– Завтра приходи, хочу увидеть твою наглую рожу. – Лукавый усмехнулся. – А предки не против? – Они сами дали мне твой номер. Хватит отмазываться. * * * Прежде Лукавый любил играть и делал это так часто, как только мог. Его любовь к шутерам сделала из него профессионального игрока. Он ездил на турниры, где брал призовые места. Но после аварии Лукавый чувствовал тошноту при взгляде на монитор. Все, что ему нравилось, опротивело, и он не знал, как с этим бороться. Он потянулся к пульту и включил телевизор. Шли вечерние новости. Рассказывали о без вести пропавшей школьнице. Лукавый закрыл глаза, вслушиваясь в женский голос. – Уже больше пяти месяцев родители ищут Еву Новикову. Ей семнадцать лет, она была одета в… Лукавый открыл глаза, прищурился, фокусируя взгляд на фотографии, показанной в углу экрана. Девчонка с милой улыбкой и густыми вьющимися волосами. Он смотрел на нее, пытаясь сохранить образ, но лицо расплывалось и исчезало из памяти. Разозлившись, Лукавый выключил телевизор. «Как мне стать прежним, если от собственного мозга одни проблемы?» 3 Лукавый подолгу смотрел на снимки в рамках, заботливо расставленные матерью по комнате, и ненавидел себя за то, каким стал. Раньше его знали как жизнерадостного парня, теперь он напоминал угрюмый манекен. – К тебе пришел Виктор. – Мать заглянула в комнату. – Пусти его. Еще до того, как друг зашел, Лукавый почуял резкий запах его парфюма. Вик никогда не менял туалетную воду и душился так, что у людей слезились глаза. – Здарова, Лукавый! – Вик сел на кровать, протянул ему руку. – Прости, руки плохо слушаются, – ответил Лукавый, не шевельнувшись. – Отлично выглядишь. – Батя подогнал костюм от «Гуччи». Прикол, да? – Вик улыбнулся. В нем все осталось как прежде: ровные белые зубы, тонкий нос, мутно-зеленые глаза и темно-русые волосы. – Ты сменил прическу? – спросил Лукавый. – Да уж давно. А, точно, ты же не видел, – Вик замялся. – Я подумал, раз тебе трудно шевелиться, давай я тебя покатаю на своей тачке? Поедем куда-нибудь, развеемся. И не в клуб, ты не думай. – Я никуда не хочу, – ответил Лукавый, отводя взгляд. Некоторое время он ковырял одеяло. – Все поменялось, Вик. – Что? – Все. Я не тот, кем был… до комы. Мир кажется другим, даже ты какой-то не такой. – Я-то? – Вик громко засмеялся. – Я такой же! Скоро очухаешься, и все станет как прежде. – Хотел бы я в это верить. – Лукавый вытащил из пододеяльника край одеяла. – Куда поступишь? – Я, ну… Отец записал меня на юридический. Буду прокурором, потом, может, стану судьей. Ты же знаешь, это у нас семейное. Мне нельзя отклоняться от курса, все дела. – Рад за тебя. А я снова пойду в одиннадцатый класс. Представляешь? Мне снова придется весь год учиться. – Эй, не переживай! У нас не все в универы поступают. Помнишь Коляна? Он завалил экзамены и уходит в армию на целый год, прикинь! – Лучше так, чем наверстывать упущенное из-за комы. – Лукавый скомкал пододеяльник. – Не говори, что это не так. Я знаю, что прав. Вик дернул одеяло, вырвав его из рук друга. Тот хмуро взглянул на него. – Я не собирался подтирать тебе сопли, но что-то не припомню, чтобы раньше ты винил других в своих трудностях. Ты уже пережил кому, сам ходишь, говоришь. Многим выжившим и это не дано. Не заставляй меня толкать эти тупые мотивационные речи. Легче бежать[1], чем бороться. Слова Вика напомнили Лукавому о том, по чему он скучал все эти долгие месяцы. – Спасибо, Вик. * * * Позже Лукавый достал из шкафа футляр с гитарой. Она осталась такой же, какой он ее помнил: красная, блестящая, с черным грифом. Лукавый провел пальцами по струнам, осторожно подкрутил колки. – Черт, тебя же надо включить. – Он потянул на себя шнур. Подключив гитару, перекинул ремень через плечо и взял ее: пальцы не слушались, руки затекали после длительного перерыва. На звуки музыки в комнату пришли родители. – О, ты уже играешь! – Мать захлопала в ладоши. – Так держать, сынок. Скоро снова будешь выступать на сцене, – добавил отец. Они говорили что-то еще, но Лукавый не слушал их. Яркое будущее, о котором он мечтал, накрывалось черной пеленой. Он не чувствовал себя счастливым или печальным. Он не чувствовал совершенно ничего. * * * После разговора с Виком об универе и одноклассниках, выпустившихся из школы, Лукавый полез в интернет. Он открыл страницу Вика во «ВКонтакте», открыл альбом «Самый лучший выпускной» и долго смотрел на стоп-кадр из видео. На нем друг счастливо улыбался и обнимался с их общими друзьями. «Я должен был быть вместе с ними», – Лукавый обреченно покачал головой и выключил браузер. У него не хватило смелости увидеть жизнь, которую он упустил. 4 Следующим утром Лукавый вытащил из «айклауда» номер Дэна и внес в список контактов. Он подготовил рюкзак, с которым обычно ходил в поход с братом, и сунул туда бутылку воды. Лукавый увидел внутренний карман, прикрепленный к задней стенке, и в задумчивости уставился на него. Так прошло несколько минут, прежде чем он вспомнил, чего ему не хватает. Лукавый открывал ящик за ящиком у компьютерного стола. Он искал диск с автографом Честера Беннингтона – чтобы получить его, он покупал ВИП-билеты и ездил практически на каждый концерт. Не обнаружив коробку, Лукавый осмотрел комнату. Плакаты Linkin Park исчезли. – Мам, куда ты их дела? – спросил он, заглядывая в кухню. – Что? – Плакаты! – А, – она неловко кашлянула, – мы с папой решили, что они тебе больше не понадобятся. – Там же были автографы всей группы! Как вы могли выбросить их, не спросив меня?! – Ты лежал в коме. Я продал их, чтобы оплатить твое лечение, – произнес отец, вытирая голову полотенцем. – Ты хоть знаешь, чего мне стоило собрать коллекцию? – Лукавый сжал кулаки. – Черт! А диск остался? – Какой диск? – Мать обернулась. – Альбом «Метеора»! – Тот, что ты везде с собой таскал? – уточнил отец. Лукавый кивнул. – Ты взял его с собой в машину…