— Простите, погорячился, — буркнул я. Дальнейшее прошло без аварий, денежку мне заплатили, аж долговой контракт переписали. И уверились в том, что “если что” — я “окажу услуги”. После чего я потопал из дома, а девчонка — за мной. На пороге до меня дошло. — На, ничего ты мне не должна, — пихнул я ей контракт. — А… простите… — залупала она на меня голубыми глазищами. — Добрый господин, а как мне дальше? — А я откуда знаю? Долгов нет, в борделе тебя резать не будут. Иди в обычный, зарабатывай… — Простите… но у меня ничего нет. Я вам не нужна? — всхлипнула она. — Я могу… что захотите… Блин, вот морока-то! Хотя, да и хрен с ней. Недаром говорят — ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Ладно, приючу девчонку, а как свалю — оставлю ей “наследство”. Можно будет и научно-исследовательски того… Хотя как-то не хочется. Зарёванная и сопливая. И надо проверить — а то появилась она больно во время… Хотя параною, конечно. Но, здоровая паранойя — залог здоровья параноика! — Приючу, — сухо выдал я. — Слушать меня в доме беспрекословно, — под кивки девчонки перечислял я. — Сейчас — идёшь за мной, рассказываешь о себе и как появился этот долг. — Почтенный господин Брамак, я согласна на всё. Возьмите пожалуйста, — протянула она мне долговое обязательство. А я по дороге, слушая её прерываемый всхлипами щебет, прикидывал. Дело в том, что для неё выходило, что этот контракт — гарантия. Ну, глупость, но она так думает. Как я наёмников пинал — видела. Как с жутким Рапусом общался — тоже, да и высокоранговый, с его слов. А сама она — и восемнадцати нет. С отцом, продавцом и техником жила, начала учиться, недоучилась. Папахен, от большого ума залез в долги бандитам, отдать не смог, ну и в процессе выбивания долгов помер. Ни образования, ни ранга, ни черта. Платьишко на ней — всё её имущество. Тут, в общем, и вправду со мной — скорее способ выжить. Потому что неорганизованная преступность процветает. И какая-нибудь подростковая банда её с месяцок попользует, во все дыхательные и пихательные, до утраты их пригодности. А потом пустит на органы на продажу. В общем, примерно такой расклад она озвучила, и был он похож на правду. При этом, параноистый я проверял слова как техникой, так и эмпатией. Не врала, а мозглячих имплантов для вшитой программы “нагадить Брамаку” — просто не имеет. В общем, добрались мы до центральной лифтовой платформы Башни. С девчонкой этой не полетаешь. Ну и стали подниматься. Сама она несколько оживилась, смотря в прозрачную стену — очевидно, никогда свой ярус не покидала. А я мысленно досадовал о некотором крахе планов: думал с Рапуса стрясти всякого, а получил рёву-корову. Симпатичную, но всё же… Да даже не уверен, что буду её сексом трахать — посмотрит с ужасом, задеревенеет, например. А у меня на брёвна аллергия. И ужас или отвращение, эмпатия сработает. С другой стороны — и хорошо. Несколько наблюдателей за мной на мобилях двигали, на приличном отдалении. А Архив собирал данные. Так что даже неплохо, что займусь Башней попозже — сегодня займусь анализом по наблюдателям. С такими мыслями и добрался до конуса, запустил девчонку внутрь, буркнул: — Располагайся. Я на втором этаже, где тебе ночевать, подумаем вечером. Я — работать, — и потопал в плетельную. 9. Укрощение бороды Засел я за разбор воздействий, выявленных Архивом. И параллельно приглядывал за девчонкой… как её там, Виолета? А, нет, Витела, вспомнил я, подтянув с кучи барахла листок контракта. Колхозник прописал долг, и даже подсунул контракт девице на подпись. Вроде и неприятно, но в данном конкретном случае, в социуме станции — проявление заботы и расположения. Что в очередной раз подтверждает, что я достаточно высокопоставлен, силён, независим и полезен, чтобы мафиозо не опасаться. Прада, мой поступок лишил меня возможных помогальщиков из бандитов. Ну да и чёрт с ними — обойдусь. В плане “лазеек” — ничего не скажут, это и из визуального осмотра понятно. В плане магии — самому надо смотреть. Ну а уязвимость через людей — не те в колхозе связи и уровень, чтобы контролировать людей из Башни Врат. Судя по воротам, Башню покидают только высокопоставленные специалисты, типа планктончика. А за таких Рапуса и его команду быстро и без разговоров вывернут наизнанку. Так что на нижних ярусах — только магический осмотр. Для чего мне бандюги нахрен не сдались. Девчонка же, тем временем, рухнула в кресло для посетителей. Поджала ноги, посидела, порыдала. Точно плакса-вакса, определил я. Причины понятны, но рыдает же бесконечно! Но, вроде, успокоилась. Стала бродить по мастерской, разглядывая станки и приборы. Ничего не трогала, даже руки за спиной сложила. Ну и умница, хоть и рёва-корова. А у меня доклад Архива. И выходило, что эфирного наблюдения за мной не велось: ну, это я в целом и сам понимал, почувствовал бы. Но вот направленные микрофоны и камеры были. Чисто пассивная, но