Ковыляя, выходит, с ПРИЗРАКОМ вместе. Сцена 7 У стены. Открытое поле. Быстро входят КРЕСТЬЯНИН, его ЖЕНА и СЫН. Они пересекают сцену в задней ее части. Они несут узлы. Сын. Однак' побыстрей бы, а? Дело-т' к вечеру. Жена крестьянина. Не гоношись. Иди первый, мы поспеем. ЛИР ковыляет по авансцене, с ним ПРИЗРАК. У ЛИРА палка. Лир. Где мы, где мы? Ветер жалит мне глаза. Они полны пыли. Призрак. Мы у стены. Было бы проще идти по верху. Стой. Какие-то люди. Спрячемся в кустах? Лир. Нет. Я должен просить милостыню. ЛИР вынимает чашку для подаяния, просит. Подайте Христа ради! Я не преступник, не судья мне выколол глаза. Подайте Христа ради. КРЕСТЬЯНИН, его ЖЕНА и СЫН подходят к нему. Крестьянин. День добрый, отец. (Смотрит на чашку. Сын делает жест отрицания) У нас пока нет для тебя ничего. Мы народ бедный, безземельный. Тут вот со мной жена моя, сынишка. Лир. А можно мне передохнуть в вашем доме, я так устал. Крестьянин. Был бы дом, и пригласили бы, и накормили, да только дома-то и нету. Как все вышло-то, господин хороший; когда старый король свихнулся, сюда мно-ого народу нашло. Король, он землю по обе стороны от стены освободил, тогда еще. А земля была — что масло. Ну мы ее и запахали, построились в общем. Жена. А теперь они опять стену строят, власть-то переменилась. Крестьянин. Ну, ребята пришли, солдаты, и с землицы-т' нас погнали. Теперь сгоняют всех в работные лагеря, чтобы стену, значит, строить. Так что нам бы поторапливаться, а то местов не будет. Жена. И баб тоже, всех берут. Крестьянин. А сынишку-т', вот, в солдаты определяют. Жена. Там ему одежу справят, кормить тоже будут. Лир. Но его же убьют в армии. Жена. Ну, не всех ведь убивают-то. Сын. Будет болтать. Солнце, вон, садится совсем. Идем, идем. СЫН уходит. Жена. Идем, идем, сынок. КРЕСТЬЯНИН и ЖЕНА уходят за сыном следом Лир. Я научился переносить слепоту, и не жаловаться, но я никогда не научусь переносить это. (Зовет) Дети мои! Эй! ЛИР падает на колени. Жена. (за сценой) Старичок-т' совсем упал. Вбегают КРЕСТЬЯНИН, его ЖЕНА и СЫН Лир. Я король! Я стою перед этой стеной на коленях. Сколько жизней я здесь положил? Идите. Идите куда хотите. Идите хоть на край света. Бегом бегите. Я с места не двинусь, пока вы не уйдете. Жена. Вставай, дедушка. Лир. Я слышал ваши голоса. Я никогда не видел в жизни человека бедного! Вы взяли у меня слишком много жалости, а если жалости не станет, я умру от скорби. Сын. А дед-то, видать, большой фокусник. Лир. Они одевают вас, они вас кормят — вы поэтому перестали видеть? Всякая жизнь ищет, где ей укрыться. Волк, лиса, лошадь, — они сбежали бы, они сохранили рассудок. Почему вы бежите мясникам навстречу? Почему? Сын. Ладно, в лагере увидимся. СЫН КРЕСТЬЯНИНА уходит. Жена. Он сам хочет жить по-хорошему, дедушка, и своей головой. Крестьянин. Эх, бедный. Ежели его куда привести, так они его прибьют, да и на цепь посадят. Пускай он лучше тут остается, он в полях-т' небось как дома. Пускай несет свой крест с миром. КРЕСТЬЯНИН и ЖЕНА уходят. Лир (с трудом поднимается на ноги) Люди губят себя и уверяют, что это их долг? Но так же нельзя! Разве можно так обращаться с людьми? Корделия сама не ведает, что творит! Я должен ей сказать — написать. Призрак. Нет, нет, нет! Они никогда не слушают! Лир. Но я не могу молчать! О, глаза мои! Я плакал, и раны опять открылись! Опять идет кровь! Быстрее, быстрее, помоги мне! Глаза мои, мои глаза! Я должен остановить ее, пока не умер! ЛИР ковыляет со сцены прочь, опираясь на руку Призрака.