— То что? Воспряли бы духом? — Райза особо повеселило то, как произошедшее с исполином Есхария назвал «пробуждением». — Он вам не экспонат в музее и не зверушка в клетке. Развлеките себя чем-нибудь другим. — Химера — идол, которому люди поклонялись веками. И сейчас, когда он... — Поклонялись? А я вот слышал другое. Есть какие-то особые причины, по которым вы так споро переобуваетесь в воздухе? Нет значит нет, Есхария. Как мне еще объяснить, чтобы до тебя дошло? Есхария, не ожидавший такой резкости, опешил, а Райз задумался: почему он вообще ведет этот совершенно бессмысленный разговор? Ему претило абсолютно все. То, что порученец явился без какой-либо веской на то причины, только чтобы потешить свое эго близостью к «божеству», вместо того, чтобы заниматься действительно важными вещами. То, что ему самому приходилось ограждать Химеру от желающих на него поглазеть. То, что Орда не спешила делать свой ход, очевидно замышляя какую-то мерзость. Не добившись успеха, Есхария решил перепрыгнуть через голову Райза и обратился к стоящей рядом Риэ-рэ: — Къярт, ты не мог бы позволить мне подойти к Химере? — Он не мог бы, — холодно обрубил Райз, но порученец продолжал стоять на своем. — Къярт? — Къярт, оставь нас. Как только тот вернул власть над телом Риэ-рэ, Райз накинулся на порученца: — Есхария, ты совсем берега потерял? — Прости, но сейчас, когда твое положение несколько изменилось, я считаю, что мне лучше обсуждать все вопросы непосредственно с призвавшим тебя некромантом. Прозвучавший в ответ на его слова смех не смутил Есхарию: в конце концов, что еще оставалось Райзу в текущей-то ситуации, как не смеяться, пытаясь спрятать свое смятение за беззаботностью? — Что, мои скрывающие печати так сильно испортились? — сквозь смех поинтересовался он. — Нет. Я не чувствую в тебе связи с некромантом, но твой внешний вид говорит сам за себя. Есхария продолжал говорить с серьезным лицом, а Райз, усмехаясь, все ждал, когда до того дойдет. Когда в голове порученца мелькнула искра озарения, и он переспросил: — Печати испортились? — Да, им ведь не месяц и не два, — Райз изобразил на лице неловкость. — Вот посмотришь на тебя — вроде умный мужик. А посмотришь второй раз и думаешь: и куда весь ум делся? — он панибратски опустил ладонь на плечо порученца и посмотрел с тем же сочувствием, с которым Есхария до этого смотрел на него. — Я стал призванным задолго до прихода Орды и до нашей с тобой встречи. И если ты решил позволить себе опрометчивую мысль, что теперь ты можешь получить желаемое, пообщавшись с более уступчивым из нас, то тебе стоило это делать раньше и уж точно не у меня на глазах. Постой-ка... Ты ведь уже пытался договориться с Къяртом через Риэ, как только узнал о Химере, верно? И что же? Он отказал? Или просто уклонился от ответа? Ну ты не расстраивайся сильно, сам знаешь: некроманты — люди своеобразные. Поди найди к ним правильный подход. Ободряюще похлопав Есхарию по спине, Райз резко отстранился и направился прочь. — Проваливай отсюда, — не оборачиваясь, бросил он. — И больше не выводи меня своей дуростью. — Райз, главнокомандующий в бешенстве! — в отчаянии выпалил Есхария. — Къярт — некромант, посягнувший на святыню, опорочивший ее, поставивший под сомнение сами устои Братства! Стоит ему закончить войну с Ордой, и охота на него не прекратится! — Намекаешь, что нам следует перейти на ее сторону уже сейчас? — Райз остановился и с ухмылкой посмотрел на порученца. Есхария в растерянности застыл. Перейти на сторону Орды. Эта мысль уже посещала Райза, но сейчас он впервые озвучил ее вслух — для того, чтобы распробовать на вкус, а не с целью напугать порученца. Райз просчитывал все возможные исходы противостояния с Ордой и не вычеркивал из списка даже совсем немыслимые. И чем дальше, чем больше враг раскрывал свою мощь, тем привлекательнее казался план смены стороны. Все принятые им ранее решения учитывали эту возможность. Сбрасывая козырь за козырем, Райз метил сразу в несколько целей: как можно больше отсрочить их поражение, а заодно донести до Орды мысль, что их уничтожение невыгодно. Возвращение Химеры из мертвых одновременно вносило в план некоторые корректировки и в то же время способствовало его реализации — при удачном стечении обстоятельств. — Райз, прошу, дай мне хоть что-то, что я могу принести главнокомандующему, чтобы успокоить его и заверить, что после войны Къярт не натравит Химеру на Союз. Райз возвел глаза к небу и вздохнул. Интересно, что бы сказал Есхария, узнай он, что исполин призван третьей ступенью и не подчиняется Къярту? Что Химера сам не позволяет тому отойти больше, чем на сотню шагов, и что, если ему взбредет в голову, он хоть сейчас может пойти крушить дома в столице? Смирившись, что Есхария так просто не отцепится, Райз устало протянул: — Ну чего ты хочешь? Чего тебе надо? — Поговорить с Химерой. — С чего ты взял, что он будет с тобой разговаривать? — Я... — Ладно, не напрягайся. Что он должен тебе сказать, чтобы ты был доволен? — Откуда мне знать? Когда я смогу поговорить с ним, я... — Вот по дороге к своему главнокомандующему и поразмысли о том, что такого должен был сообщить тебе исполин, чтобы все наконец угомонились. И когда явишься на поклон, расскажешь