Рука Ц-Цузу замерла. Прищурившись, он выпрямился и отошел подальше. — Прости, Ц-Цузу, я не хотел так сильно тебя разозлить. Виноват. Прости. — Я терплю тебя только из-за твоего некроманта, — процедил крикун. — Ты — ничто без него. Уясни это и не выводи меня. Сказав это, он обдал Райза презрением и покинул многогранник. Почему Ц-Цузу боялся? Чего он боялся? Что могло напугать настолько безбашенного типа, для которого отрастить новую голову — как чихнуть? Испугался, что в гневе прихлопнет призванного, и тогда плакал его план по вербовке Къярта? Или боялся, что тому все же удастся протащить сквозь барьер душу Райза, узнать все то, что крикун охотно разболтал, и тогда его прибьет уже сам Пастырь? Если другие рыцари не доберутся прежде. Гадать можно было бесконечно. Райз одновременно любил и ненавидел эту часть. Как правило, все начиналось неплохо: выдвижение гипотез, поиск подкрепляющих и опровергающих фактов, прикидка вероятностей — одно следовало за другим, пока в какой-то момент не спотыкалось, превращалось в снежный ком и подминало под себя, если вовремя не остановиться. Не желая сидеть на полу, Райз поудобнее устроился в скорлупе — место все равно пустовало. Хмыкнул. Когда Шикти сказала, что Ц-Цузу не ест мертвечину, он и не подумал, что тот предпочитает буквально отрывать куски от живых. И делал это при свидетелях, а не заперевшись на десять замков в темной комнате — какая же все-таки мерзость. Повезло, что его собственное тело тоже считалось мертвечиной. Будь по другому, и Райз не удивился бы, если однажды Ц-Цузу вздумалось бы почесать зубы и об него. - 3 - После инцидента в трапезной Ц-Цузу исчез на целые сутки. Когда же он соизволил навестить своего пленника, вокруг него не витал болезненный пурпур обиды, но весь его вид кричал об обратном, и Райз решил подыграть. — Все еще дуешься? — участливо поинтересовался он и сел в скорлупе, рассудив, что валяться на кровати прямо на глазах ее владельца — расходящаяся с его словами наглость. — Извини, я виноват и раскаиваюсь. Серьезно. — Кто тебе разрешал ложиться на мое место? — зло спросил тот. — Но ты и не запрещал. Ты оставил меня одного, я здесь чуть с тоски не умер. — И чем тебе помогла моя кровать? Подойди. Надев миролюбивую улыбку, Райз выполнил приказ и снова оказался схваченным за шкирку. — Ты когда-нибудь перестанешь так делать? Нет? Ответь мне, Ц-Цузу. Ц-Цузу не отвечал, и выдавливая из себя непринужденный смех Райз мечтал, как однажды отрубит крикуну руки за все эти хватания и швыряния, к которым тот питал нездоровую слабость. Они прошли сквозь пару многогранников, когда их встретил вопрос Шикти: — Собираешься взять его с собой? Недовольная еще неозвученным ответом, она стояла рядом с Кальдеором; держался поблизости и блондин, и даже зависшее у самого пола, непривычно близко к иллюзии, бледно-голубое опасливое облако. — У тебя какие-то возражения? — Он — не рыцарь Пастыря. Ему не место на собрании синклита. — Это не собрание синклита, а дружеские посиделки добрых товарищей, — каждое слово крикуна сочилось ядом. — Что хочу, то и беру с собой. Шикти махнула рукой и не стала больше спорить. — Может, ты наконец отпустишь? — любезным тоном поинтересовался Райз. Да, отсечь глефой руки, а заодно и ноги по колено, а то достало уже смотреть на эту каланчу снизу вверх. — Нет. — Только не нужно слишком высоко, Кальде... Буль-Буль не успел закончить фразу, когда Кальдеор телепортировал их. Среди стука каблуков, ознаменовавшего короткое падение, Райз различил тихий и будто сырой шлепок. Неужто в своей истинной форме Буль-Буль действительно слизень? Не дав толком осмотреться, Ц-Цузу поволок его следом за собой. — Сядь, — сухо приказал он, выпустил загривок Райза из хватки и расположился в одной из «выеденных скорлупок» — не такой громадной, как в его спальне, но тоже покрытой изнутри мехом. Райз повертел головой. Кальдеор перенес их в бесконечное «ничего», где кроме иссиня-черного мрамора пола и черноты вместо стен были только одиннадцать кресел-скорлупок. Шикти заняла место по левую руку от Ц-Цузу, а Буль-Буль — по правую. — Где сесть? — Здесь, — Ц-Цузу взглядом указал на место у своих ног. «Как же ты достал меня, мразь», — подумал Райз, улыбнулся крикуну и устроился, где было велено. Ц-Цузу не удержался от комментария: — Омерзительная покорность. — Опять не можешь определиться, чего хочешь? — Рот закрой. Откроешь его до того, как я разрешу — останешься без языка. Райз кивнул. Судя по появляющимся один за другим рыцарям, последняя фраза Ц-Цузу была не столько угрозой, сколько констатацией факта или, скорее, предостережением. Веереетаана отыскать было проще всего: характерные секаторы за спиной и лицо — одно на двоих с сыном. Старший Таан