Дальнейшие наблюдения показали, что Ап-то-то вернулся назад, что Оленья Нога и раньше знал, иначе он не позволил бы своим молодым друзьям подвергаться риску встречи с ним. Шавано думал, что последний, проехав некоторое расстояние вернулся назад и направился к главному отряду, расположившемуся в прогалине. Но только что он пришел к этому заключению, как послышался очень тихий топот копыт в этом направлении. Узнав лошадиный топот, шавано быстро спрятался и стал выжидать. Он не успел еще долго пробыть в ожидании, как появился Ап-то-то, ехавший шагом к северу. Лошадь шла так тихо, что охотники, Гардин и Линден, сидевшие, как нам известно, неподалеку, не услыхали топота. Последовавшие события были интересны и любопытны. Ап-то-то, которого было можно узнать по необыкновенной форме носа, остановил свою лошадь против Оленьей Ноги и, держа конец повода в руке, стал на колени и приложил ухо к земле. Это показывало, что он прислушивается к чьим-то шагам, вероятно, шагам неприятеля. Он ничего не услышал, потому что ни охотники, ни Оленья Нога не шевелились, а мальчики были слишком далеко, чтобы их можно было услышать. По-видимому, результаты были удовлетворительны, так как Ап-то-то, встав на ноги, свистнул, так хорошо подражая какой-то птице, что Оленья Нога не догадался бы о происхождении звука, если бы своими глазами не видел, что его издает человек. Ни Гардин, ни Линден не обратили на него внимания. Ап-то-то посмотрел по направлению к прогалине, как прежде сделал Оленья Нога, думая, что он там что-нибудь увидит. Но шавано и не подозревал, кто должен ответить ему на сигнал. Вдруг появился не кто иной, как сам великий вождь Черный Медведь, и, оглядываясь направо и налево, подошел туда, где его ожидал Ап-то-то. Они поговорили несколько минут, причем близкое расстояние позволяло подслушивающему их давно слышать все, что они говорили. — Где англичане — иенгезе? — спрашивал сахем. — Один из них пленник, а юноши бежали на лошадях! Ап-то-то оказался удивительно посвященным во все последние события. Может быть, следы давали некоторый ключ к разгадке. — Где другие иенгезе? — Далеко в лесу, где они не могут укрыться от храбрых воинов Черного Медведя! Относительно этого пункта Ап-то-то не был так хорошо осведомлен, как относительно других, или может быть, он почему-нибудь впал в заблуждение. Удовлетворенный ответами, вождь стал рассматривать лошадь и любоваться ею. Он осмотрел ее со всех сторон, обойдя кругом, как жокей по профессии, и похвалил ее в восторженных выражениях. Тут шавано стал подозревать истину. Вероятно, Ап-то-то украл лошадь, чтобы подарить ее вождю. Между варварами, как и между цивилизованными народами, встречаются льстецы, в том числе был и Ап-то-то, желавший заслужить благоволение высших мира сего. То, что случилось дальше, подтвердило его предположение. Американские индейцы, вообще, хорошие ездоки, и Черный Медведь ловко и грациозно вспрыгнул на спину животного и взял в руки грубый повод. Он сказал, что-то Ап-то-то, чего Оленья Нога не расслышал, и потом, к удивлению шавано, пустил лошадь в галоп не по направлению к хижине, а прочь от нее. Ап-то-то следил за ним глазами, пока тот не скрылся, и затем, повременив с минуту, направился к прогалине где, как уже сказано, присоединился к индейцам, сторожившим хромого охотника. — Великий Дух услышал молитву Оленьей Ноги, — подумал шавано. — Он послал ему Черного Медведя! Оленьей Ноге понадобилось не более нескольких минут, чтобы обдумать план кампании. Шавано догадался, что вождь, обрадовавшись подарку, будет прогуливаться взад и вперед по дороге быстрым галопом. Американские индейцы в этих случаях бывают наивны, как дети. Казалось бы, как и оказалось впоследствии, что Черный Медведь делал большую неосторожность, предаваясь таким образом своей радости. Он знал, что где-то по соседству находятся несколько белых и сам страшный шавано, и что такого рода препровождение времени может быть для него очень опасно. С другой стороны, с точки зрения виннебаго, поступок вождя не был совсем неблагоразумен. Его воины сожгли хижину охотников, и хотя он и потерял нескольких из своих подчиненных, остальные настолько превосходили врагов числом, что смело могли относиться к последним презрительно, думая, что у них нет других планов, как только поскорей убежать. Двое уж так и сделали, третий был пленником, и вера Черного Медведя не только в похвалы Ап-то-то, но и в действительную храбрость его воинов, заставляла его думать, что для него не может быть и речи о личной опасности. Итак, он пустил лошадь скорым галопом, и стук копыт раздавался еще некоторое время после того, как он достиг поворота дороги. Оленья Нога увидел в поступке мрачного вождя прямой ответ на свою молитву. Последний, вероятно, не уехал бы далеко, а повернул бы и поехал обратно. Оленья Нога желал заманить вождя как можно дальше от его народа. Правда, у вождя был нож, томагавк и карабин, но все это мало значило для шавано, который не испугался бы, будь всего этого раз в шесть больше. Его план заключался в том, чтобы взять в плен вождя виннебаго, — все равно, сколько бы у него ни было оружия, только бы он на некоторое время был отрезан от своих воинов. Нечего и говорить, что весь успех лежал во внезапности нападения. Кому посчастливится бы захватить врага врасплох, тот и окажется бы победителем. Идя потихоньку вдоль дороги, индеец все время караулил приближение лошади, возвращающейся с маленькой прогулки с Черным Медведем на спине. Он знал, как важно взять его в плен насколько возможно дальше от его войска. Как хорошо было бы встретить Черного Медведя в десяти милях отсюда! Шавано вдруг остановился и наклонил голову направо и налево. Да, это был стук копыт скачущей лошади, и она приближалась сюда. Оленья Нога быстро выбрал ближайшее к дороге дерево и, бросившись за него, хладнокровно ожидал вождя, который через несколько секунд должен был очутиться около него. 30. ВОЖДЬ-ПЛЕННИК Черный Медведь, вождь виннебаго, справедливо гордился подарком, предложенным ему преклоняющимся перед ним подданным Ап-то-то, так как такую лошадь было трудно найти даже после долгих поисков. Вероятно, также, новый владелец был настолько благосклонно расположен к человеку, поднесшему ему подарок, что имел намерение выдвинуть его вперед без особых с его стороны заслуг. Ап-то-то во всем этом деле выразил такую деликатность, которая могла прийтись по вкусу сравнительно более развитой натуре вождя: вместо того, чтобы отдать ему лошадь перед всеми, он отозвал его в сторону и отдал ее так, что этого — как он думал — никто не видал. Все это, естественно, произвело надлежащее действие на вождя виннебаго. Лошадь, которая сильно рвалась вперед, шла быстрым галопом и скоро очутилась на повороте дороги. Может быть, Черному Медведю и приходило в голову, что неосторожно заезжать так далеко в стране хотя бы и ничтожного неприятеля. Если у него в этом отношении было какое-нибудь сомнение, оно наверное рассеялось, когда в следующий момент из-за дерева выпрыгнул на дорогу человек не более чем в двух десятках футов от него. Лошадь так испугалась этого появления, что вдруг остановилась, упершись всеми четырьмя ногами в землю, и издавала тревожное фырканье. Не будь ее всадник так ловок, он наверное перелетел бы через голову. Опомнившись, вождь увидел Оленью Ногу, стоящего на дороге с карабином, причем левая рука была протянута, чтобы в любой момент схватить ствол у замка, а правая лежала на спуске, на который надавливал указательный палец. Голова была слегка наклонена налево, и открытый глаз зорко наблюдал за вождем. Целью служила не темная грудь удивленного воина, а его лоб, и, стоило еще чуточку нажать на железный язычок, выдававшийся на нижней части ружья, чтобы тотчас вылетела пуля, пробив насквозь темнокожий лоб. Черный Медведь не был трусом, но никогда в своей жизни ни был так встревожен, как сегодня. Оленья Нога стоял так близко, что, когда оба краснокожих смотрели друг на друга, вождь мог бы подумать, что это он направляет длинный, толстый ствол. Он заметил, что прорезь прицела приходилась как раз над самым дулом, а другая прорезь около замка, и за ней блестел черный глаз