высокотехничная слежка, которую Архив смог выявить по колебаниям информации в кристаллическом эфире, направленное внимание. Ну и локализовать исключительно за счёт моего мотыляния. У наблюдателей просто не было вариантов, когда я заложил круг вокруг Башни: либо приблизиться, либо потерять меня из виду на ощутимый срок. Что хорошо: я могу магичить, и это не зафиксируют. Что неважно — проблема с разговорами. Но это прекрасно решается: прибор, как и всё на станции, на эфире, но работает не с эфиром, а с колебаниями. Так что прямо тут, не отходя от компа, я очень немузыкально и хрипло напел матерный посыл всяким не в своё дело лезущим, слова не понимающим и своего слова не держащим. Вышло замечательно: одновременно пискляво, басовито, хрипло. И ОЧЕНЬ фальшиво, я старался. Записал эту арию, замедлил раза в полтора, обработал. И стал возиться с зачарованием, работая напрямую эфиром, даймоном. Но используя наработки станции и знания Брамака. Выходило, прямо скажем, на заглядение. Если бы ещё не сучья, практически нестерпимая душевная боль при колдовстве — вообще бы всё замечательно было. И обзавёлся весьма и весьма дельной фигулиной: артефактиком, на эфирных слёзках создающим вокруг меня упорядоченные колебания в трёхметровой сфере. Для человеческого слуха — просто тишина. А вот для технического подслушивателя — протии-и-ивное, зану-у-удное, га-а-адкое завывание, с посылом нахер и прочие места. Куда всяких излишне любопытных посылают. Сделал я браслетик на руку, полюбовался, потянулся… И уставился взглядом в розовую, выпучившую на меня синие глазищи физиономию на пороге. — Давно стоишь? — лениво уточнил я. — Пару минут, уважаемый господин Брамак. Я не хотела вам мешать. — Ну и хорошо, что не хотела, — одобрил я, поднимаясь. — Э-э-э… — немного завис я, а потом до меня дошло и я заржал. Дело в том, что когда я поднялся из-за терминала, Витела пискнула, из розовой стала натурально бордовой, закрыла ладонями глаза. Впрочем, любопытный глаз сквозь растопыренные пальцы поблескивал. Дело всё в чисто Беловодской привычке: одежды улучшенные люди не использовали. С учётом продуманного и отточенного организма, кожного покрова и кожных желёз — одежда просто была вредна. Носились только биодоспехи, слой насыщенной эфирной плоти. Как мне кажется — рабочий инженерный скафандр биоцивилизации, разработанный ещё до краха этой самой цивилизации. Но скафандр или доспех — это совершенно отдельный момент. И, в своё время намучившись с непроизвольными реакциями, я перестал обращать на всеобщую наготу внимание. Ну и сам привык ходить без одежды: и вправду удобно. Да и Отмороженный дома тряпками не злоупотреблял, просто сейчас для меня раздеться дома и одеться, выходя или встречая какого-нибудь гостя — совершенно естественный, автоматический процесс. И вот, попёрся я в плетельную, на ходу раздеваясь. И разделся догола, ну и даже не обратил на это внимания. При том что в социуме станции нагота не была однозначным табу, но, в отличие от Беловодья имела однозначную связь с половым сексом. И вот сейчас девчонка стоит, подглядывает сквозь пальцы за деталями моего организма — табу нет, но определённые “приличные ограничения” на обнажёнку существуют. Не говоря о том, что хоть она сама и намекала на ударный труд дыхательными и пихательными, судя по психоэмоциональному состоянию, сама к этому не рвётся. Даже страх в некоторой мере есть. Как я подозреваю — из за неудачного “первого раза”, потому что на вторые и прочие у неё и времени толком не было. Ну, в общем, смешно получилась, доржал я, слегка поиграл мышцой — она была, а что мне, стесняться, что ли? Распушил бороду, подкрутил ус, ну и наконец спросил: — Хотела-то чего? — А-а-а… простите… — Прощаю, — ответил добрый я. — Я хотела узнать, а… — замялась она, но тут её живот издал пояснительное гудение. — Голодная? — уточнил я, а то мало ли, может, она знатная чревовещатильница или ещё что-такое. Девчонка на это кивнула смущённо, руки от физиономии убрала. — А почему вы?.. — Мой дом — мои правила. Хожу, как мне удобно. Мне удобно — голым, — честно ответил я. — Ладно, сейчас достану еду, поднимайся, — озвучил я, пройдя мимо девчонки и поднимаясь наверх. Извлёк из шкафа пожрать… И не заржал только чудом! Поднялась, блин… Голая! Руками грудь и пах прикрывает, красная… — Ты чего разделась? — хрюкнул я. — Вы сказали — правила, — краснела девчонка. — Ой всё, — просто махнул рукой я, плюхаясь за стол. — Питайся. Присела, стала жевать. А я ел и разглядывал — что я, дурак на девчонку не попыриться? И такая… Ну вообще — испортили меня беловодки, сам себе признался я. При некоторой “нечеловечности” за счёт биомодификаций, каждая беловодка даст этой девчонке большу-у-ую фору в плане внешности. Тут и сиськи, пусть приближаются к третьему размеру, но слегка обвислые. И попа с жирком. И ноги коротковаты, а в промежности пусть не заросли, но волосы растут…