11. Мировое копошение Моё появление в забегаловке “Мировой” вышло в ОЧЕНЬ отмороженном стиле. Дело в том, что задумчивый я так и не убрал свежесозданные металлические когти. Да и вообще видок у меня был очень стильный, модный, отмороженный. А на входе в двухэтажное квадратное здание под голографической вывеской был этакий охранный тамбур. Я вот думал, это атрибут среднего яруса, но, видимо, “обслуживание персонала Мировой Башни” — основная цель кабака. И посторонние либо проходят мордоконтроль, либо вообще не пускаются. В общем — не подумал-не подготовился, осудил себя я. Ну, с другой стороны, не так уж много времени и сил потратил, если сейчас обломлюсь. Да и намёк с этими ёпырями-терористами небесполезный получил. Так что оскалился я по-доброму высунувшейся из-за зеркального бронестекла роже охранника, став убирать когти на запястье. Попробую попасть, ну а нет так нет. Не единственный возможный подход к Мировой через Мировой. В конце концов, домой вернусь, с Витой утренним моционом займусь (можно и не только утренним), ну и подумаю другие варианты спокойно и не торопясь присмотреться к Башне. — Уважаемый… — несколько растерянно выдал шокированный моим величием мордоконтроллер. — Угу, — справился я наконец с убиранием когтей на тыльную сторону ладони. Вот нашёлся недостаток, хотя исправимый не слишком сложно. А то вообще были у меня мысли, что я сотворил, с перепугу, сверхартефакт идеального вида и типа. Вместо груды кирпичей, до самого дна станции, хех. Хотя вещь, конечно, была хороша: композит из магического льда и металла, дающий нереальное сочетание прочности и гибкости, с мономолекулярной кромкой чистой энтропийной тьмы. Всё, что можно и нельзя, проковыряет, ну и в определённых условиях — прекрасный аналог нейрохлыста. Но вот сдвинуть по “задуманным”, но не “продуманным” направляющим когти оказалось задачей нетривиальной. В смысле, чтоб не обзавестись на лапах ощутимым разрезами от них. Но справился, а при выскакивании лапы мне не разрежут. Точно в Беловодье прихвачу, доработаю. Манифестации даймона в материю теми же когтями-прототипами они не только не помешают, но и прекрасно будут сочетаться. И от внешних наблюдателей прикрытие неплохое получится, радовался я. Но радоваться перестал и требовательно уставился своими тёмными очками на мордоконтролёра. А то уже минута прошла, а он, кроме блеянья “уважаемый”, больше толковых звуков и не издал. Мордоконтралёр проникновенным взглядом защитных очков и доброй улыбкой впечатлился, встряхнулся, начал извинительно водить руками. — Уважаемый посетитель, Мировой приносит вам свои искренние извинения, но бар переполнен… — Даже у стойки места нет? — ехидно приподнял я бровь. — Э-э-э… — замялся охранник. Вот понаберут дураков по объявлению, осудил я хреновую работу с персоналом. Да и не учат их потом. Нормальный охранник бы сейчас с похерчелом ответил: нет, всё забито, идите нахер, уважаемый, со всем нашим уважением. А этот мнётся, глазки закатывает. Да ещё и закопошился, блин, под стойкой. Запрос от вычислителя бара-закусочной “Мировой” на получение персональных данных. Передать? Да/Нет Самое комичное в этой ситуации было то, что я мог спокойно послать с подобным запросом вообще любого, кроме пятого сословия и выше. На которые имплант был прописан делать “ку”, хотя я, ознакомившись с писаными законами, разместил в ответ на такой вопрос крупную детальную фотографию эрегированного мужского полового хера. Законам это не противоречило, а что “нерегламентированные права” в серой зоне — ну так на то они и нерегламентированные. Так вот, комичность ситуации была в том, что тех же станционных ментов я с такими вопросами мог посылать и даже матом. На их запрос они получали мой сословный ранг, всё остальное — моя добрая воля, говорить или нет. А вот заштатному мордоконтролеру заведения — надо предоставить. Он явно не собирается меня пускать, что меня не устраивает. Так что надо сыграть “своего парня”, который я и есть, но исключительно для себя и своих девочек. Для остальных — редкостной