– В смысле? – запутался Джулиан. – Я о похоронах. Ты пойдешь? – Нет. Как досадно. Я едва не упала духом, чувствуя себя виноватой, что опять подняла эту тему. Что за напасть. Почему именно мне вечно приходится его уламывать? – Ты абсолютно уверен? – Ты что, не слышала? – Да, мама тебя там видеть не желает, но я думаю, что она негодяйка. Не слушай ее и вообще забудь, – продолжала я, прикусив язык, чтобы не обругать эту ужасную женщину словами покрепче. – Твой отец умер. А ты давно не ребенок. Забудь, что наплела тебе мама. Ты сам хочешь пойти на похороны? Да или нет? Джулиан сильно притих, размышляя над вопросом. Наконец он кивнул. – Да, я очень хочу. – Значит, так тому и быть. – Но… – Никаких «но», – перебила я и приподнялась на локтях, возвышаясь над парнем. – Ты хочешь попрощаться с отцом – значит, попрощаешься. Если мать не сможет смириться с этим – это ее проблемы. Ты к ним не имеешь отношения. Никто же не заставляет вас общаться друг с другом. Хмурь покинула его черты. – На словах все так просто. – И на деле проще, чем ты думаешь. – И ты поедешь со мной? – Если хочешь. Джулиан опять набычился, но все же кивнул. С трудом, но ответ засчитан. Забыв, что меня в темноте не видно, я улыбнулась и, спохватившись, чмокнула его в губы. Велела себе не забыть поутру купить на накопленные мили билеты в Айдахо, чтобы Джулиану не пришлось об этом беспокоиться. – Хочешь, досмотрим фильм? – спросил он, щекоча меня кончиками пальцев. Люблю, когда он трогает меня, и просто тащусь от того, что он понимает, как сильно мне нужны прикосновения. Обожаю обниматься. Человеческая близость и тепло – мое все. Джулиан, в свою очередь, довольно скуп на касания, хранит их, как сокровища. Даже в день рождения не решился обнять Кэсси, а мне отдавал всю близость, какую только мог собрать. – Нет, я так устала, – закрыла я глаза. – Тогда давай спать. Я кивнула, хоть меня и раздирало любопытство. Появилось множество вопросов о его маме и о том, что она говорила. Одна фраза особенно не желала идти из головы. И Джулиан так и не поделился тем, о чем собирался рассказать до рокового звонка. Но вечер что-то затянулся. У меня не осталось никаких сил на размышления и тревоги, для них найдется время в будущем – вся жизнь впереди. Вздохнув, я прижалась к Джулиану и стала слушать его дыхание. Медленно сознание уплывало в тот чудный туманный край, где заканчивается реальность и начинается сон. – Мика? – Да? – промычала я. Джулиан помедлил. – Я тоже тебя люблю. – Знаю, – улыбнулась я. Айдахо встретил нас дождем. Разумеется, дождем, чем же еще. Мэйфилд провожал нас яркими лучами солнца, а вот Айдахо оказал холодный прием: густые облака накрыли все будто серой шерстью. Но и без скверной погоды настроение было подавленным – мы же все-таки на похороны едем. Вопреки всем сомнениям Джулиана, который менял решение с десяток раз на дню. Утром, проснувшись в моей постели, он заявил, что не поедет, но уже через пять часов, застыв перед полкой в магазине, передумал. Спустя два часа во время прогулки в парке решение снова изменилось. И так всю неделю. Разумеется, мне было плевать: я-то знала, что в конечном итоге все закончится в Айдахо, в буквальном смысле. Самолет приземлился. Погасло табло «застегнуть ремни», и пассажиры тут же всполошились. Я отстегнула ремень, но не поддалась всеобщему волнению. Нам некуда торопиться: багажа нет, только ручная кладь на пару дней, и, поскольку похороны будут лишь после обеда, мы точно успеем. Погрузившись в свои думы, Джулиан глазел в окно. Весь полет я не отпускала его руку, ведь он так нуждался в поддержке. Джулиан обернулся ко мне. Мрачнее тучи, да еще и круги залегли под глазами – следы бессонной ночи. – Все хорошо? – улыбнулась я. – Порядок, – пожал он плечами. – Хочешь перекусить перед заселением в мотель? – Нет, возьми себе что-нибудь, если надо. – Я тоже не хочу, – соврала я, а желудок выразил громкий протест. Не смогла ничего съесть утром – всегда паникую перед полетами. Еще одна вещь, которую я скрывала от Джулиана. И вот теперь пропущенный завтрак вышел мне боком. Но пусть лучше Джулиан немного поспит в мотеле, а я перехвачу там что-нибудь. Самолет опустел, и мы подхватили сумки. Выйдя из терминала, взяли такси. Семья Джулиана живет далеко от аэропорта, в небольшом городке с одним-единственным мотелем. Светлый фасад, балконы украшены горшками с цветами – выглядит не слишком