– Мыловаренный завод. Эх и мазурик! Лыков сложил листки в стопку и объявил: – Чемпионом Екатеринодара по жульничеству объявляю… Конона Асьминкина. Он есть у всех: в двух списках на первом месте и в двух других – на втором. Сыскные загалдели было, но питерец остановил их жестом. – Александр Петрович, расскажите мне об этом господине. Вы тоже поставили его во главу. Пришельцев начал бойко: – Конон Прович Асьминкин, самый крупный здесь табачный торговец. – Табачный? Сам садит, сам продает? – Ну, садит он немного. А продает больше всех. Статский советник подивился: – Как это возможно? – А вот так, и притом вполне законно. Табачное дело в Кубанской области очень развито, и уже давно. Первые люди в нем греки и турки, да прибился один еврей. Асьминкин появился позже и плантаций хапнуть не успел. Но он берет другим. Конон Прович – владелец самого большого склада в городе. И предоставляет запасы с него банкам в залог. – Ну и что? – не понял питерец. – Другие, у кого земли побольше и урожай хороший, не могут, однако, кредитоваться в банке напрямую. Залог всегда учитывают в половину цены. И к весне весь табак уже продан, а нужны оборотные средства под посев. И тут появляется Асьминкин. У него деньги есть, он человек весьма богатый. И на складе всегда переходящий остаток. Конон Прович предлагает его банку, от своего имени, конечно. Получает деньги и раздает их остальным с хорошей наценкой. Примерно вдвое выше, чем взял у ростовщиков. – И берут? – Берут. Куда денешься? Осенью расплачиваются и остаются в некоторой выгоде. Так что еще спасибо скажут Асьминкину. А он, конечно, главный получатель дохода. И свой табачок продал, и соседей ошкурил. Двойной гешефт! – Но почему другие не создадут свой запас? – возмутился Алексей Николаевич. – Из года в год так? Пусть объединятся и учредят Общество взаимного кредита. Пришельцев с любопытством посмотрел на командированного и ответил: – Они так и решили. – Табаководы? – Именно. В прошлом году состоялось учредительное собрание, приняли устав, он уже одобрен Министерством финансов. Сейчас в Биржевом комитете собирают членские взносы. Говорят, уже семьдесят пять тысяч накопили. – Молодцы, утрут нос вашему Конону, – ехидно констатировал Лыков. – А вот и не так, – огорошил его Александр Петрович. – Асьминкин – заправила в этом деле. Главный зачинщик и внес больше всех – пятнадцать тысяч. Питерец задумался и сказал: – Не пойму, зачем ему. Лишится ведь дохода от своих ростовщических операций. – Никто не может понять. И тем не менее это так. – Насколько большие обороты у вас по табаку? – На складах города хранится средним значением миллион пудов товара. Из них пятая часть у Асьминкина. Он не самый крупный промышленник, но крупнейший складчик. – Сколько же дает ему фокус с залогом? – Шестьдесят-восемьдесят тысяч в год. Плюс влияние: заемщики ищут его расположения… – А продажа собственного табака меньше? – Я уже говорил, что его плантации в сравнении с другими крупняками невелики. Но он втихую прикупает землю. – Да? – насторожился Лыков. – Человек с преступными наклонностями часто расширяет свое дело незаконными способами. И здесь так? – В точку, – одобрил ход мысли командированного кубанец. – Но делает Конон все аккуратно. Люди его боятся и, как правило, уступают. Раз только до нас дошли неясные слухи. Один из крупных промышленников персидско-подданный Хаджиксиниди владел большой плантацией возле станицы Мариинской. Асьминкин захотел купить у него землю, тот заупрямился. Цена была сильно занижена. Вдруг хозяин погибает при непонятных обстоятельствах. А его вдова сразу же, как вступила в наследство, продает землю Асьминкину. За копейки. – И в полицию никто не обратился? – Никто. Вдова получила деньги и уехала из города. – Э-хе-хе… А почему вы сказали, что люди его боятся? – Потому, что он бывший разбойник, – не моргнув глазом, пояснил Пришельцев. – Но разве бывают бывшие разбойники? Объясните. Коллежский асессор скривился, словно ему предстояло съесть лимон. – Двадцать лет назад Конон действительно промышлял разбоем. Был атаманом шайки, которая летала по всему Западному