– Десять человек за два дня. Гаснут как свечи. Конечно, многие истощены, но не до такой же степени. Это не чума. Никаких внешних признаков. – Откуда они? – Да из разных мест. Много дальних, но есть и сенежские. Первые пришли сами, неделю назад. Через два дня пучежские привезли еще две подводы. Теперь каждый день возят. – Пригорские? – Нет, с этой стороны Тихвицы – никого. – Раньше надо было меня позвать. – Все очень быстро. Я не думал, что это поветрие. Говорю же – на чуму не похоже. Они просто умирают. Слабеют, перестают дышать и все. За это время я спас только одного. Девчонка, вроде Жданки. Она была очень слабенькая, и я просто сидел с ней всю ночь. Не хотел, чтоб она умерла. Сейчас бегает как ни в чем не бывало. Варка шел рядом с крайном к полосе палаток, выстроившихся на Гусином лугу. Туда, подальше от города, свозили больных. Тихих, безучастных, ни на что не жалующихся. Обойдя палаточный лагерь, крайн сделался мрачен как никогда. – Да, это не поветрие, – пробормотал он, бездумно глядя на красные башни Бренны под мирными летними небесами. – А что тогда? – Двадцать лет грабежей, пожаров, кровавых убийств. Двадцать лет ненависти. Все отравлено: вода, воздух, огонь в очагах… Они умирают, потому что здесь жить нельзя. Я ждал этого, но надеялся, что не доживу. – Их можно спасти? – Не знаю. Собирай всех. Чем бы ни занимались, пусть все бросают и сюда. Заодно узнаем, на что вы теперь способны. – А как… Что делать-то? – Любить. И хотеть, чтобы они выжили. Тогда Варка думал, что эта ночь в лагере умирающих от неизвестной хвори будет самой страшной в его жизни. Но он ошибался. * * * – Что ж. Госпожа Жданна – блестяще. Госпожа Илана – очень хорошо. Господин Филипп – вполне приемлемо. Даже не ожидал. Госпожа Хелена снова тратит силы напрасно. Хотя результаты производят впечатление. Господин Илм… Отрадно сознавать, что ты хотя бы попытался. Господин Ивар… ну, ты и сам все знаешь. Ты беседовал с ними? – Да. Ничего хорошего. У соседей наших еще так-сяк. На все княжество не более сотни случаев. А вот дальше к морю… Война прекратилась сама собой… Слишком мало таких, кто еще способен держать оружие. В иных местах и хлеба никто не сеял. Пустые поля. Пустые деревни. – Угу. На юг и на запад – то же самое. Итак, вам придется решать, что теперь делать. Птенцы-подкидыши, порядочно повзрослевшие за три минувших года, тихо сидели вокруг парадного стола, смотрели встревоженно. – А мы можем что-то сделать? – робко спросила Жданка. – К несчастью для нас, можем, – скривился крайн, – только что я в этом убедился. – Разве нас это касается? – поинтересовался Илка. – Земля-то не наша. – Не наша. – Скажем князю, тот поставит на границе заслон, чтоб заразу больше не заносили, – и все. – Что ж, это разумно и справедливо. Они вели себя хуже скотов, они виновны во всех мыслимых и немыслимых грехах. Пусть они вымрут. Все. Правда, заслон не поможет. Это носится в воздухе. Проклятие, которое ничего не знает о наших границах. Оттого, что мы будем удерживать за кордонами несчастных, нуждающихся в помощи, ненависть только усилится. Они умрут, проклиная нас. Злоба затопит Пригорье. Сначала умрут те, кого мы считаем чужими, а потом и свои, те, кого мы хотели бы защитить. – И была та страна разорена войной, и охвачена чумой, и проклята во веки веков, – пробормотала Фамка. – Но сжалились прекрасные мудрые крайны, спустились с гор, облетели всю страну от края до края и сняли проклятие, – запинаясь, выговорил Варка. – Вы что, – ахнул Илка, – с дуба рухнули? Эй, красавчик, ты что, всех тут перекусал? – Как мы можем… – жалобно выговорила Ланка, – мы же не