убого, по крайней мере снаружи. Джулиан расплатился с таксистом, и мы вместе направились на стойку регистрации. Там нас встретила пожилая женщина с редеющими каштановыми волосами. Она начала улыбаться нам, едва мы переступили порог. – Добрый день! Меня зовут Дебра. Чем я могу вам помочь? – Здравствуйте, мы бронировали номер. На фамилию Оуэнс, – сказала я. Дебра сразу обратилась к ноутбуку. Быстро отыскала бронь и вручила нам бланк регистрации. Я заполнила его и вернула Дебре вместе с деньгами за ночь в мотеле. – Большое спасибо. – Она сверила данные. – Ой, да вы из Мэйфилда. Там учится мой старший внук, Стивен. Вы его не встречали? – Я покачала головой. – Жаль. И что же привело вас в Эктон? – Похороны, – отрезал Джулиан, до сих пор хранивший молчание. – О боже. – Улыбка Дебры померкла. – Эдди? – Да. – Это настоящая трагедия. Он же был так молод. А его жена? Бедняжка. Потерять сначала дочь, а потом и супруга. – Покачав головой и поцокав языком, она перекрестилась. – Неисповедимы пути твои, господи. При упоминании матери и сестры Джулиан оцепенел. – Вы знаете их семью? – поразилась я. – Да уж давненько, – кивнула Дебра. Сбитая с толку, я переводила взгляд с Джулиана на Дебру. Что-то тут не сходится. Дебра знакома с семьей Джулиана. Тогда почему она не узнала его? Во всяком случае, я не заметила. Тогда она знала бы, зачем мы приехали сюда. С другой стороны, Джулиан как-то упоминал, что больше шести лет не появлялся дома. Вероятно, причина в этом. – Я очень устал, – вставил Джулиан. – Можно получить ключ? Вопрос прозвучал вовсе не грубо, особенно в сочетании с очаровательной улыбкой, но я уже выучила все мельчайшие проявления гнева и раздражительности на его лице и безошибочно их читала. К тому же он нервно царапал ногтями сумку и заламывал пальцы. Джулиан не желает говорить с Деброй ни секунды дольше, чем это необходимо. – Конечно, – ответила ему управляющая мотелем с улыбкой. – Второй этаж, сразу налево. – Она указала направление, и я вежливо поблагодарила ее. Комната оказалась не очень большой, но для двуспальной кровати и комода с телевизором на нем места хватило. Встроенный в стену шкаф тоже не мог похвастаться вместительностью, как и расположенная рядом ванная: мыться предстояло в узкой душевой кабине. Из окна спальни открывался вид на поле, раскинувшееся за мотелем. Ну хоть с пейзажем повезло. – Почему ты не сказал Дебре, что Эдди был твоим отцом? – поинтересовалась я, бросая на кровать сумку. Джулиан как раз снимал ботинки. Ему пришлось извернуться, чтобы увидеть меня. Улыбка исчезла с его лица. – Чтобы она смутилась от того, что не узнала меня? – Покачав головой, он вновь отвернулся. – К тому же так она не разболтает маме, что я приехал. Зарычав, я приложила некоторые усилия, чтобы ворчливость Джулиана не задела меня. Последние дни он всегда такой. Смерть родственников – это, конечно, непростое испытание. Всю неделю Джулиан был словно сам не свой. Пропустил все занятия в колледже, что случалось лишь в крайних случаях, не вышел на работу и даже забыл про волонтерские смены в центре «Под радужным куполом». Все, чем он занимался, – философские размышления в лежачем положении и игры с Лоуренсом. И беспрестанно твердил, что я не обязана составлять ему компанию. Но оставить его в одиночестве я боялась. Я должен оказать всем услугу и покончить с собой. Я даже пытался. Эти слова то и дело всплывали в памяти. Я и подумать боялась, насколько серьезно он к ним относится, но он явно страдал, а потому идти на риск не стоило. Как-то раз я пыталась с ним поговорить. На Джулиан не поддержал меня. Все это время мне было непросто, но я уговаривала себя потерпеть. Когда-нибудь похороны пройдут, и мы вернемся домой. Я не спускала глаз с экрана телефона, точнее, с часов в верхнем углу. Еще минуточку, твердила я себе вот уже четверть часа. Недавно пробило три. Следует выдвигаться, если мы не хотим пропустить церемонию. Первую похоронную службу мы пропустили по просьбе Джулиана. И все равно я не могла заставить себя будить прикорнувшего ангелочка. Во сне на него словно снизошло небесное спокойствие. Умиротворение на лице, а в теле ни один мускул не напряжен. Но сейчас я разбужу его, он встанет, наденет черный костюм и похоронит отца. Глубокий медленный вдох, 15:08 на часах и – вперед. Я присела перед Джулианом на колени и погладила по голове. – Джулиан, – тихонько шептала я. – Вставай.