Я кивнула девушке в форме, и она тут же вышла, оставив пакет на столе. Схватив бумажный стакан с уже остывшим кофе, я бросила папку с материалами по пожару на стол, и допив горькую жижу, выкинула стакан в урну. В тот день я запомнила каждое свое движение, каждый свой поворот, и даже то, как дышала, когда наконец, взяла бумажный конверт с грифом криминалистической лаборатории. Раскрыла, содрав ленту, и достала несколько бумаг, вместе с тем самым образцом, который отправила. Перевернув бумаги, и начав вчитываться в их содержимое, взглядом пробежалась по стандартным процедурным записям, и только посмотрев на таблицу, сжала листы в руке так, что они оцарапали мне кожу. Руки дрожали, тело сковал озноб от точно такой же нестерпимой дрожи, а глаза и вовсе замерли, даже не моргая. Медленно ощутила, как они начинают жутко печь, то ли от того, что высыхали, то ли от той пелены, которая начала как стекло закрывать мне взор. Настолько, что буквы и цифры стали плясать по бумаге, и я не могла разобрать их, чтобы прочесть опять. - Этого не может быть! - отбросила листы в сторону, и как безумная схватилась за голову, сдавив её настолько, словно хотела заглушить истошный вопль, который прорывался прямо из моего горла. - Нет... Нет... Мне уже это мерещится повсюду! - я закрыла глаза с такой силой, что слезы буквально брызнули их них, однако ошибки здесь быть не могло. В документе значилось, что образец биоматериала принадлежал мне. Однако я хорошо знала, какую тварь полоснула этим кнутом, как было очевидно и то, что частицы эпителия, волос и крови, которые прошли экспертизу принадлежали именно мне. "Я не могла настолько проколоться! Я уверена в том, что это кровь и волосы той твари! Уверена!" - сжала зубы и осев на пол, стала смотреть только на край столешницы. Не знаю сколько времени прошло, может это были минуты, пока меня не позвали, и я не опомнилась. В груди засаднило, как от удара, а во рту пересохло так, что остался только привкус желчи и горького холодного кофе. Я опять посмотрела на бумаги, которые пришли из лаборатории, и выдохнула. "Мы дрались. Он намотал цепь мне на горло, так мои волосы и могли на нее попасть. А группа крови? Возможно, она у нас одинакова..." - мои мысли прервал всё тот же голос девушки из секретариата. - Агент Эйс? Руководство запрашивает ваш рапорт о завершении работы с заключённым Чжи Тангиром, - она встала напротив меня, и опешила, когда заметила моё состояние, - Вам плохо, агент? - Нет, всё в порядке! - я покачала головой, а потом посмотрела на рапорт, который приготовила ещё в то утро, после убийства отца Делакруз. Смотрела на клочок бумаги, а видела перед собой мужчину, выходящего из объятого огнем дома. Фигуру Тангира, которую облизывали языки пламени, а он лишь наматывал на запястье цепь и смотрел мне прямо в глаза. Заглядывал будто в саму душу, заставляя замереть и не отводить взгляд от хищного и узкого разреза глаз, в которых был виден только черный зрачок... - Передайте подполковнику Денали, что заключённый Чжи Тангир останется под моим контролем, и продолжит принимать участие в расследовании. - Но вы же сами... - девушка попыталась возразить, однако я только взяла рапорт в руки и запустила нож, нажав ногой на кнопку, тем самым уничтожая бумаги до мельчайших кусочков, пропустив их через машинку. Отчаяние... Страх... Одиночество... Боль... Ненависть к самой себе и ко всему, что меня окружало... Всё это сменялось воспоминаниями совершенно другого характера. Как калейдоскоп, или мозаика - из тысяч частей складывалась вся картина в моей голове, пока я ехала в его машине в клинику за ним. Его пальцы, впервые прикоснувшееся к моему запястью. Его ладонь, которая обжигает огнем, когда прижимает к его телу, чтобы увести от удара. Прикосновение подушечек пальцев, когда