душевности засранец и Карачун, но играть надо, куда деваться. — Парень, — интимно понизил голос я, предоставляя данные, на которые охранник выпучил очи. — Меня только что чуть не размазали в фарш по Башне. Мне ОЧЕНЬ надо выпить, буянить не буду. И выпить у стойки меня не только устроит, но и необходимо. После чего над приборчиком-браслетом появилась эфирная голограмма, демонстрирующая атаку на мою непричёмистую персону ёпырей-терористов. Протоколирование велось “по умолчанию”, ну а приходя домой, я сохранял часть данных “для истории”. Например, те же “устные договорённости” имело смысл хранить. Они стопроцентным доказуем в спорах не были (стопроцентным был только заключённый на носителе контракт и право силы). Но, например, если я кому-нибудь оторву голову или ещё какую ненужную деталь организма, при разборе станционной СБ или СБ конкретной корпорации таки данные вполне себе подходили. Парень, уже несколько иначе пуча очи, вглядывался в головидосик. Несколько раз вздохнул, сглотнул, вытер пот со лба. — Ох, е…а-а-а-ать… — наконец протянул он, через четверть минуты после окончания видосика. — Простите… — на что я кивнул. — Это сейчас? — уточнил он. — Только что, — скорбно кивнул я. — Проходите. Мест и вправду нет, но у стойки найдётся, — решился он. Ну и попёрся я в недра кабака, прикидывая, не слишком ли я “засветился”? Хотя, данный вопрос решится довольно просто и быстро: корпоративные плетельщики, работавшие с плетением системы Мирового, реально делали её на “отлюбись”. И вот ни разу не поверю, что их сетевой ресурс — из говна и палок кривыми руками. А внутренняя сеть — прям эталон корректности и безопасности. Так что присяду, сделаю, что задумал, но не в режиме реального времени. А отложенно, скажем, на пару дней. Завтра — всё-таки подозрительно, подпрыгивала внутренняя паранойя. Кабак по рассмотрении был таким же, двухъярусным, как и в планктонных воспоминаниях. Видимо — типовой интерьер, вне зависимости от положения. В центре располагалась стойка-колонна, окружённая платформами-”стульями”. А на деле были это слабенькие негаторы гравитационного воздействия, парящие в произвольном месте. И практически раздетые девицы и парни, их должности замещающие, сновали между нормальными столиками. А вот сидящих у “бара” обслуживали барменши, также художественно раздетые. Прям поругание всех традиций, хмыкнул я, но как есть. Публика при этом была явными “работягами”, правда не менее явно — не низшего сословия, этакие техники среднего звена. Пили, веселились, любовались на втором ярусе на голые голограммы посреди столика. Некоторые (видно, раскошелившиеся) на живых танцовщиц, а совсем мажористые или нетерпеливые — аж скрывались за голограмму, с понятной целью. Ну, кабак как кабак, в общем. Хотя больше клуб, причём закрытый с учётом мордоконтроля, рассудил я, топая к центральному столбу. На меня часть посетителей пырились: не все, безусловно, тут люди отдыхали. Но часть, которой я попадал на глаза, явно удивлялись. В кабаке была “своя компания”, а моё шмотьё высокорангового плетельщика просто бросалось в глаза. Впрочем, никаких гадостей и пакостей не случилось, дотопал я до стойки, расселся на платформу, воспарив на тройку метров, между ярусами. И принялся “прощупывать” эфир. Параллельно любуясь картиной: моё шмотьё оценили не только работяги, но и барменши. И троица из них активно толкалась бёдрами, с фальшивыми улыбками, стараясь занять подъёмник-стойку напротив меня. В итоге победила дружба: пара девок, скооперировавшись, оттолкнули третью и, сверкая зубами, глазами и сиськами поднялись к моей персоне. — Что угодно уважаемому? — хором произнесли они, очень выразительно гримасничая, в смысле того, что синхронно они могут не только и не столько говорить. — Бутылку спирта, — отрезал я с равнодушной мордой. — Закусить? — уточнила одна. — Побеседовать? — поиграла бровками другая. — Что-то ещё? — потрясла сиськами первая. — Быстро, — широко улыбнулся я. Девицы резко прибавили в фальшивости улыбок, выдали бутыль химиката и стакан. И с запредельно