— То. Умолчи я о Химере — и ты счел бы меня злодеем, который водит вокруг пальца тебя, невинную, не искушенную овечку. Но вот я рассказал — и все равно в твоем представлении я — злодей-обманщик. — Ты все треплешь языком и треплешь, а что не так с моей логикой, я так и не понял. — Не прикидывайся идиотом. — Это ты не прикидывайся, — рыкнул Ц-Цузу. — Что вы, люди, все такие тупые-то? Смотри, объясняю для недоразвитых. Ты собираешься заколоть свинью. И ты говоришь мне: я собираюсь заколоть свинью. Ты заколешь свинью? — Да. — Хорошо. Ты все еще собираешься заколоть свинью. Но когда я спрашиваю, собираешься ли ты заколоть свинью, ты отвечаешь: нет, не собираюсь. То, что ты так ответил, как-то влияет на твое намерение заколоть свинью? — Нет. — Теперь дошло? Можешь говорить мне все, что угодно. Или же не говорить ничего. Так или иначе, я знаю, что ты замышляешь, и твои слова ничего не изменят. До зуда во всем теле захотелось вернуться назад, к Къярту. Чтобы Райз снова донимал его, а тот стоически терпел и не пытался ударить в ответ. Не сказать, что Райз был приверженцем нечестных игр, да и перепалки с Ц-Цузу скорее веселили, чем досаждали. Но если с этим затянуть, Райз, чего доброго, привыкнет и начнет задумываться: так ли его бесит крикун и так ли необходимо его убивать. Забавный ведь. — Тяжело тебе, наверное, приходится, — с сочувствием произнес Райз. — Знаешь, что я злодей-обманщик, замышляю дурное и не исправлюсь, но продолжаешь ждать, что я соглашусь сотрудничать. Бедный, горемычный Ц-Цузушка. — Зубоскаль, пока зубы на месте. — Знаешь, я только одного не возьму в толк, — Райз откинулся на траву, опершись на локти и щурясь на небо. — Почему ты считаешь меня таким прохвостом? Я ведь не давал тебе для этого повода — с самой нашей первой встречи у второй линии обороны. Не понимаю, с чего ты взял, что я хороший лжец. — У тебя это на роже написано. — Так какой же из меня лжец, если это на роже написано? — Хороший. Да, смерть Ц-Цузу станет невосполнимой потерей. Даже жаль. Но сперва нужно найти способ ее организовать, а после можно и пожалеть немного. Крикун снова заговорил: — А по поводу Неугасающего... Это сейчас он поднят третьей ступенью. Но когда твой некромант примкнет к Пастырю, он сам отпустит его душу и призовет вновь, используя вторую. Даже поврежденная, его душа останется душой Неугасающего. Так что проблемы нет. Но синклиту незачем об этом знать. Этим придуркам лишь бы панику устроить. Не такие уж они и придурки. Тем более учитывая, что Къярт и в первый раз не собирался прибегать к третьей ступени. Проклятье, Ц-Цузу, как же дорого ты обходишься. — Нет гарантий, что это получится сделать. Химера сам поднял ступень вопреки воле Къярта. Вполне вероятно, что он сможет сделать это еще раз. Крикун с недоверием покосился на Райза. — Просто сообщаю, что не все может пройти гладко. Раскаленный воздух дрожал над Ордой. В отличие от остальных в этой отаре нашлось место для множества мертвецов-людей, вполне вероятно, еще недавно бывших жителями Скеса. Здесь правил Нононо-до, на чью территорию осмеливался соваться только презревший писанные и неписанные законы Ц-Цузу — лучше места, в которое не заявится Веереетаан, было не найти. Южное солнце умудрилось напечь даже мертвую голову: иначе с чего в нее было лезть мыслям о неоднозначности явлений? Для Афракского Союза, Скеса и других земель, на которые Орда уже заявились или только собиралась пожаловать, ее приход