© Михалкова Е., 2021 © ООО «Издательство АСТ», 2021 Глава 1 Татьянин день Этого человека привела Кристина. С него-то все и началось. Пожалуй, именно от нашей малютки я всегда безотчетно ждала какой-то выходки. Не от Варвары, и уж, конечно, не от Ильи. Когда они появились, все были в сборе. Дети носились среди отцветающих флоксов, не слыша увещеваний дедушки. Люся сидела в кресле-качалке на веранде и безмятежно улыбалась, подставляя лицо солнцу. Естественно, мы все были там. Где еще мы могли находиться днем в воскресенье! Лишь тяжелая болезнь или смерть могли бы послужить причиной отсутствия на семейном обеде мамы Ули. Сама Ульяна Степановна, потная, разгоряченная, выносила на веранду блюда. Щеки ее пунцовы. В вырезе халата на хлипкой нитке болтается перламутровая пуговка. Никакие пуговицы не в силах удержать напор по-мухински крепкой, могучей, словно бы железобетонной плоти. Однажды Виктор Петрович сделал ей замечание: «Уленька, надо бы как-то прикрыться. Очень у тебя отчаянное… э-э-э… декольте». Ульяна выпрямилась. Пуговица с треском отлетела в лоб садовому гному. Гном упал, пораженный насмерть. «Я этой грудью троих выкормила, – с благородным негодованием начала она. – А ты ее стыдишься?» Виктор Петрович почувствовал в ее логике изъян, но не успел возразить. «Не думала, что меня этим станут попрекать! – продолжала Ульяна, добавляя в голос муки. – Дожила! Дожила-а-а!..» Я ждала, что она заголосит, как Надюха в фильме «Любовь и голуби», – момент был подходящий, а моя свекровь остро чувствует драматургический потенциал фазы. Но она просто обхватила голову руками и принялась раскачиваться: незаслуженно униженная мать, оскорбленная жена. Виктор Петрович покаялся, и больше к теме приличий не возвращались. Я стала раскладывать вилки. – Ровнее клади, – одернула свекровь. – Что мечешь, как на цыганский стол! По моей сервировке можно калибровать линейку. Но я без возражений сдвигаю пару вилок под ее неодобрительным взглядом. Лицо у меня ничего не выражает, да и в душе я спокойна. Прошли те времена, когда я давала ей отпор. Лишь одно я отстояла – право не называть ее мамой Улей. Здесь была точка невозврата. Я застыла намертво в этой точке, и язык у меня скорее отсох бы, чем повернулся сказать женщине с железными грудями «мама». Ульяна замечает мужа с кастрюлей супа в руках и преображается: – Витенька!.. Ну зачем ты сам! Это не мужское занятие!.. Она воркует. Она вытягивает губы трубочкой. Она вся преисполнена нежного укора – медведица, обихаживающая своего супруга, повелителя лесов и рек, ловца сверкающих лососей. – Уленька! Я не могу позволить тебе носить тяжести! – блеет Виктор Петрович. – Настоящий мужчина должен… Продолжение я пропускаю мимо ушей. Мой свекор набит штампами, как сочинение девятиклассника, скачанное из Сети. Не припомню, чтобы он произнес что-то свежее, пусть не умное, но хотя бы свое. Даже не слыша, о чем он вещает, могу с уверенностью сказать, что в его речи упоминаются дерево, сын и баня. Он действительно возвел ее сам и, подозреваю, гордится ею больше, чем сыном. Виктор Петрович оборвал тираду на полуслове и уставился на калитку. Лицо у него вытянулось. Я проследила за направлением его взгляда и увидела нашего гостя. У меня сорвалось изумленное восклицание. Кристина предупредила, что приведет к обеду бойфренда. Я ожидала, что это будет один из ее типичных кавалеров: самоуверенный говорливый мальчик в куцых брючках. Но человек, вошедший в сад Харламовых, был другим. Взрослый. За сорок. Огромный. Сперва мне подумалось, что гигантом наш гость выглядит лишь на контрасте с хрупкой Кристиной, но когда он приблизился, оказалось, что даже высокий Илья едва достает ему до уха. Тяжелая челюсть. Взгляд исподлобья, оценивающий, неприятно пристальный. Словно это мы вломились к нему непрошеными гостями, и теперь он размышляет, что с нами делать. Святые небеса, в какой воинственной галактике Кристина его отыскала? – Мама, папа, познакомьтесь: это мой Сережа! – прощебетала девушка. Ульяна вспомнила, наконец, о своем долге, приветственно протянула руки к гостю и спустилась с веранды. – Зовите меня мама Уля, – пролепетала она. С крупными мужчинами свекровь всегда поначалу берет этот тон – лепетание, колыхание и трепет, – словно девица на выданье, встретившая вдового генерала. – Рад познакомиться, Ульяна Степановна, – невозмутимо сказал «мой Сережа». И этим сразу завоевал мою симпатию. Нет, я по-прежнему относилась к нему настороженно, но то, с какой легкостью он отверг притязания на задушевность, внушало уважение. Ульяна безропотно приняла его отказ. – Кхе-кхе… Виктор Петрович! – Харламов-старший выпрямился, попытался втянуть живот и придать лицу строгость: папаша, озабоченный тем, что юная дочь привела в дом мужчину, годящегося ей в отцы. – Папа, ты прямо как на плацу! – фыркнула Кристина. – Да расслабьтесь вы все! Сережа не кусается! – Григорий Павлович Богун, жених Варвары, водитель-экспедитор, – отрекомендовался Гриша. Я давно заметила, что он всегда представляется полным именем и профессией. Странная привычка в наше время имен без отчеств. – Илья. – Мой муж улыбнулся гостю и от души потряс его руку. – Ого, вот это хватка! – Непроизвольно, простите… – Ну, кого Кристина притащила на этот раз? – На пороге показалась Варвара. – Мама, у тебя пирог… Она осеклась. – Сергей, приятно познакомиться, – спокойно сказал мужчина. – Не староваты вы для нее, Сергей? – с нехорошей усмешкой спросила Варвара. Ульяна ахнула. – Варя! Что ты!.. – Не обращай внимания, Сережа, моя сестра шутит… – Я вовсе не шучу! – Проходите, Сереженька, присаживайтесь! Вы, надеюсь, проголодались… – Нет, мама, его жена накормила! – отрезала Варвара. – У вас есть жена, правда? Знаете, Кристина у нас специализируется на чужих – женихах, мужьях… – О, господи… – Кристина закатила глаза. – Варя, тебя куда-то не туда понесло, – упрекнул Григорий. Но даже его вмешательство не помогло: Варвара закусила удила. Не знаю, что подумал про наш зоопарк приятель Кристины. Ответить он не успел, потому что Люся выползла из кресла-качалки, как черепаха из своего панциря, и перевесилась через перила. – Спасите нас от неловкости, молодой человек, – весело призвала она. – Сознайтесь, что вы смертельно голодны. Может быть, хоть тогда кто-нибудь вспомнит о подгорающем пироге! Ульяна всплеснула руками и убежала. Едва она исчезла, Варвара пришла в себя. – Простите, Сергей! Я старшая сестра вашей красавицы, и меня иногда заносит. Слишком о ней забочусь, а ведь она уже взрослая!