Кавказу. И однажды они пришли грабить владельца пивоваренного завода Кривояза. Рассказывали, что дело было так. Асьминкин вынул револьвер и приставил его к голове жертвы. Давай, мол, казну. А Кривояз возьми и замешкайся. То ли он испугался, то ли не хотел расставаться с деньгами. Никто не успел ничего понять, потому что атаман выстрелил. И убил беднягу наповал. – Как же это сошло ему с рук? – Свидетелями были сами разбойники, других не имелось. Никто, конечно, не сдал атамана. Формально преступление осталось нераскрытым. Но весь Екатеринодар знает эту историю, люди помнят ее до сих пор. И боятся табаковода как огня. – За двадцать лет он так и не стал законопослушным? – Есть у нас на Кубани поговорка: волки подыхают с зубами, – пробурчал начальник отделения. – Иначе говоря, старые привычки неискоренимы. И потом, эти приемы приносят негодяю успех. Он становится все богаче, на глазах у полиции, и та ничего не может с ним сделать. У негодяя есть особые люди для темных дел. В них его сила. Алексей Николаевич поморщился вслед за коллегой: – Например, Варивода и его шайка. – Очень возможно. Странно, что мы до сих пор об этом не подумали… пока вы нас не надоумили. – Вернемся к обществу взаимного кредита. Зачем, по-вашему, Конон участвует в его создании, если оно ему невыгодно? – Чтобы влиять на учетную и залоговую политику. Он будет членом правления, а то и председателем. И… это самое. – А кто другие крупные деятели в табачном промысле? Вы сказали, греки с турками? Пришельцев подтвердил: – Точно так. Самый главный конкурент Асьминкина – это Азвестопуло… – Не может быть, – ахнул питерец. – Это отчего? – Моему помощнику такая же фамилия. Возможно, они даже родственники. Как вашего зовут? – Георгий Харлампиевич. Капиталист из первых! Живет в большом доме на Базарной, окнами на Кубань. А еще имеет огромный особняк на углу Рашпилевской и Гимназической. Больше ста тыщ оценочная стоимость домовладения. У супруги Пенелопы Панаитовны свои хоромы на углу Гривенской и Соборной. И не забудьте большие плантации табака. – Что же ему Асьминкин не предлагает сделку? – Георгий Харлампиевич не выходит из дому без охраны. Там два свана ростом как жирафы, а кинжалы у них как двуручные мечи. Попробуй подступись. – Но он тоже сделал взнос в будущий банк табаководов? Вместо ответа Пришельцев полез в свежий номер «Кубанского курьера»: – Вот тут есть кое-что… В доме Бейма на Красной улице уже готовится помещение для будущей кредитной организации. Среди учредителей Асьминкин, – идет на первом месте! – Попандопуло, Вафиади, Азвестопуло, Терашкевич, Руднев и Хейфиц. Все тузы. – Видимо, вы правы: наш удалец хочет сохранить влияние в отрасли. Но мне надо переговорить с его главным конкурентом. Если там отношения тугие, Георгий Харлампиевич может что-то и рассказать. В совещании сделали перерыв, выпили самовар чая, Пришельцев раздал задания подчиненным и ушел на свою половину писать отчет полицмейстеру. Лыков остался думать. Фигура разбойника-табаковода очень его заинтересовала. В то же время нельзя было сбрасывать со счетов других предпринимателей с криминальным прошлым. Асьминкин не лез в нефтяные дела и уже поэтому вряд ли стал бы поджигать чужие качалки. А вот Дробязкин, по словам Коржа, очень интересовался майкопскими приисками и подал уже несколько заявок на разведку. Кухарский, крупный акционер нескольких новорожденных обществ, тоже заболел нефтяной горячкой. У обоих имелись собственные богатые выезды. Кто из них подослал бандитов с «кубанским огнем»? И что это за штука вообще? Вечером у статского советника состоялась встреча с областным горным инженером надворным советником Юшкиным. Беседа шла в его кабинете на Штабной. – Евгений Максимович, расскажите, пожалуйста, про пожар, который вы тушили в августе тысяча девятьсот девятого года. – О! Полиция наконец-то заинтересовалась тем происшествием? Давно пора. Только теперь уж поздно, за эти годы все следы утеряны. – А там был состав преступления? – Конечно!.. – надворный советник чуть не задохнулся от возмущения. – Явный поджог! – Почему же судебные власти не возбудили дело?