означал конец всего: дни, залитые кровью и ужасом; сражения стоимостью в тысячи жизней; тщетное бегство, которое вело к смерти если не от болезней, так от голода. Но достаточно было оказаться по другую сторону, и происходящее становилось обыденностью и забавой, в которой и вовсе можно было не участвовать, а просто наслаждаться дарами очередного «пастбища», как это делал Ц-Цузу. Разглядывать иссыхающий на глазах лес надоело, и Райз обратил внимание на пару силуэтов, что виднелись у самого горизонта. Они напоминали тех здоровых тварей из армии Старшего Таана, только в разы крупнее. — Это Чаны? Ц-Цузу приоткрыл глаза, чтобы понять, о чем речь, и снова зажмурился. — Чаны, — подтвердил он. — В них сливается энергия. В поглотители столько не уместить, да и рассыпаются они от малейшего чиха. Только мороки с этими тварями — жуть. Мало того, что нужно заниматься их разведением — чтобы была замена сдохшим, так они еще и агрессивные. Пастыри приручают их сразу после рождения — иначе от отар и следа не осталось бы. — Рискованно. Что, если Пастырь потеряет контроль? — Невозможно. Сила Пастыря абсолютна. Пока он жив, ни один прирученный не взбунтуется. — А если его убьет и сделает своей собственностью некромант? — Давай, человек, попробуй привести к Чанам своего мальчишку. А я на это погляжу. Возможно, устроенный тобой разгром недоумка Таана и вскружил тебе голову, и ты поверил в себя, но к этим Чанам вам не приблизиться. Тем более с каждой отарой ходит не больше десятка тварей. Все остальные находятся под защитой купола Уи-Шаа. — Опять ты выдумываешь, Ц-Цузу. Единственным предназначением вопроса о погибших и призванных было отвлечь внимание Ц-Цузу от того, что тот ляпнул. Если устранить Пастыря, Чаны начнут рвать и метать и при должном везении снесут добрую часть отар. Останется только разобраться с самими гигантами. И еще с рыцарями. Но главное — разрубить узел, а там и нитки найдется, как сжечь. Отыскать бы еще подходящий топор... Что там говорил Фелис? Оружие и рука? Если толковать буквально, то с Пастырем сможет разобраться Къярт, вероятно, с помощью силы Жнеца. Но как обойти щиты Уи-Шаа? Попросить подсобить полоумного Химеру? Когда на Скес опустилась глубокая ночь, Ц-Цузу позвал Кальдеора. Не прошло и получаса после их возвращения в октаэдр, как пожаловал Веереетаан со Старшим Тааном. Последний прожигал Ц-Цузу ненавидящим взглядом, вокруг него клубилась мгла и мрак, от которого Райзу становилось не по себе. Крикун подготовился к визиту гостей как следует: приказал Кальдеору притащить высокий стул, на который уселся с царским видом; сделал из Шикти и Фель-Феля почетную стражу и даже Райзу позволил стоять — чтобы еще больше унизить рыцаря мглы. — Что за игры в прятки, Ц-Цузу? — холодно спросил Веереетаан. — Ты сказал, что вернешь их, а сам скрылся. — Что, не нравится, когда тебя водят за нос? — с издевкой спросил Ц-Цузу. — Расслабься, я не нарушаю данное слово. Сказал, что верну, значит, верну. Но я не говорил, когда именно верну. — Ц-Цузарравальш! — Не ори ты. Сейчас я верну, сейчас. Кальди, принеси им. Райз покосился на покрывшийся ржавчиной воздух вокруг крикуна. Тот едва сдерживал нетерпение и блеснул всеми клыками, когда вместе с хлопком Кальдеора на пол пролилась гора грязи, забрызгав штаны и плащи Веереетаана и его сына. Консистенция грязи вызывала некоторые подозрения, и вскоре добравшаяся до Райза вонь все прояснила: перед визитерами вывалили кучу совсем