он забирает из моих рук сигарету, и этим вызывает приятный и теплый озноб, бегущий вдоль всей кисти и вверх к шее. Его рука, которая крошит золотой ошейник на мелкие куски, а потом она же держит моё лицо, пока мы целуемся посреди леса. Сжимает цепкими пальцами, двигает ими на коже, приподнимая подбородок, чтобы поцелуй стал глубже и жарче. Следом эта же ладонь сжимает мою грудь, и заставляет издать стон наслаждения, пока его плоть всё глубже проникает в мою, всё слаще двигается во мне, и всё больше вынуждает забыть обо всем. "Чертов псих!!!" - сжимаю челюсть, поднимая взгляд на парня, который совершенно спокойно жуёт рыбу, которую сам же почистил, приготовил, а теперь просто ест. Губы Тангира медленно раскрываются. На них остаётся маслянистый и блестящий след от соуса. Парень мягко слизывает его, и опять закидывает в рот кусок рыбы, продолжая жевать. Скулы двигаются под кожей, а глаза смотрят на тарелку, в которой лежат комки из риса. Он водит ими со стороны в сторону, чем заставляет играть свет на веках. Яркие лампы, горящие прямо над нами, создают какой-то сраный дисбаланс в моей голове, ведь раньше я не находила сексуальным то, как ест этот псих, или вообще как ест любой мужчина. Но сейчас это было именно сексуально, потому что Тангир не гнушался и пальцы облизать, настолько был голодным. - Я похож на тунца в лимонно-горчичном соусе? - Я хотела сегодня отпустить тебя, - ровно произношу, а сама смотрю на руку Тангира. Его пальцы сжимают палочки, а мой больной мозг подкидывает картину того, как они же смыкаются на моих сосках, точно так же как и тогда. Следом взгляд поднимается вверх и ведет вдоль набухших вен на тыльной стороне его ладони, а перед глазами то, как эта рука обхватывает всю грудь, а те самые губы смыкаются на ней. Хочется забыться, и этот парень именно то, что мне нужно для этого. Именно он способен выбросить из моей головы всё, потому что уже делал это. - И что помешало? - Тангир начал набрасывать еду в мою пустую тарелку, а потом просто схватил мою руку, и вложил в неё вилку. Это прикосновение заставило вскинуться, как от лёгкого удара током. Взбудоражило кровь настолько, что я задохнулась словами в ответ. Сглотнула комок и сдержала порыв, обхватить его ладонь своей в ответ. Всё потому что это было настоящим, бережным и не несло угрозы. - Я задал вопрос, Моника. Что тебе помешало просто взять и отпустить меня? - наши взгляды встретились, а его рука сжала мою и вынудила всадить прибор в кусок рыбы, - Ешь и отвечай, агент Эйс. Если не хочешь есть, можем перейти к тому разговору, который рано или поздно всё равно состоялся бы. Либо... Он отпустил мою руку, и ухмыляясь прошёлся взглядом уже по моей фигуре: - Либо я просто опрокину к херам всё на этом столе на пол, и сделаю то, о чем думаю последние минут тридцать, наблюдая за тем, как ты трахаешь меня глазами, Куколка. Стол широкий, высокий, удобный, а главное прочный! И ты мешаешь мне вкушать бесценные дары небес, которые на твоём фоне обесцениваются и... превратились в вату во рту, - он продолжал ухмыляться сводя свой тон к хрипловатому шепоту. Остановился взглядом на моём лице, а следом хмуро кивнув на мою тарелку, продолжил: - Просто ешь! У нас много времени впереди. - У нас его нет... - я опустила взгляд на еду и тихо прошептала, - У меня нет времени ни на что, Тангир, потому что Шавкат всё равно доберется до меня. Ты не знаешь и половины обо мне... - горько усмехаясь, говорила смотря на вилку в руке и вспоминая лица арабов, которые не стереть из моей памяти ничем. - Так расскажи, - он спокойно продолжил есть, пока мне кусок в горло не лез. - Приёмный отец сестер Делакруз мёртв. Пастор Абрахамс - последняя из нитей ведущих хоть к чему-то, тоже. Я в тупике, а мой начальник прямо говорит, что я наживка...