фальшивыми улыбками спустились, после моего жеста “отвалите”. Ну а мне они реально нахрен не нужны. А, согласно легенде, я после ВТП нервишки лечу ударной дозой этанола. И на сиськи и прочие детали персонала мне индифферентно. Так что принялся я заплетать оказавшийся надёжным, кондовым, но совершенно незащищённым управляющий эфирный модуль. Как и ожидалось, плетельщики корпорации просто сбацали управителя чуть ли не “по учебнику”, так что вносить паразитные плетения и подвешивать их срабатывание “на таймер” никакого труда не составляло. Но, глотая тут же разлагаемый водителями этанол, я приглядывал краем глаза за округой. А то мало ли. И зрелище было довольно забавным. После отшивания мной парочки в рядах барменства началось лёгкое копошение, нашёлся даже какой-то бармен, от барменши отличающийся только малым размером женских желёз и, предположительно, яйцами. Но какой-то охранник, из временами проходящих по залу, быстро буркнул троице “охотников на богатея” что-то. Очевидно — история, поведанная и показанная на входе, просочилась. Ну и с кислыми мордами, несмотря на дежурные улыбки, троица рассосалась. Поняли, что ловить нечего. Я же тем временем заканчивал запланированную диверсию. Как вдруг от компании чуть выше ко мне направилась платформа с очевидно датым детиной в рабочем комбезе. Рожа детины выражала его намеренья столь однозначно, что вот хоть виси на платформе, хоть падай. Ну да, кабак, чтоб его. Ну вот куда без кабацкой драки? И ведь, блин, негатор этому придурку не отключишь — слишком подозрительно в свете предстоящего “техсбоя”. Хотя… а почему бы этому типу не устроить отключение тех же сфинктеров? Пережрал, да. Теоретическое решение я нашёл, но к осуществлению преступить банально не успел. Платформа с детиной подлетела, и тот начал выдавать такую… ну, в общем, еле от челодлани удерживался, честное слово! И напряжно выходило — надо и заплетать, и в теле детину отслеживать, и формировать воздействие на основе эфира, чтоб его недееспособным сделать. — Ты мне не нравишся, — поздоровался детина. — Ты мне тоже, — отсалютовал я бокалом, не смотря на него. — Такие как ты мешают нам отдыхать! — Ну так отлети, — широко улыбнулся я, опять же, не смотря прямо на детину, что его очевидно бесило. — Нарываешься? — широко оскалился он. — Нет, ты, — констатировал я, потихоньку заканчивая заплёт и намереваясь свалить. Делать мне, блин, нечего местному техническому пролетариату морды чистить. Идиоты, но заниматься “воспитанием”... А на кой? Своих дел хватает. Но героически свалить я не успел. От их компании, явно просвещённой барменшей, отделился некий тип. Подшуровал к детине, приобнял его за плечо, выдал: — Простите, уважаемый, друг немного перебрал. — Заметно, — равнодушно ответил я, ничем более неудовольствия не проявляя. После чего, всё так же удерживая и шипя на ухо детине, тип поднялся к своей компании. А я просто спустился, отсыпал полторы стоимости бутылки, да и попёрся из Мирового. Делать мне тут было больше нечего. До своего конуса я добрался спокойно и без аварий. А вот на полпути к лестнице меня встретила Витела, фактически ссыпавшаяся с лестницы. — А, вы… — лупала она на меня глазами. — По делам отлучался. Ты чего такая взволнованная? — хмыкнул я. — О вас волновалась. И был… гость, — замялась она. — Хм, — задумался я, подключаясь к вычислителю. И вправду был, но я, настраивая систему, права открывать дверь девчонке не давал. Так что она подошла к двери на звонок, пообщалась с посетителем пару минут и ушла. Бегло просмотрел запись через имплант, ну и решил уточнить, что она мне расскажет, благо про запись, скорее всего, и не знает. — Открыть двери ты не можешь, — раздеваясь уже на жилом этаже, констатировал я. — Не могу, господин Брамак. Но извещение о звонке было долго, так что я спустилась. И вас ведь не было, — уточнила она. — Не было, — кивнул я. — И что? — Кто он — не знаю. Но предлагал мне креды, много. Больше, чем в долговом обязательстве, господин Брамак. — И за что? — приподнял я бровь, расположившись в кресле.