крайны. – Да. Если вы пожелаете сделать это, придется идти пешком, – жестко сказал господин Лунь, – пешком, шаг за шагом, по разоренной стране, кишащей остатками разбитых войск. – А что надо делать? – пискнула Жданка. – Немного добра в этом свихнувшемся мире. Малую толику от каждого. Лечить. Спасать. Защищать. Любить, прощать и терпеть. Из мертвого делать живое. Чему еще вы здесь научились? – Навоз выгребать, – хмыкнул Варка. – Это от вас не уйдет. Я сделал вас сильными. Очень сильными. Но хватит ли у вас сил теперь – не знаю. – Прорвемся! – прищурился Варка. – Где наша не пропадала. – А то, – подтвердила Жданка, – раз плюнуть. Фамка подумала и сдержанно кивнула. Липка осторожно накрыл ее руку своей и тоже кивнул. – Не хочу, чтобы все умирали, – жалобно сказала Ланка, – там же дети. – Дура, – прошипел Илка и быстро добавил: – Без меня не пойдешь. – Что ж. Хотим мы одного и того же. Значит, будем об этом просить, и тогда узнаем, так ли уж мы бессильны перед лицом торжествующей смерти. Господин Лунь вздохнул, поднялся и медленно направился наверх. Хромота его вдруг стала очень заметной. Все молча ждали. Из библиотеки господин Лунь принес свернутую карту. На стол легла вся страна, от гор и до моря, от Тихвицы до самого Полибавья. – Что ж. – Длинный палец медленно двинулся по карте. – Господин Филипп, госпожа Хелена. По тракту через Пучеж и Сенеж до Долгого озера, потом через Заозерье, Коровьи топи, Восточное Полибавье. Будешь спасать свою вотчину, князь. Фамка следила за скользящим по карте пальцем, молча кивала. Она, может, и напугалась бы, но Липка держал ее за руку, тихий, мягкий, совсем спокойный. – Госпожа Илана, господин Илм. Пойдете через Бренну на Высокие Увалы, потом на Белую Криницу, Грязовец и Коростовец. Край разоренный, почти все битвы войны прошли на этих полях. Людей там не слишком много, поэтому будет не так страшно. Все, что требуется, – это оживить загубленную землю. Хотя, госпожа Илана, не могу обещать, что это будет легко… Госпожа Жданна, господин Ивар – вам самое трудное. Через Волчью Глотку в Косинец. – Что, и этих будем спасать? – фыркнул Илка. – Спасать – так всех, ты не находишь? Итак, Косинец, Малые Лодьи, Поречье, Большие Лодьи, Городец. Все побережье. Очень опасно. Полно мародеров, в Лодьях речные пираты, в Городце – остатки королевской армии. Щит не опускать даже во сне. Надо будет драться – деритесь. – А столица? – спросила Фамка. – А столица и Западное Полибавье – это уж мне. В столице, по слухам, все еще что-то вроде регулярной армии. Правда, чья она, этого они, по-моему, уже и сами не знают. С таким вы не справитесь. – Как же вы один пойдете, – испугалась Жданка, – кто вам щит держать будет? – Обойдусь без щита. – Нет, так нельзя. Лучше мы с вами. – С вами – не лучше, – огорошил ее крайн, не отводя глаз от карты. – Время дорого. Любопытно получается. Как ни крути, а все наши дороги ведут в Липовец. – Вот и хорошо, – бодро сказал Варка, – там и встретимся. – Ага, – обрадовался Илка, увидевший перед собой ясную цель, – у Птичьего фонтана. – А когда? – живо спросила Ланка, тонко разбиравшаяся в том, как надо назначать свидания. – Чего не знаю, того не знаю, – пробормотал крайн, – через год, через два, через десять лет. – Или никогда, – прошептала Фамка. * * * Попрощались с Тондой и Петрой, с Валхом и теткой Таисьей. Отправили письмо господину Владу. Тот примчался за последними приказами угрюмый и недовольный, уехал же и вовсе мрачнее тучи. Собрали котомки, кое-что из одежды, только самое необходимое, чтоб полегче было нести, немного денег, чтоб никто не позарился, немного еды на первое время.