еще не заслужил место в синклите, но явился вместе с отцом и теперь стоял рядом с его креслом, сверля ненавидящим взглядом то ли Ц-Цузу, то ли Райза, то ли обоих сразу. По соседству от Веереетаана расположился Швея, рядом с ним — порождение ночного бреда. Обтянутое черной и тонкой, будто обугленной, кожей, с узловатыми конечностями и непропорционально большой головой на тонкой шее-прутике, существо сидело склонившись далеко вперед, и Райз не мог выбрать, по какой из всех причин. Рыцарю мешала выпрямиться тяжесть гигантских рогов, формирующих незаконченную букву «о», или то, что они буквально не влезли бы в кресло-скорлупу? Со всей своей нескладностью этот рыцарь выглядел скорее нелепо, чем жутко. А вот соседствующая с ним тварь вызывала спазмы даже в мертвом желудке. Если не присматриваться, то в кресле сидела обычная человеческая девушка, привлекательная даже не смотря на легкую полноту, со светлыми волосами и большими выразительными глазами. Увы, большими они были, потому что она таращила их, уставившись перед собой невидящим взглядом. Ее приоткрытые губы припухли и покраснели, будто от поцелуев, но вряд ли кто-то решился поцеловать ее вопреки растущим из ее рта лозам, кончики которых лежали на разрумянившихся щеках. Эх, если бы эти щеки хотя бы не шевелились, перенимая медленные движения того, что находилось у девушки во рту. Спрше, значит. Когда Ц-Цузу упоминал дух дерева, Райз надеялся встретиться с какой-нибудь ходячей осиной, но никак не с сорняком-паразитом. Кальдеор привел еще одного: в свободном, скрывающем тело многослойном наряде, на первый взгляд — человекоподобного, если бы только не россыпь круглых, как у стрекозы, глаз на озлобленном лице. Последними появились двое рыцарей. Или это был один, но сопровождаемый светящимся шаром размером с небольшую козу? Нет, все же разные. Окруженный вращающимися световыми кольцами, шар проплыл в сторону одной из скорлупок, тогда как второй, покрытый повторяющими каждый изгиб тела металлическими пластинами, направился к креслу напротив. Сверкающая броня закрывала даже его лицо, оставив одни только прорези для глаз. С комплекцией близкой к человеческой, среди собравшихся он выглядел наименее вызывающе, пускай его голову и венчал похожий на корону полукруг шипов. Когда все рыцари собрались, и Кальдеор занял место рядом с Шикти, Райз почувствовал ее обеспокоенный взгляд. Чудеса. Как бы Ц-Цузу ни оскорблял ее, даже не взирая на то, что она сама была не прочь насолить ему, Стирающая Явь Расщепляющая Шикти беспокоилась о том, как бы ее напарник не накликал своей дерзостью гнев синклита. — Ц-Цузарравальш, что здесь делает этот раб? — над головами присутствующих прозвучал лишенный эмоций голос. И кто говорил? Светящийся шар? Пальцы Ц-Цузу снова легли на шею Райза, но в этот раз сжали несильно — исключительно для того, чтобы продемонстрировать свое право собственности. — Он не раб, почтеннейший Пирофазис. Эта душа призвана третьей ступенью, — существо с гигантскими рогами склонилось еще ниже, и его голова оказалась перевернута макушкой вниз. — Третьей? — фыркнул рыцарь с глазами стрекозы. — Ц-Цузу, ты собрал нас, чтобы продемонстрировать результат чужого слабоумия? — Это крайне необычная душа. Слабоумный некромант не смог бы ее призвать и уж тем более не смог бы призвать третьей ступенью, — продолжил рогатый, и его рот-щель растянулась в подобии улыбки. И кому только взбрело дать такой страхолюдине настолько певучий голос? Самое то, чтобы заманивать в свое логово детвору и умственно отсталых путников. — Тогда надо было вам с Ц-Цузу вдвоем собраться и повосхищаться в какой-нибудь норе, а не отрывать остальных от дел. — Совершенно с тобой согласен, Нононо-до, — Ц-Цузу оскалился. Шикти закатила глаза: она прекрасно знала, что значил этот оскал. — Я тоже не имею ни малейшего понятия, кому здесь могло понадобиться твое присутствие, — продолжил крикун. — Но не позвать тебя одного было бы слишком унизительно, поэтому ты здесь. Пространство вокруг Нононо-до взорвалось багрянцем, и Райз едва сдержался, чтобы не вытаращиться на него. Плотность энергии была запредельной — даже Къярту было не сравниться. Один импульс — и от этого места, от рыцарей не останется и следа. Конечно, всякие живучие гадины наверняка переродятся, но как минимум от половины Райз точно избавится. Всего один импульс. Один удар. Одно мгновение. Проклятье. Пальцы Ц-Цузу сжали шею чуть сильнее. Вот же засранец. Специально разозлил Нононо-до, чтобы посмотреть, как поступит его пленник? Неважно. Каким бы ни был исход, Райз не собирался что-либо предпринимать. При взрыве такой силы его тело попросту испарится, а у него слишком мало информации, чтобы утверждать, что овчина стоит выделки.