- Надо будет найти самого драчливого забияку с линкора, желательно какого-нибудь унтера, а не простого матроса. - Так, ага, - сразу стал вникать в суть дела Тютин. – А для чего он нам надобен? - Для разговора, – отвечал ему брат Ярослав. - А! Типа «языка» взять для допроса! – догадался казак. - Да, «языка» для допроса, – кивнул великосхимный. – Вот только он нам понадобится, когда брат Аполлинарий и брат Вадим сделают нам фотографии офицеров с линкора. А пока только приглядитесь к ним. - Всё понял, всё сделаем. - Брат Валерий тебе в помощь будет. И тут Тимофей Сергеевич Елецкий всё-таки спросил: - Так у тебя, брат Ярослав, есть мысли по поводу дела? Этот вопрос был не праздный, все хотели знать, есть ли у руководства план, чтобы ободриться, чтобы понять, что все их усилия не были и не будут напрасны. Но вместо этого великосхимный как-то уклончиво сказал: - Мысли-то у меня всегда есть, - а потом ещё добавил всё так же туманно: – Они у меня на всякое дело имеются, да вот не на всякое дело правильных мыслей у меня хватает. Елецкий поглядел на него искоса, вроде в этом взгляде было и восхищение – вельми великомудр брат во Господе Ярослав, – но и недоумения в глазах резидента хватало тоже. После он вздохнул, и на этом стали братия из квартиры расходиться. Но перед тем, как выйти первым, Тютин, улучив момент, спросил у Елецкого: - Так что он сказал-то? Есть у него мысли? - Поди пойми его, – пожал плечами гамбургский резидент. – Тебе сказано с братом Валерием пройтись по кабакам в порту, вот и собирайся. *** Герцогиня знала: если доктор Мюррей хочет с нею встретиться по своей инициативе, нужно ждать чего-то неприятного. Чаще всего это были очередные просьбы денег. Доктор почему-то считал, что делает для леди Кавендиш очень много, и осознание этого рождало в нём избыточное самомнение; но он не знал, что к леди Джорджиане пару раз в год приходят разнообразные доктора типа него самого, которые обещают ей новые способы сохранения здоровья и даже возвращения молодости. Однако герцогиня не спешила их нанимать и просила убедительных доказательств объявленных возможностей. Не догадываясь об этих визитах коллег-конкурентов, Мюррей вёл себя несколько самонадеянно и всегда раздражался, если она отказывала ему в требуемых суммах или пыталась хоть как-то урезать его расходы. Вот и сейчас, когда Джеймс доложил ей, что её желает видеть доктор, она оторвалась от бумаг, в которых делала правки, и поджала губы. А потом с надеждою подумала: «Может, всё-таки он заведёт разговор о будущей пересадке глаз, а не о деньгах? Впрочем, он большой мастер увязывать нужные операции и новые расходы, придумает что-нибудь про аппарат для гальванизации тканей фунтов за триста или ещё что-нибудь». В общем, гадать было бессмысленно, и она произнесла: - Пригласи его, Джеймс. О, в этот день доктор пришёл к ней в новой, чистой рубахе. Только на манжете левого рукава красовались какие-то коричневые пятна, во всём остальном мистера Мюррея можно было считать чистым. Ну, трёхдневная щетина и сальные волосы до плеч не в счёт. - Итак, доктор, чем я могу вам помочь? – подслеповато щурясь, спросила герцогиня. - Я пришёл с не очень хорошими новостями, – Мюррей вздохнул; судя по всему, он и сам был не рад этому разговору. - Вы себе не изменяете, - холодно заметила на это леди Джорджиана. – Говорите, что произошло? - Я хотел сказать вам о той особи, что вы прислали. И вот тут леди Кавендиш отложила перо, потому что для этой старой женщины вопроса важнее в этом свете не существовало. Даже её неуёмная страсть к драгоценным камням, и та меркла перед одержимостью омолаживать себя. Она внимательно глядела на доктора, ожидая неприятных вестей: ну, говорите уже! - Особь, которую вы прислали, близорука, – наконец произнёс Мюррей. - Близорука? – удивилась леди Кавендиш. – Отчего же она близорука? Она же молода! - Это наследственное, – уверенно отвечал ей доктор. – Да и крупна она для вас, её глаза слишком велики для ваших глазниц. - Велики? Близорука? – герцогиня всё слышала, но смысл сказанного доктором ускользал от её цепкого ума, так как она не готова была всё это воспринимать. Это не укладывалось в её чёткие планы и, значит, было непонятным. - Её глазные яблоки и так крупны, да ещё и вытянуты из-за наследственной болезни, они вам не подойдут. Теперь для леди Джорджианы всё стало ясно: глаза той девки ей не подходили. Придётся искать новую особь. Ну а… - А кожа? – спросила она. - Ну, с кожей всё в порядке, – отвечал ей Мюррей. – Правда, особь почувствовала что-то неладное, когда её привели к нам, и начала биться, едва удалось успокоить её, пришлось использовать хлороформ. - Надеюсь, вы не повредили её кожу? – уже с опасениями в голосе произнесла герцогиня. - Почти не повредили. - Что значит «почти»?! – герцогиня вскочила со стула. Она уже настроилась на обновления, и ей очень не хотелось начинать новые поиски. Её мягкие туфли сделали уже пару шагов по толстому ковру в сторону доктора, глаза старухи горели молодым огнём ненависти, её взгляд буквально пронзил доктора. Это был как раз тот самый взгляд, который люди могли ощутить физически и от которого даже у крепких мужчин начинали дрожать колени, и доктор почувствовал на себе всю его силу. Он сглотнул слюну, ослабил и без того не слишком тугой узел на галстуке и произнес сипло: - Миледи… Прошу вас… Кожа особи в порядке, её немного поцарапали, когда запирали в клетку, сейчас особь под галоперидолом, она не активнее овоща. Царапины на коже незначительны. Ей хотелось взять трость, подойти к этому тупому доктору и переломать ему кости! А лучше размозжить кости его лица. Она знала, что под этим её взглядом он не сможет сопротивляться, но британские ведьмы и кичились тем, что умели держать в узде свои самые яростные эмоции. Она сделала глубокий вдох и умерила свой пыл. - Значит, кожа её в порядке? - В по… в порядке, миледи, - заикаясь отвечал доктор. Он всё ещё теребил узел своего галстука. – И все отдельные органы у неё в отличном состоянии, я всем им найду применение. Я бы порекомендовал её печень сэру Невиллу, так как его печень имеет высокую степень ожирения. - Думаю, сэр Невилл будет вам признателен? - леди Кавендиш уселась в своё кресло. – Когда вы собираетесь провести операцию? Имейте в виду, мне нужно планировать свой распорядок. - Два… ну, три дня, и у меня всё будет готово, – заверил её доктор. – И после ещё пару дней уйдёт на ваше восстановление. Думаю, что через неделю вы сможете уже покрасоваться в новой коже. «Это было бы здорово. Тем более, что и волосы на голове той девки были на удивление». - Хорошо, - после некоторого раздумья произнесла герцогиня, - я не хочу затягивать с этим. Поторопитесь. - Сегодня же начну вводить вам препараты, ослабляющие иммунитет. Начнём вечером. - Прекрасно. - Но, - доктор замялся, - я бы всё-таки рекомендовал вам подождать, пока найдутся глаза. Совместив две операции, нам удалось бы значительно уменьшить отрицательное воздействие некоторых препаратов на ваш организм, да и болезненные ощущения при выздоравливании тоже. - У меня нет времени ждать, пока появятся хорошие глаза, - ответила герцогиня. Она лукавила. Время у неё было; просто, как и всем женщинам, ей не терпелось примерить обновку. А именно, почувствовать на себе приятную и эластичную кожу молодой особи, которую ей подыскала леди Рэндольф. «Быстрее бы уже!». Глава 8 Она так и не сказала ему, что из себя представляют женщины, которых он может там встретить. Зоя решила, что лучше ему этого не знать. Не будет знать – не будет нервничать при встрече с ними. Но всё равно затея Генриха ей была не по душе. - Ну вот, вам открывают дверь, вы видите мурло наглого лакея, что вы ему скажете? – спрашивала она, глядя на молодого человека с видом, который ну никак нельзя было назвать доброжелательным. - Я скажу ему: добрый день сэр. Я представитель компании «Ноенг и Гукк». Мы торгуем гуталинами и ваксами. Если вы проведете меня к человеку, который занимается обувью ваших хозяев, я дам вам шиллинг, – на бойком английском, хоть и с явным немецким акцентом, отвечал ей Ройке. - А если он скажет вам: убирайся, болван? – спросила Зоя. Тут Генрих растерялся. Он не был готов к такому, казалось бы, естественному ходу событий. - Вы тут же должны сказать: три. Три шиллинга, - всё с тем же недовольным видом продолжила девушка. - Три? – переспросил у неё Генрих. - За один шиллинг он может не захотеть возиться, – пояснила Зоя. – А за три шиллинга любой лакей будет рад постараться, – она уловила некоторое несогласие во взгляде своего помощника и добавила: – Я дам вам три шиллинга, Генрих. - Да, наверное, вы правы. От трёх шиллингов вряд ли кто откажется, - произнёс молодой человек и внимательно посмотрел на девушку. - Фройляйн Гертруда. - Да, – она всё ещё была далека от того, чтобы быть довольной. - Кажется, моя затея вам не очень по душе. - Да, Генрих, ваша затея мне не по душе, – призналась дева. - Может, это из-за того, что…, - он немного замялся; видно, эта тема давалась ему не очень легко, - ну, из-за того обещания, что вы дали мне недавно. - При чём тут это?! – Зоя даже нахмурила брови. Она так зло смотрела на Ройке, что тот начал поправлять манжеты, а потом и галстук. – Это тут не при чём! Просто я напоминаю себе старую белку, которая спокойно смотрит на глупого бельчонка, что лезет в дупло к кунице. - Куда лезет, к кому? – нахмурился Генрих. Видно, этот гамбургский житель не очень хорошо понял её метафору. - Генрих! – Зоя продолжала испепелять его злым взглядом. – Это очень опасное место.