Виктор. — Чтобы потом было о чем рассказать внукам. А завтра же переедем в ночлежку для бездомных. — Ну, хорошо… — преодолев мучительные сомнения, сдался Вадим. — Снимем двухместный номер. Как-нибудь уместимся. В тесноте, да не в обиде. — Никакого совместного проживания, — подала голос Надежда. — Я требую отдельный номер. — Ладно, не барыня! — Виктор окинул ее уничижительным взглядом. — Нужно различать грань между маленькой прихотью и непростительным расточительством. О, глядите, тут и бассейн есть! — Ничего у вас не получится, — сказала Надежда. — Не положено подселять незамужнюю женщину к неженатым мужчинам. — Вот, чухонка! — рассмеялся Виктор. — Думаешь, они и прописку у тебя спрашивать будут? Это же цивилизованная Европа! Здесь личная жизнь никого не интересует! И Виктор оказался прав. Не говоря ни слова, портье выдал Вадиму ключ от двухместного номера. И, что самое удивительное и непостижимое, даже денег не попросил вперед. — Выйдите на минутку, — попросила Надежда, когда они перешагнули порог номера. — Мне нужно переодеться. — И добавила: — Пожалуйста, если вас не затруднит. Братьям ничего не оставалось делать, как ретироваться. Виктор предложил скоротать время в баре, и Вадим с удовольствием поддержал эту идею. Заказав по бутылочке самого дешевого пива, они уютно расположились за высокой стойкой. В баре было безлюдно, играла медленная тоскливая музыка. Словом, обстановка располагала к откровенному разговору. — Скажи мне одну вещь, — сделав несколько жадных глотков, сказал Виктор. — Как она в постели? — Кто? — Конь в пальто!.. Ну, Надька твоя! — А тебе-то какое дело? — нахмурился Вадим. — Как какое? Я же все-таки твой родной брат! — искренне удивился Виктор. — Кому же еще беспокоиться о твоей половой жизни, если не мне? — Не надо, не говори пошлостей, — укоризненно произнес Вадим. — У нас с Надеждой чисто платоническое. — Врешь… — Честное слово! А разве мужчина с женщиной не могут просто дружить? — Ну, смотря что подразумевать под этой самой дружбой… — А если ничего не подразумевать? Виктор с жалостью посмотрел на брата. — Ну и дурень же ты… — Может быть, — согласился Вадим. — Но иначе не получается… Она не такая, как все остальные. — Не пугай меня. У нее есть хвост? — Да перестань ты ерничать!.. Ну, как тебе объяснить? Понимаешь, она будто изнутри светится. Я знаю, что именно мужчина должен сделать первый шаг к сближению, что так уж устроен мир, но… Не могу… В самый подходящий и ответственный момент словно стена вырастает между нами… — А у меня не было женщины восемь лет. Знаешь, как это тяжело? Нет, Вадька, не знаешь… Это невыносимо! Ты как-то спросил: простил я тебя или нет? Так вот… Теперь я тебя спрошу: ты хочешь, чтобы я тебя простил? — Конечно!.. — Вадим чуть не подавился пивом. — Очень хочу!.. — Тогда отдай мне ее… Вадим был уверен, что из уст его брата вылетела очередная неудачная шутка. Но в следующий момент он заглянул Виктору в глаза и понял, что на этот раз ни о какой шутке не было и речи… — Поверь, она ничем не отличается от других баб, — монотонно, словно пытаясь загипнотизировать Вадима, говорил Виктор. — Могу поспорить на что угодно, что через чай я поцелую ее, а еще через минуту трахну. И не нужно будет упрашивать, она сама этого захочет, она тоже истосковалась по мужику. В этом смысле мы так похожи с ней… Вадим подавленно молчал, уставившись на бутылку. — Или ты откажешь своему любимому братцу? — усмехнулся Виктор. — Будешь равнодушно наблюдать за его мучениями? Вадька, я сейчас в таком состоянии, что вот-вот «молния» на ширинке лопнет. Ну, так что? Погуляешь по ночному Парижу, оставив меня тет-а-тет с Надюхой? Вадим встал. — Но только без обид! — остановил его Виктор. — Какие могут быть обиды?.. — Вадим отвернулся, с трудом сдерживая слезы. — Все нормально… Иди к ней… Желаю удачи… — Вот это выдержка! — восхищенно воскликнул Виктор. — Я всегда знал, что ты у меня молоток! Через пару часиков можешь приходить, но на всякий случай все-таки постучись. — Он хлопнул Вадима по плечу, спрыгнул с высокого табурета и легкой, покачивающейся походкой направился к выходу. Вадим долго смотрел на захлопнувшуюся за братом дверь, после чего сел на прежнее место, подозвал бармена и заказал себе тройную порцию самого крепкого виски. Но он не успел даже отхлебнуть из высокой рюмки, как услышал за своей спиной голос Виктора: