– Тот громила, который лежал на тебе час назад, это самое приличное, что здесь можно найти. Тут вообще шаром покати. Как распался Союз, так сюда нормальные отдыхающие перестали приезжать. Цены здесь высокие, а комфорта никакого. Сказав это, Катька отправилась за виски. Я удрученно разглядывала синяки и тяжело вздыхала. После всего произошедшего у меня жутко болела голова, стучало в висках, но я все же думала о НЕМ… Я боялась только одного, чтобы ЕМУ не наскучила Ялта и ОН не уехал раньше времени. Я представила, как ОН смотрит на проходящих мимо красивых, молодых, стройных, длинноногих девушек, и чувствовала сумасшедшие уколы ревности. Никаких девушек! Я заделаю ЕГО так, что он забудет про все на свете, а когда наш роман закончится, будет долго глотать успокаивающее и вспоминать Ялту. Это будет самый сумасшедший роман в ЕГО жизни… Такой бурный, такой спонтанный и такой короткий… Я с упоением думала о тех знойных ночах, которые нам придется провести вместе… Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге гримерной возникла парочка мордоворотов «братской» национальности. Один из них остался стоять в дверях, а другой сел напротив меня и окинул оценивающим взглядом. Я съежилась и поправила полотенце, в которое была закутана. Мордоворот, увидев мои синяки, присвистнул. – Ты, что ли, сегодня в перестрелку попала? – спросил он, доставая сигареты. – Я, что ли, – насторожилась я. – Кто Мазая убил, знаешь? – Нет. А почему я должна знать? – опешила я. – Потому что Мазай погиб из-за тебя. – Из-за меня? – оторопело переспросила я. – Он накрыл тебя своим телом. Ты что, не поняла? – Нет, – с трудом выговорила я. – Еще скажи, что ничего не знаешь. Ты с Мазаем стояла в коридоре и обнималась. Так? – Нет. Это он меня обнимал, а мне, между прочим, это было даже неприятно. – Ага, так я тебе и поверил! Влетел какой-то крендель с автоматом и стал стрелять, а Мазай закрыл тебя своим телом и погиб. Так вот, Мазай – наш очень хороший товарищ, братан, одним словом. Мы хотим знать, что за крендель влетел с автоматом. На нем была черная шапочка с разрезами для глаз. Может, Мазай тебе когда-нибудь рассказывал или намекал чего о своих врагах? Может, ты знаешь, откуда ветер подул? Я вытаращила глаза и боялась шевельнуться. От страха замирало сердце. – Ребята, вы меня с кем-то перепутали. Я сегодня утром из Москвы прилетела. У меня даже билет сохранился. Я вашего Мазая в глаза никогда не видела. Я к Катьке прилетела, послушать, как она поет. Хотела выйти в туалет, так этот самый Мазай перегородил мне дорогу… А затем автоматная очередь… Я даже не видела, кто стрелял. Он просто упал сверху, и все. – Он не упал сверху. Он закрыл тебя своим телом, – поправил меня мордоворот. – Это большая разница. – Да это вам так показалось. Какого бы черта он меня прикрывал? Кто я ему? Он бы, наоборот, использовал меня как живой щит. Просто так получилось. Вернулась Катька с бутылкой виски. Мордоворот, стоящий в дверях, попытался вытолкать ее обратно, но Катька настырно прорвалась и подбоченилась посреди комнаты. Посмотрев на стоящего у двери мордоворота с ненавистью, она сквозь зубы процедила: – Ты какого хрена меня в мою родную гримерку не пускаешь?! – Да нам немного с твоей подругой потолковать надобно, – оправдываясь, произнес браток. – Какого черта?! Мою подругу сегодня чуть не убили. Ей нужно хорошенько выпить и лечь спать, – не унималась Катька. Браток, сидевший на диване, похлопал по сиденью рядом с собой, приглашая Катерину сесть рядом. Катька не стала сопротивляться, присела и стала распечатывать бутылку. Достав пару рюмок, она налила виски и протянула одну мне. – Давай, подруга, выпьем за то, что ты, слава богу, жива и с тобой ничего не случилось, – быстро проговорила она и осушила свою рюмку до дна. Я последовала ее примеру и сразу почувствовала себя значительно лучше. Сидевший на диване открыл рот и нахмурился. – А нам почему никто выпить не предлагает? Мы, между прочим, сегодня одного из своих лучших товарищей потеряли. Катька пожала плечами. – Да будет вам известно, молодые люди, что виски денег стоит и мы с Наташкой всю местную братву поить не намерены. – Можно подумать, ты эту бутылку виски за свои деньги покупала, – обиделся мордоворот. – Ты эту бутылку в баре за просто так взяла. Ни для кого не секрет, что вы тут все спиртное водой бодяжите, а самые дорогие напитки разводите техническим спиртом и всучиваете эту гремучую смесь пьяным иностранцам в виде коктейлей. Я всю вашу ресторанную кухню наизусть знаю. Недолго думая, Катька достала еще пару рюмок и наполнила их. Мы вполне дружелюбно чокнулись. Я вновь посмотрела на окровавленное платье, лежащее на полу, и тяжело вздохнула. Это было одно из самых любимых платьев. Оно сидело на мне так, что, надев его, я всегда крутилась у зеркала и чувствовала себя самой настоящей королевой. Неожиданно