— Ну, рассказывай. Что у тебя приключилось? Наконец-то я вспомнила, что я могу у него спросить! — Дында, — сказала я. — Василий Дында. У тебя есть какие-нибудь сведения по его убийству? * * * Он должен был позвонить. И не звонил… Тамара ощущала беспокойство. Она стояла у окна во двор и нервно курила одну сигарету за другой. Во дворе было тихо и так спокойно, что отчего-то на ум пришло сравнение с затишьем перед бурей. Почему Прохоров не звонит? Она затушила бычок в изысканной пепельнице, чтобы закурить новую сигарету. Во дворе какая-то женщина выгуливала мопса да еще юная мамаша качала коляску. — Ма! Она обернулась на голос. — Я пошел. Сколько она вытерпела ради своего красавца сына! Черты его лица были восхитительны, правильны и напоминали черты лица юного Давида. — Будь осторожен, — прошептала она. — Господи, ма! — поморщился он. — Ты и сама не знаешь, чего ты боишься! Скоро начнешь шарахаться от собственной тени. — Может быть, и так, — кивнула Тамара и чуть было не нарушила данный себе много лет назад обет никогда не говорить о ТОМ случае, но вовремя прикусила язык. — Держи нос по ветру, — улыбнулся он. Дверь хлопнула. Тамара осталась одна. Она какое-то время еще стояла у окна, провожая взглядом его сутуловатую фигуру. Он не был похож на мужа. Он был похож на нее. Как две капли воды… Может быть, поэтому она так его любила? Как свое отражение… Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть, вырывая из мира собственных мыслей. Она подняла трубку. — Алло? Молчание. — Я вас слушаю. Она начинала испытывать раздражение. — Да говорите же! Раздражение сменилось настороженностью, перерастающей в страх. — Говорите! — Профанум вульгус. — Голос говорившего был глух, и она даже не могла понять, мужской это голос или женский. — Пришла пора заплатить, профанум вульгус! Трубку повесили раньше, чем она успела спросить, кто это. Она попыталась успокоиться. Чьи же это шутки? Повинуясь непреодолимому желанию побороть свой страх, она набрала прохоровский номер. Трубку взяла его подружка. Кажется, ее звали Риммой. — А Леонид дома? — спросила Тамара Николаевна. — Его больше нет. Она почувствовала, как по спине холодной струйкой стекает пот. — Как? — переспросила она, вопреки здравому рассудку, который кричал: не спрашивай об этом! Не спрашивай! — Его убили сегодня ночью, — устало сказала девушка. — Простите, если вам что-то хочется узнать, звоните в милицию лейтенанту Ванцову. А я безумно устала и ничего не знаю. Девушка повесила трубку, оставив Тамару Николаевну наедине с собственным страхом и ставшими такими ощутимыми и реальными дурными предчувствиями. Она чувствовала себя так, будто ее только что приговорили к смерти. — За что? — простонала она. — Господи, за что?! За окном безмятежно пели птицы, и чей-то голос настойчиво интересовался, есть ли в магазине биокефир. — Такая мирная жизнь, — усмехнулась Тамара. Впервые за много лет она вдруг остро позавидовала обывательской, «лоховской» жизни, пусть не такой обеспеченной, как у нее, но любой из этих обывателей спокойно засыпал, зная, что утром он проснется. А она? Проснется ли она завтра утром? Или про нее скажут, как про Прохорова: «ее убили»! А если, докопавшись до правды, убьют не ее? А… Тамара закрыла глаза, вспомнив, как шел по двору ее сын. — Нет, этого я не могу допустить, — простонала она, пододвигая к себе телефон. — Не могу! Глава 7 Ванцов повел себя немного странно. Он скосил глаза в сторону, пробурчал что-то себе под нос, а потом спросил у небес, не решаясь, как видно, обратиться ко мне напрямую: — Почему эта вот девица всегда появляется в нужный момент и в нужное время? — Это мой дар, — спокойно объяснила я. — Я прихожу, чувствуя на расстоянии, как отчаянно ты во мне нуждаешься. — Вот и неправда, я совершенно в тебе не нуждался! — горячо возразил бессовестный Ванцов. — С женщинами так не разговаривают! — возмутилась я. — В женщинах положено нуждаться ежеминутно. — Так это когда женщины не появляются в квартире только что убитого человека, который был связан с убитым год назад, и не спрашивают этак невинно, что я могу рассказать о том самом человеке! — Черт! — ошарашенно пробормотала я, не веря в собственную удачу. — Прости, дорогой! Я не знала, что Прохоров… — Ты не знала? — взревел Ванцов. — Она не знала! Посмотрите на нее! Она, понимаете ли, ничего не знала! Вообще появилась тут случайно! Вот только откуда тогда, крошка, ты знаешь, что убиенного звали Прохоровым? — А ты сам сказал, — попробовала вывернуться я.