Минотавр резко выпрямил сжатую в кулак руку, другую, нанося в корпус противника страшные удары, отчего тот отступил на шаг, но затем пригнулся, ударил в ответ. Телониус уклонился, но второй кулак противника поразил его в грудь, и он тяжело отлетел, обрушился на тюки и остался лежать. – Вы – сумасшедший, – сказала Ариадна, слизывая кровь из рассеченной брови Телониуса. – Как вам удалось обойти законы роботехники? Неужели эта… машина не понимает, что причиняет вам вред? Телониус отвел руку Ариадны и сел. Морщась, потер бок. Ариадна посмотрела на робота, который башней возвышался над ними. Невообразимо древняя модель, полностью бронированная, идеально приспособленная для штурма Венеры, с ее кислотными облаками и дождями, парниковым эффектом и выжженной почвой. Теперь он служил спарринг-партнером для Минотавра. – У вас может быть повреждена мембрана, надо сделать просвечивание. – Я действовал с максимальной осторожностью. – Голос Пана оказался таким, будто разговаривал не робот, обладающий синтезатором голоса, а холодильник, для имитации речи модулирующий издаваемое им гудение. – Мои удары соизмерялись с крепостью мембраны и упругостью мышц. Минотавр отстранил Ариадну и неожиданно ловко оказался на ногах. Лицо и голый торс покрывали высохшие потеки крови из многочисленных ссадин. Ариадна поразилась сходству демиурга с мифическим чудовищем. Злоба и мощь. Мощь и злоба. И еще голод. Она с изумлением обнаружила, что вид полуголого черного существа пробуждает в ней животное желание, в животе растекается тепло, и не хочется подниматься, будто коленопреклоненная поза принята ею не ради оказания первой помощи, а для выражения покорности хозяину лабиринта. Возьми и владей… – Сумасшествие, – пробормотала Ариадна, теперь и сама не понимая, кому ставит диагноз. Пан, как фокусник, вытащил откуда-то огромное паутинное полотенце и перебросил Телониусу. Тот принялся яростно вытираться, кряхтя и фыркая. – У вас такая манера ведения дел, Ариадна? Тайком наблюдать за объектом интереса? – Объект моего интереса не вы, – Ариадна встала. – а проект в целом. – Скажите, что я для вас чересчур мелок, – усмехнулся Минотавр. – Хотите следить – следите, только под руку не попадайтесь. Рука у меня тяжелая. Да, Пан? – Зачем вы это делаете, Телониус? Неужели не понимаете, что никогда не одолеете его? – А зачем сражаться с тем, что можно победить? – Телониус отбросил полотенце и подошел к отверстию транспортного бассейна. – Сражаться стоит только с тем, что победить невозможно. – И он без единого всплеска ушел под воду. Когда Ариадна решила, что больше его здесь не увидит, голова Минотавра показалась на поверхности, а затем он рывком освободился из пленки поверхностного натяжения. Пан издал протяжное низкое гудение, изображая смех. Но гудение прервалось, и робот сказал: – Получена волна, Телониус. – Ошибки нет? – Беспилотники подтверждают. Плато Первопроходцев. – Добро. Готовьте машину, сейчас буду. – Что происходит? – спросила Ариадна. – Придется вас оставить. – Телониус направился к выходу с площадки. – Прогуляюсь по Венере. А вы плетите… плетите восстание. – Халтурно вы делаете терраформовку, Телониус, – ядовито сказала и показала Ариадна. – Плохой из вас демиург. 6. Красное кольцо С высоты казалось, будто по желто-багровой поверхности планетоида разбросаны дырчатые черные кубики. Плато Первопроходцев не отличалось от других плато – не уцепиться взглядом. На фоне поверхности, окружавшей фабрику, Красное кольцо почти не заметно, только присмотревшись, можно различить багровеющий ободок, очерчивающий черные кубики. – Фабрика, я – Минотавр, доложите ситуацию, – глухо сказал Телониус, но в ответ получил все тот же выплеск могучего рева помех. Ариадна сидела в одном из седалищ для пассажиров, разглядывала в выпуклое зеркало над пультом искаженное, распухшее отражение Телониуса. Сходство с чудовищем ему придавал шлем с выступом дыхательного агрегата, изогнутыми