шавано. Солнечный луч проникал сквозь ветки, и, падая на ствол ружья, так освещал дуло, что Черный Медведь мог видеть на несколько дюймов освещенную его часть. Кто настолько крепок нервами, что может равнодушно смотреть в дуло ружья, наведенного на его голову? После первого скачка лошадь остановилась неподвижно, хотя уши ее были прижаты назад, ноздри расширялись, и она дышала громко и скоро. В тот момент, когда Черный Медведь был испуган неожиданным появлением, он держал ружье в левой руке, а повод в правой. Поэтому можно себе представить, что требовалось некоторое время для того, чтобы он мог взять оружие на плечо. Так, шавано захватил виннебаго врасплох, и оба стояли в ожидании. Черный Медведь едва успел подумать о своем положении, как Оленья Нога, стоя с выдвинутой вперед правой ногой, в позе охотника, только что уверившегося в верности наводки и готового стрелять, сказал: — Если Черный Медведь не будет молчать и поднимет свой карабин, или даст сигнал своим воинам, Оленья Нога спустит курок, и вождь виннебаго погибнет, прежде чем успеет спеть свой предсмертный гимн! Вождь узнал молодого шавано и чувствовал, что находится в его распоряжении, так как тот захватил его врасплох. Если бы не последнее обстоятельство, он никогда не подчинился бы ему и сражался до последней капли крови. — Чего хочет шавано от Черного Медведя? — Черный Медведь — пленник Оленьей Ноги. Он должен поворотить лошадь и ехать шагом, пока Оленья Нога не велит ему остановиться. Если он поедет слишком быстро или возьмет свое ружье, Оленья Нога убьет его! — Что шавано будет делать с вождем виннебаго? — спросил Черный Медведь. — Оленья Нога скажет ему это раньше, чем солнце зайдет на запад! Черный Медведь, казалось, хотел возразить, но Оленья нога говорил слишком серьезно, и минуты были слишком дороги, чтобы терять хоть одну из них. Не опуская ружья, он сказал: — Оленья Нога не может ждать Черного Медведя! Последний был в достаточной степени философ, чтобы примириться с положением. Он был способен вступить в отчаянную борьбу, если бы шансы были равны, чего в это время как раз не было. Итак, он повернул лошадь по направлению к Гревиллю и поехал умеренным шагом, между тем как шавано следовал сзади. Теперь шавано больше не было необходимости все время держать карабин на плече, так как с тех пор, как виннебаго был к нему спиной и ехал в непосредственной близости, он всегда мог предупредить какое угодно его действие. Поэтому шавано опустил ружье, держа левую руку около замка так, чтобы при первом случае поднять его и выстрелить. Оленья Нога чувствовал, что наступило время, когда ему понадобится помощь Линдена и Гардина. Ему могли попасться навстречу другие виннебаго, и появление одного из них могло бы разрушить его почти уже осуществившийся план. Поэтому, следуя за своим пленником, он трижды издал сигнальный звук, которого ожидали его товарищи. Гардин и Линден, думая, что от них требуется немедленная помощь, скорым шагом бросились к дороге. Выбежав на нее, они увидели виннебаго, едущего на лошади Боульби тихим шагом, и Оленью Ногу, следовавшего за ним на расстоянии нескольких ярдов. Удивившись сначала, охотники скоро поняли, в чем дело, хотя вряд ли догадались, кто был пленник. Они не могли надеяться на такое счастье, как взятие в плен самого вождя виннебаго. Последний одновременно с Оленьей Ногой услышал звуки приближающихся шагов и осмелился бросить быстрый взгляд назад. То, что он увидел, не могло улучшить состояние его духа. Если один Оленья Нога мог удержать вождя в плену, то насколько облегчалась задача, когда к нему на помощь подоспели два ветерана границы? Черный Медведь мог думать, что его единственная надежда находится в прибытии подкрепления. Он мог бы дать сигнал, на который бросилась бы вся толпа виннебаго. Но никто лучше его не знал, что за этим последовала бы его немедленная смерть. Гардин и Линден быстро догнали Оленью Ногу, который объяснил им все происходившее. — Так это сам Черный Медведь! — воскликнул удивленный Линден. — Да это самая замечательная удача, о какой я когда либо слыхал!