о состоявшейся беседе с «идолом», которому вы «поклонялись» многие века, и что он тебе нашептал. — Но ведь это... — Это все твои проблемы, Есхария: твой командир, твое Братство, твое проклятое государство, которое сейчас жрет Орда. Раньше надо было думать. Мне больше нечего тебе сказать. Проваливай. Больше Есхария не лез. Райз возвращался к костру в дурном расположении духа, но вид Къярта и Кары, беседующих в теплом свете огня, враз стесал острые углы. — Возникли какие-то трудности? — участливо поинтересовался напарник. — Никаких. Есхария пытался качать права, видать, от безделья, но я по доброте душевной нашел, чем ему заняться. — Почему было не пойти ему навстречу? Пускай бы подошел. Что бы это изменило? — Ты же сам сейчас признаешь, что ничего, — Райз уселся на спину разлегшегося на его шкуре Клыка. — Так какой смысл ему подходить? — Я могу...? — Кара посмотрела на Райза. — Конечно, зачем спрашивать? Я уже здесь, так что делай, что хочешь, — ответил он, натянув невозмутимую улыбку, от которой сразу заныли скулы. Ни секунды не медля, Кара оставила место у костра и, провожаемая взглядами, направилась к Химере. После того, как тот проявил к ней невиданную благосклонность, Кара отходила от исполина только тогда, когда ей нужно было заступить на дежурство возле Къярта. Словно пытаясь наверстать упущенное время, день за днем, пока они наведывались в ближайшие захоронения паладинов и восстанавливали численность войска, Кара проводила рядом с Химерой. Сперва она стояла у его ног, затем он предложил ей подняться на его ладонь. А как-то раз, выйдя с территории захоронения в сопровождении новой группы призванных, они застали ее сидящей на плече Химеры и о чем-то оживленно ему рассказывающей. Был ли хотя бы раз, когда она столь же воодушевленно участвовала в беседе? Райз не припоминал. Все бы ничего, но надежда, что Химера ответит хотя бы Каре, и они смогут вытащить из него информацию, не оправдала себя. В итоге все, что они получили, это готового бесконечно слушать Кару исполина, и ее саму, не отходящую от него ни на шаг. И пока паладины с завистью наблюдали с безопасного расстояния, Къярт бросал на исполина украдкой взгляды, а Райз следил за происходящим сцепив зубы, Кара не только говорила с Химерой, но и изучала его в непосредственной близи. Так она обнаружила, что его наручные клинки покрывала роспись. Заметив ее интерес, Химера отсоединил один и положил перед Карой на землю, чтобы та могла сполна утолить свое любопытство. От самого острия и до основания лезвие клинка пронизывали перламутровые прожилки, срастались в рисунки птиц. Если их создал не исполин, а нанес кто-то другой, на работу он потратил не один год. Птичья роспись присутствовала и на венчающем хвост шипе, и на клыках, и даже на «серпах» за спиной, к которым гигант поднял Кару, чтобы она могла их изучить. От благоволения, которое Химера к ней проявлял, сводило челюсть. Без чьих-либо просьб и приглашений он взялся ее опекать, и едва на землю падали первые капли зачастивших апрельских дождей, спешил поднять над ее головой хвост с выпущенными «плавниками». И всякий раз Клык считал невероятной забавой на нем повиснуть вцепившись зубами. На удивление, что протез, что кость со вставленными в нее болтами, раз за разом выдерживали вес дурной гривьей туши. Они вернулись к третьей линии обороны спустя неделю, когда разведчики сообщили о приближении небольшой части Орды. За прошедшие без сражений дни Къярту удалось призвать больше трех тысяч паладинов, восстановив численность призванной армии, что была на момент столкновения с Ордой еще у Троана. Увы, восполнить силы виторэ было не так просто. Закончив с регулярной вечерней проверкой разведчиков, собранных Осмельдом на севере сил и Есхарии, Къярт какое-то время в молчании сидел у костра, а бледно-желтая взвесь вокруг него зеленела пятнами, описывая всю его нешуточную внутреннюю борьбу. — Далеко собрался? — поинтересовался Райз, когда напарник поднялся и остался стоять, обволакиваемый желтизной. — Что, если Химера хочет что-то сказать, но не может по каким-то причинам? — рассеянно предположил тот. Его руки уже привычным движением пытались стереть друг с друга воображаемую кровь. — Может... если я попробую... Если бы Химера действительно хотел что-то сказать, то мог хотя бы нарисовать что-нибудь в грязи, а не просиживал бы землю, бестолково таращась на Кару. Вместо того, чтобы озвучить эту мысль, Райз спросил: — Так ты собираешься пробовать или нет? — Да, я... По всей видимости, Къярт не собирался ни заканчивать фразу, ни сходить с места. — Мне пойти с тобой? — Да, — тот поспешно согласился и добавил спокойнее: — Если ты не против. — С чего мне быть против? Стоило отдать Къярту должное: с каждым приближающим его к Химере шагом синь вокруг уплотнялась и темнела, но он продолжал идти. Райз отгонял энергию духа, чтобы она не множила сама себя, но страх напарника перед исполином от этого меньше не становился. Он достиг своего апогея, когда хвост Химеры шевельнулся и поднялся в воздух. Вероятно, в тот момент Къярт счел, что Химера собирается его прихлопнуть — глупая мысль, но Райз не мог винить за нее напарника. Без лишних слов он сжал его ладонь, сообщая: если их раздавит, то вместе.