рогами-антеннами и выкаченными зерцалами-буркалами светофильтров и дальномеров. Десантно-штурмовой комбинезон обливал тело Минотавра дополнительным слоем псевдомышц, руки паковались в трехпалые перчатки, а ноги – в раструбы охладителей, похожих на чудовищные копыта, откуда курился еле заметный дымок хладагента, придавая Телониусу совсем дьявольский вид. Верный Пан разместился рядом с Минотавром. Для огромного робота здесь не хватало места, поэтому седалище второго пилота было выдрано, а из безобразной дыры торчали провода, напрямую подсоединенные к разъемам Пана. Робот сидел на полу, но башку ему все равно пришлось втянуть в плечи, чтобы не задевать металлическим теменем электрические коммуникации и трубки гидравлики. – Сколько их? – спросила Ариадна. – Стандартная рабочая смена, – ответил Телониус. – Четырнадцать? Ну, конечно… – Ариадна посмотрела на соседнее седалище, где затаилась Нить. Отпрыск выполз в кабину из какого-то убежища только тогда, когда «Циклоп» пробил кислотный облачный слой и перешел из отвесного падения в горизонтальный полет. Приложив пальчик к губам и скорчив виноватую рожицу, Нить забралась в седалище. Телониус наверняка ее заметил, но промолчал, посчитав слова излишними. Времени и так в обрез, чтобы ради бедовой, тайком проникшей в «Циклоп» Нити возвращаться на Лапуту. А значит, и Ариадне не резон вмешиваться в семейные дела. Она сама здесь на рыбьих правах. Ее гипостазис не предусматривал участия в подобных делах. Соответствующий эйдос расплывчато оставлял это на усмотрение полномочных лиц. То есть на усмотрение Минотавра. Тем временем Красное кольцо вокруг фабрики изменялось. На нем возникли вздутия, и Ариадне пришло в голову сравнение с Уроборосом, проглотившим стадо китов. Киты плыли друг за другом в пасть морского змея, а он их глотал, проталкивая их туши дальше к хвосту. Ариадна на мгновение прикрыла глаза. Что за бред?! А когда открыла их, то увидела, как из кольца бьют ослепительные фонтаны света. Включилась диспетчерская, голос произнес: – Огневики отпочковались, Минотавр. – Вижу, – процедил Телониус. – Скажите, что я не вижу. – Пытаемся проложить резервный канал, но пока ничего не получается… – Слышу, – еще злее процедил Телониус. – Давай, отпрыск, давай. Что-нибудь, что я не вижу и не слышу! Отпрыск замолчал, как показалось Ариадне – в растерянности. Но вот динамики в кабине «Циклопа» вновь ожили: – Орбитальные лазеры приведены в полную готовность, Минотавр. Ждем приказа. – Ждите. Иду на посадку. Как только вытащу всех, не медлите. Сделайте там еще один остров ада. – Ад в аду? Сделаем, Минотавр. Удачи и спасения. «Циклоп» резко пошел вниз, будто кто-то обрезал нить, которая удерживала этот летучий утюг. 7. Фабрика Только теперь стало видно, насколько фабрика огромна. Сотни их на Венере, и еще тысячи закладываются, выращиваются, вступают в строй, запускают производство наноботов. Работающую в нормальном режиме и на проектной мощности фабрику легко отличить – из дырчатых кубов непрерывно бьют струи темного дыма, выбрасывая триллионы механоспор в миллионах модификаций. Они рассеивались в облачном слое, внедрялись в почву, чтобы приступить к пока еще не фиксируемой и самыми чуткими приборами работе по выстраиванию и запуску сложнейших физико-химических процессов. Конечным результатом станет преображенная Венера. Венера без кислотных облаков и суперротации, Венера без раскаленных пустынь и сильнейших атмосферных бурь, Венера, пригодная стать пристанищем миллиардам возвращенцев. Однако то, что с высоты выглядело тонким, едва различимым багровым кольцом, охватывающим фабрику, вблизи предстало грозным явлением. Кажется, разверзлось жерло вулкана и изливало густую раскаленную лаву, и эта лава текла непрерывной могучей рекой по замкнутому кругу, без единого прохода на превращенную в остров территорию фабрики. Перед полетом на Венеру Ариадна беседовала со специалистами, которые занимались и планетоидом, и