— Я соберу свою организацию. Арахов хмыкнул. — И будешь, как Миша-китаец, — ни то ни се. Мишка ведь и не бандит вовсе, так — шелупонь дворовая. Отсидел шесть лет за бытовуху, а когда вышел, к нему китайская шантрапа собралась, думала, он крутой авторитет, а он пару стоянок подмял под себя с грехом пополам… И ты таким будешь, если соберешь свою команду. А-а, тебя все равно Хэн Хан добьет. Раздражаешь ты его своим существованием. Джеки Чечен был спокоен. Допив чай, высморкался в ладонь, отерся о пыльную занавеску, согласился с Араховым. — Добьет, это точно, если вы его не укатаете раньше. — Логично рассуждаешь. — Лёня, за что Миша-китаец срок мотал? Знаешь? — За сеструху. Обычно китайцы спокойно глядят на девичьи шалости, а наш какой-то с примесью кавказской крови оказался. Он только школу окончил, его сестра — на два года моложе. Короче, ее трахнул Утиманов Колян, был тут один тип… мутный. Китаец выловил его через пару часов в его дворе и при всех ножом брюхо вскрыл. Колян ногами подрыгал для приличия и сдох — амба. Мишу в СИЗО, все улики налицо. Суд принял во внимание, что мстил за честь сестры, так сказать. Только судьей была Кулакова Вера Канатовна, некрасивая баба. Она, когда училась в нашем университете, на юрфаке, у них был декан Утиманов Пал Палыч — папа Коляна. А чем занимался Пал Палыч в университете, всякий скажет — студенток «метил» за хвосты. Наберутся у дуры «хвосты», он ее к себе домой на зачет, и в рот ей давай шуровать. У него, почитай, полфакультета отсосала, а другую половину он трахнул без использования презервативов. Мудаком был. Потому и сынок у него мудаком вырос. А эту Кулакову он вызвал — она некрасивая, а не трахнешь — толки пойдут по университету: почему всех да, а ее — нет? А ее трахать, ну, западло — уродина уродиной — Гуимплен в юбке. Пал Палыч ей решил в рот дать, член вывалил, она пасть раскрыла, а он как заглянул — половина зубов кариесом изъедена, его замутило, он махнул рукой: «Иди, Кулакова, не надо ничего. Зачет!» — Арахов, где ты такие истории берешь? — улыбался Чечен. — Нет, у тебя точно мозги набекрень — то ли от секса, то ли от его отсутствия, да еще и порнухи пересмотрел, сюжеты все — как из кино для взрослых, — добавил Сергей. — Не мешай правду рассказывать. Короче, на суде Кулакова вспомнила доброту Пал Палыча и вкатила Мише-китайцу двенадцать лет строгой изоляции. Миша шесть лет отсидел, его дело на президентскую комиссию попало. За что сидит? Убил насильника сестры. Половину срока отмотал. Убил насильника? Так насильнику и надо! Половину срока отсидел — по закону можно применить помилование. И вышел Миша-китаец на свободу. Теперь вот тусуется с шелупонью. — А сестра его? — Сестра? Ходит к шоферам на пятак долбиться. Она и тебе даст. Она всем дает, кто бы захотел… Потому что шлюха! — Может, она такой стала из-за моральной травмы, после того изнасилования? — предположил Сергей. — О-о, насмотрелся телепрограмм. Сейчас на эту тему любят порассуждать: кто виноват? А ничего, если человек сам изначально такой, с гнильцой внутри? Что, не может такого быть? — Арахов говорил с сарказмом в голосе. — Может быть, а может, и нет. Надломилось в человеке основание после того, как его осквернили, он и пошел по наклонной. — Ли, когда тебя выгонят из ФСБ, ты станешь прекрасным адвокатом, любого говнюка будешь оправдывать с искренней верой в его невиновность. А я утверждаю: почти всегда человек сам виноват. Да, случайности происходят, но надо пережить и жить дальше достойной жизнью, а не искать оправдания своему скотству, которое тебе нравится… А, все, не хочу больше на эту тему говорить. Дверь открылась, вошел Миша-китаец и один из его подручных. — Поедете с ним, — сказал Миша. — Он сведет вас с тем, кто знает Гунука в лицо. — Отлично. — Арахов встал из-за стола, протянул китайцу пятерню. — Спасибо. На добро отплачу добром! С автостоянки выехали на широкой старой «хонде». Через минут пятнадцать быстрой езды китаец свернул к автозаправке. — Тот человек здесь работает? — спросил Арахов. — Бензину мало. Заправлюсь. Китаец подогнал «хонду» к заправочной установке, выключил двигатель. — Я быстро, — и пошел к