свежего навоза. — Что за фокусы, Ц-Цузу? — отступив на шаг, процедил Веереетаан. — Ты тупой? Ответь: ты совсем тупой, а? — оскорбленно взвизгнул Ц-Цузу. — Я только что сказал тебе: я не нарушаю данное слово. Или у тебя дырявая башка, и ты не помнишь, что я говорил? Напоминаю: я сказал, что скормлю клешни твоего ублюдка свиньям. Сказано — сделано. Фель-Фель смущенно кашлянул в кулак и потупил взор. Шикти демонстративно закрыла глаза ладонью. Веереетаан смог сохранить на лице суровую бледность, а вот Старший Таан взорвался: — Ты, кусок вонючего дерьма! — Это твои клешни теперь кусок вонючего дерьма! — Ц-Цузу расхохотался. — Не бесись так, я обращался с ними с должным почтением. Отобрал племенных свиней, не кормил их половину суток, дождался, чтобы у них полностью очистился желудок. А затем поил колодезной водой и держал на чистейших перинах, чтобы и комка земли не попало. Так что это, — крикун указал на начавшую подтекать кучу, — чистейшее дерьмо. Высшая проба! — торжественно заявил он и зло зыркнул на Кальдеора. — Опять тупишь, Кальди? Как, по-твоему, уважаемый Веереетаан и его дражайший приплод должны все это унести? В ладошках? Живо принеси мешочек! Спеша выполнить поручение, Кальдеор исчез. — Ты за это заплатишь, Ц-Цузарравальш, — бесцветно сказал Веереетаан. Вокруг него заклубилась мгла. Опрокинув стул, Ц-Цузу вскочил на ноги и в расстроенных чувствах воскликнул: — Куда же вы? А как же мешочек? Но Веереетаан и его сын уже исчезли. Державший до этого момента себя в руках, Райз зашелся смехом. Этого хватило, чтобы Ц-Цузу стал прежним собой и рыкнул: — Чего скалишься? — Это было неподражаемо. Без шуток, Ц-Цузу, я впечатлен. От прозвучавшей похвалы крикун едва не растаял. Шикти восприняла ее с меньшим воодушевлением. — Нашел, что поощрять, — с негодованием сказала она и посмотрела на Кальдеора, вернувшегося с цветастым мешком в руке. — Веереетаан так просто этого не оставит. Мало того, что выкинул этот фокус, так еще и устроил целое представление со зрителями. Хорошо, что не додумался сделать это при всем синклите. Ц-Цузу посмотрел на Шикти, хлопнул себя ладонью по лбу и сокрушенно простонал: — Вот я дурак! — Ц-Цузу! Чем ты только думаешь? Веереетаан до конца жизни не простит тебе это унижение! — О, это отлично. Я хочу, чтобы он помнил. — Ц-Цузу! Шикти не оставляла попыток воззвать к здравомыслию крикуна, но, увидь она разлившееся вокруг рыжее озеро, то поняла бы: здравомыслие давно его покинуло. Ц-Цузу был слишком возбужден, чтобы кто-либо мог его остановить. — Ну что «Ц-Цузу», что? — он схватил Шикти за плечи и встряхнул. — Что вы трясетесь перед ними? Смотреть противно! Эти тщеславные задницы считают вас отбросами, потому что, видите ли, вы не водите отары, а вам и плевать? Пресмыкаетесь перед ними, лебезите, аж тошно! — он глянул на жмущегося в сторонке Фель-Феля. — Только слизню не нужна отара. Он может ее выдумать и заставить гурт пожрать сам себя. А ты, Стирающая Явь Расщепляющая Шикти — имя громкое, а смотришь на Нононо-до, как обгадившаяся мышь. Почему? Потому что он может свернуть горный хребет? И кому его дурная сила нужна? Когда появляется мало-мальски серьезная угроза, Пастырь просит разобраться с ней тебя. Когда ему нужен новый рыцарь, он просит Буль-Буля заманить его в ловушку. Меня достало смотреть на то, как синклит вытирает о вас ноги. Если не способны на большее, пресмыкайтесь перед ними дальше. Я сам все за вас сделаю. — Ц-Цузу...