проектом, говорила с первоосвоителями, теми, кто в авангарде высаживался на негостеприимный планетоид, смотрела архивные материалы. Природа феномена Красного кольца точно не установлена. Ученые лишь соглашались, что это весьма своеобразная форма кристаллических пород Венеры Назвать ее жизнью ни у кого не поворачивался язык. Красные кольца возникали по непонятным причинам, выдавливаясь из многочисленных трещин в поверхности планетоида густой массой, которая затем формировала вот такие почти идеальные окружности. Через несколько ротаций кольца распадались. Но Ариадна была убеждена – в этой скудной информации никогда не упоминалось о том, что Красные кольца порождают Огневиков. Похожие на сгустки пламени Огневики атаковали фабрику. Там, где они сталкивались с защитным силовым полем, вспыхивало радужное свечение, сплетенное из правильных геометрических фигур – шестиугольников, квадратов, кругов. И Ариадна поняла, что видит отпечатки структуры Огневиков, упрятанной в пылающую оболочку. Ариадна хотела спросить Минотавра, что он собирается делать дальше, но не успела. Могучий удар в днище подкинул «Циклопа», завертел вокруг оси, резко вздернул за один край, другой, намереваясь перевернуть машину. Ремни впились в тело, и Ариадне показалось – еще немного, и они расчленят ее, а если не расчленят, то сломают и размозжат внутренности. Дикая скачка столь же внезапно прекратилась, свет в кабине погас, и машина перешла в свободное падение. Включилось аварийное освещение – тусклое и прерывистое, как стробоскоп. С трудом повернув голову, Ариадна встретилась взглядом с Нитью и с запоздалым раскаянием подумала: все же следовало вернуть ее обратно на Лапуту. Но Нить, судя по всему, ничуть не испугалась. Она вроде даже подмигнула Ариадне – ничего страшного и не случилось. Или так и было? Все шло в рутинном режиме, и эти толчки, удары, аварийное освещение – лишь особенность выхода из зоны суперротации в спокойные слои венерианской атмосферы? Вибрация нарастала, стробоскоп вспыхивал чаще и чаще, погружая Ариадну в удивительную иллюзию – ей казалось, будто сидящая рядом Нить увеличивается в размерах, и вот на ее месте возникает громадная фигура, напоминающая ту, которую Ариадна заметила около бойцовой площадки, но толком не рассмотрела. Что-то происходило не в штатном режиме! Ариадна это чуяла благодаря богатому опыту работы в космосе. Нить что-то говорила, Ариадна не слышала ее, так как «Циклопа» положили на гигантскую наковальню и что есть силы молотили по танку огромным молотом, пытаясь то ли расплющить его, то ли расколоть, как панцирь моллюска. Нить жестикулировала, и Ариадна ее понимала. «Это лучший из миров». Вот что повторяла Нить. Это лучший из миров! 8. Огневик Темная полоса висела в тускло-багровом небе – след прорыва «Циклопа» к фабрике. Машина накренилась на одну гусеницу, броня в оспинах и подпалинах, не верилось, что сверхзащищенный и сверхвооруженный атомный танк что-то может подпалить и изъязвить. Теперь, с близкого расстояния, было видно, что дырчатые кубы фабрики имеют много дефектов. Похоже, их собирали в огромной спешке, да к тому же плохо обученные специалисты. По граням шли трещины, углы морщились заломами, а отверстия редко выглядели идеально круглыми, и их тоже окружали складки. Поначалу Ариадне показалось, что это результат воздействия Красного кольца, но, поразмыслив, решила, что рост фабрики изначально происходил с нарушением генетической программы зародыша. И кто знает – что там внутри. Может, действительно лабиринт, как сказал Минотавр, отказавшись взять Ариадну с собой. Если сравнить с хаосом, то Лапута образец логики и регулярности. – Зачем Телониус хочет уничтожить фабрику? – спросила Ариадна Пана. Минотавр оставил его с ней – присматривать. – Ведь Красное кольцо именно это и делает. – Нет, – сказал Пан. – Красное кольцо не уничтожает фабрику, оно ее перестраивает с помощью Огневиков. Перестраивает все процессы.