будке, где из окна торчала голова оператора. Арахов тоже полез из машины. — Жвачку куплю. Изо рта воняет, словно дерьма поел. Сергей задумчиво смотрел, как китаец впихнул деньги в окошечко кассы, как к нему подошел Арахов, они стали о чем-то говорить, потом обернулись. В этот момент сидевший рядом с Сергеем на заднем сиденье Джеки Чечен вдруг дернулся и откуда-то у себя из-под одежды выхватил пистолет. Щелкнул взводимый боек. Ствол больно уперся Сергею в висок. — Сиди спокойно, Ли, без шуток. — Ты рехнулся! — опешил Сергей. Китаец у будки побледнел. Арахов резко выхватил спрятанный за поясом пистолет Макарова. Чечен, чертыхаясь, врезал Сергею пистолетом в висок. — Не дергайся! Но Сергей дернулся, и удар срезался. От боли потемнело в глазах. Он схватился за голову обеими руками. Чечен, пинком открыв дверь, выскочил из машины. — Чечен, не дури! — заорал Арахов. Джеки обернулся, выстрелил и бросился со всех ног удирать. Арахов подбежал к машине, заглянул в салон. — Серёжа, ты в порядке? — Да, но он мне здорово врезал, — прохрипел Сергей, пытаясь справиться с ноющей болью. — Ты понял? Чечен — он Гунук! От этих слов в мозгу Сергея прояснилось. — Не может быть! Тот китаец, а Джеки — кореец. — В этом весь номер. У Гунука боевики китайцы и кликуха китайская, все его и считают китайцем. А это сраный Джеки. — Не верится. Не может такого быть. — Тогда зачем он убил китайца? Сергей посмотрел на будку заправщика: ошалелый оператор пялился на них через окно, а внизу, на асфальте, распластался застреленный водитель «хонды». Сергей обалдело смотрел, а в мозгу крутился вопрос: «К чему это убийство? Даже если он Гунук и его раскрыли, зачем он убил человека?» Первым порывом Арахова было слинять с места преступления, но, секунду поразмыслив, он сказал, что надо дождаться ментов — не сейчас, так завтра их вычислят, и еще вставят начальственный нагоняй, что не поделились информацией с угро о виновнике убийства. — Ненавижу с ментами общаться, — сказал Арахов, усаживаясь за руль «хонды», улыбнулся резиновой улыбкой. — Но придется. Как говорится, переживем самое неприятное сейчас. — Умнее было бы догонять Гунука, — заметил Сергей. Боль почти прошла, и он себя чувствовал уже более-менее. — Его догонишь. Он, как заяц, сейчас петляет по дворам. Придумал ведь, поганец, китайскую бригаду сколотить. Никогда бы на него не подумал. Наверное, уже миллионер, а ходил рядом с нами… Знал бы, что он Гунук, глаза ему выдавил бы этими пальцами. — Арахов кивнул на свои большие пальцы. — За что? — Сергей улыбнулся. Арахов посмотрел на него, сказал хмуро: — За все плохое… За это вот, — кивнул в сторону трупа. Помолчал, потом добавил: — А вообще, мы молодцы — Гунука вычислили, теперь его выследим, поймаем и через него выйдем на Дракона. — План идеальный. Где только ловить Чечена будем? И когда? — Где — пока не знаю, а когда — не скоро. Вон они — коршуны. — Арахов кивнул на приближающуюся машину оперативников из отдела убийств. — Ей-богу, сейчас бы дал газу отсюда. Но… нельзя. Чего доброго, нас с тобой обвинят. Скажут — фээсбэшники намутили. — Мы им сдадим Чечена? — Сдадим. Не брать же его грех на себя! Скажем, что Чечен грохнул китайца, но попросим его не трогать, мол, сами отловим. — Они не тронут? — Захотят — не тронут. А вожжа под хвост попадет — специально нам поднагадят. Из оперативного уазика полезли опера. Двое сразу направились к трупу. Трое и самый главный среди них (Сергей вычислил его по толстому брюху и властно сдвинутым к переносице бровям) двинулись к машине, где сидели «суперагенты». Арахов, идиотски хихикнув, поднял ладонь. — Привет. — Выходите! — рявкнул толстяк. — Это я, Филиппыч! — Я обращаюсь к вам совершенно официально: покиньте машину. Сергей и Арахов послушно вышли; их повернули к машине, заставили расставить ноги пошире, после чего профессионально обыскали — отняли пистолеты, бумажники с деньгами. Арахов хотел пошутить: «А где пакетик с белым порошком?» — но решил, что не стоит, лишь слабо возмутился: — Филиппыч, ты что куражишься?! Толстяк рассвирепел: — Заткнись! Вы оба — козлы! Где вы — там трупы! На хрен мне ваши операции? Мне покой в городе нужен.