братишка, сидевший на диване, подошел ко мне и заглянул в глаза: – Скажи правду, ведь Мазай к тебе в Москву мотался? От такого вопроса у меня пересохло во рту. – Я не знаю вашего Мазая, честное слово, – с отчаянием произнесла я. – Конечно, о покойниках плохо не говорят, но если бы ваш Мазай приехал ко мне домой, я даже не пустила бы его на порог. Братишка направился к двери и, обернувшись, довольно серьезно сказал: – Ладно, отходи. Ты сегодня такое пережила… Нервы, я скажу, у тебя будь здоров, как у крепкого мужика. Держишься нормально. Завтра чтобы к шести вечера была у входа в «Интурист». Попробуй только не прийти, мы все вверх дном перевернем. – Зачем? – Затем, что завтра приедет главный. Вот ему ты все и расскажешь. – Что я должна ему рассказать? – Это вы завтра порешаете. Короче, завтра в шесть часов у входа в «Интурист». Сама знаешь, мы повторять не любим. Катька, объясни своей девочке, что дело серьезное. Приедет не кто иной, а сам Глобус. Поэтому, если твоей подруги в назначенное время не будет, за последствия мы не отвечаем. – А Глобус разве сейчас в Ялте? – спросила Катька. – Завтра будет в Ялте, можешь не сомневаться. Как-никак его друга застрелили, да еще таким наглым образом. Мордовороты вышли из гримерной. Как только за ними закрылась дверь, я взяла бутылку и стала жадно пить из горлышка. Полотенце слетело с меня, и я осталась в одних тоненьких, прозрачных трусиках. Катька бесцеремонно оглядела меня с ног до головы и улыбнулась: – Знаешь, а ты нисколько не изменилась… Словно не было этих десяти лет. У тебя что, сейчас мужика нет? – Нет, – пьяным голосом ответила я и поняла, что мне больше нет смысла кутаться в полотенце. Уж кто-кто, а Катька знает мое тело наизусть, и мне совершенно нет смысла ее стесняться, хотя я никогда и не относилась к разряду стеснительных. Я легла на диван, закинула на стену свои длинные ноги и понемногу потягивала из горлышка. Катька села на пол и, не сводя с меня глаз, спросила: – Послушай, а как так получилось, что ты осталась одна? – Не знаю, ей-богу. Может, мне просто на мужиков не везло, а может, мужикам не везло на меня. Иногда мне кажется, что необходимо обратиться к психоаналитику. Я больна, понимаешь? – Чем? – У меня все чувства атрофированы. Я не умею любить ни себя, ни других, а все, что дарит мне судьба, я разрушаю и полностью сжигаю за собой мосты. Я вообще не представляю, как люди живут в браке по тридцать лет и еще заявляют, что они очень счастливы. Мне всегда казалось, что все это фальшиво, неправдоподобно. Они, наверное, настолько устали быть вместе, что просто на дух не переносят друг друга. Ты же знаешь, как это страшно, когда наступает усталость в браке, когда понимаешь, что человек, с которым ты сидишь за одним столом, делишь одну постель, тебе настолько опостылел, что хочется выскочить на улицу и бежать со всех ног в неизвестном направлении. В любви должны быть встречи, расставания, но только не совместный быт. Бытовуха съедает все чувства на корню. Я почувствовала, что вот-вот заплачу. – Просто тебе нормальный мужик не попадался, – задумчиво сказала Катька. – Можно подумать, он тебе попадался, – пьяно хихикнула я. – Попадется, вот увидишь, обязательно попадется, – не хотела сдаваться изрядно за хмелевшая подруга. – Ага, держи карман шире! Кому ты нужна со своими двумя детьми?! Да и стареем мы, понимаешь? – Мы не стареем, мы мудреем, – поправила меня Катька. – Тоже мне, старуха нашлась. Тогда какого черта ты собралась завтра искать на свою задницу приключения? – Мне требуется допинг, я уже тебе об этом говорила. – Завтра в шесть часов нам нужно подъехать к «Интуристу». – Чего я там забыла? – Там будет сам Глобус. – Мне без разницы, кто там будет – Глобус или Карта, но я туда не пойду. Я никому ничего не должна. – Наташка, неужели ты не поняла, что это очень серьезно? Если мы завтра не объявимся, они перевернут всю Ялту. Глобус – очень крупный криминальный авторитет, ты просто ему расскажешь, как все произошло, и к тебе больше не будет никаких вопросов. – Мне нечего рассказывать. Уж ты-то прекрасно знаешь, не знала я этого гребаного Мазая. Господи, и чего он именно ко мне привязался! Наверное, мне так на роду написано, чтобы вся шваль ко мне цеплялась. – Ну не такая уж это шваль… Он, между прочим, чего-то стоит. – Я как-то не заметила, – вновь захихикала я и приложилась к бутылке. Катя встала и отобрала ее у меня. – Заканчивай пить. Поехали домой. Нужно хоть немного выспаться. Она достала из шкафа короткие брюки с майкой. Я моментально облачилась в новые шмотки и в который раз с сожалением посмотрела на лежавшее на полу окровавленное платье. Катерина уловила мой взгляд, подняла платье и демонстративно опустила его в мусорную корзину. – Тебе любовник новое купит, – ехидно заметила она. – Как же, дождешься от него, – проворчала я и направилась к выходу.