Но самое главное я увидел — девочки с ними нет. Значит она где-то в другом месте. Прикончить этих? Бл*ха, вот зачем они днем напали⁈ Никакого пространства для маневра… Я выглянул еще раз. Кажись, там еще один или двое. Если выпрыгну, окажусь на прицеле того, что за поленницей сидит. И у того, что с мордой замотанной, в руке пистолет. Подумал, сначала, может это Доминика, но нет. Этот — явно мужик. Но одно ясно — девочки с ними нет. Рожи озадаченные и озабоченные, думают, что дальше делать. Значит надо проверить, как дела в доме Бежичей. Я тихонько вышел из кухни. Фриц стоял там, где я его оставил. Бледный, губы шевелятся. Молится? — Пойдем наружу, — прошептал я. — С этими не справимся, тут подмога нужна. В этот момент собаки вдруг как-то разом перестали гавкать. И в наступившей тишине раздался громкий голос Зоси с явственными истерическими нотками. — Вы кто такие? Руки вверх, я буду стрелять! Глава 23 Твою мать… Твою мать! Вот же дурища! За каким чертом она к ним полезла? — Хальт! Хэнде хох! — сказал один из поляков. — Я по роже вижу, что ты не фриц! — заорала Зося. — Быстро руки вверх подняли, я кому сказала! Буду стрелять! Молоденький фриц замер, прижав к себе винтовку. Я показал на нее глазами, потом кивнул в сторону кухни. Ткнул пальцем себе в грудь. Так себе, наверное, объяснение, но он сообразил. Торопливо сунул мне оружие и бочком-бочком пошел вдоль стены в противоположную сторону. Я снова проскользнул на кухню. Бл*ха, ни хрена отсюда не простреливается. Зато если высунусь, то буду идеальной мишенью. — Нет-нет, не надо стрелять… Мы свой… — Что ты там бормочешь? — Пистолет положи. — Не сметь двигаться! Бах! Бах! Два выстрела, потом крик кого-то из поляков, топот, возня, звук пары ударов. — Кусается, куррррва! — Она меня ранила! — Ничего, заживет, там царапина! — Держи ее крепче. — Да не мешай ты! — Подожди! А ну-ка поверни ее лицо ко мне! Я осторожно выглянул. Хреновые дела. Пшеки скрутили Зосю. Она лежала на животе, руки скручены за спиной, один поляк сидит у нее на спине. А другой пытается посмотреть ей в лицо. Первый схватил ее за короткие волосы. — А ну, не крути башкой, а то я тебе ее оторву, курва! Сюда смотри! — Это же сестра девчонки! — Какая еще сестра? — Ну или тетя! Эй ты, где девчонка, говори⁈ Зося промычала что-то на русском матерном. — Отвечай, курва! Где девчонка⁈ — Я не понимаю, что ты там бормочешь! — взвизгнула Зося. — Ми-ле-на Бе-жич. Где она? — Не знаю! А если бы знала, то не сказала бы! — Все она знает. Сейчас ты все расскажешь, курва! Подними ее! Снова раздались звуки возни. Потом Зося пронзительно завизжала, но крик быстро оборвался. Заткнули рот, видать. — Сейчас ты все нам расскажешь, или я тебя пощекочу вот этим ножичком. Буду отрезать по маленькому кусочку кожи, пока она у тебя вся не закончится, поняла? — Не понимаю! — Где Ми-ле-на Бе-жич? — Дома! Где же ей еще быть! — Ты врешь, курва, мы обыскали дом, там никого нет! — Отпустите меня немедленно! Пшеки принялись шумно спорить. Говорили с такой скоростью, что я ничего не понял. Но польское слово «пердолить» поняла даже не особо подкованная в языках Зося. Поняла и тут же заорала. Крик опять оборвался со звуком удара. Надо было как-то спасать эту дурищу, но как? Реально, совершенно невыгодная позиция. Выскочу в узкий проход, и на несколько шагов окажусь под огнем. А бошками пшеки крутят активно, настороже держатся. Бу-бух! Шандарахнул взрыв неподалеку. Кажись, у них там заряды кончаются, реже стали стрелять. Пшеки притихли, потом посовещались еще и поволокли Зосю к двери в кухню. Я спешно отступил за дверь. А вот так уже лучше. В тесном помещении у меня куда больше шансов их всех положить так, чтобы они не прикончили по ходу дела Зосю. Молоденький фриц куда-то уже откочевал по-тихому, но так даже лучше. — Следи за улицей! — скомандовал один из пшеков, и снова последовали звуки возни и борьбы. Дурища Зося, которая сама вляпалась в эту идиотскую историю, сопротивлялась яростно. Брыкалась, пыталась кричать, как только у нее подворачивалась такая возможность, кусалась, судя по выкрикам того, кто ее там первым собирался оприходовать. — Да держи ты ее, курва! — Сам курва! — Времени мало, надо искать девчонку! — Успеем! Наши еще стреляют. Вдалеке действительно снова раздался стрекот пулемета. Потом бабахнул очередной прилет где-то вдалеке на этот раз. Соскучившиеся по женской ласке пшеки явно не собирались отступать от задуманного. Даже несмотря на активное несогласие Зоси. — Дверь проверь! — Заперто там, я сам закрывал! — Пошевеливайся, курва! Раздались шаги. Скрипнула дверь. И из-за нее высунулась голова в немецкой фуражке. Иди ко мне, мой сладкий сахар! Я перекинул винтовку ему через голову и выволок за дверь. Хрустнул кадык, он успел хрипло что-то прошипеть и обмяк. Минус один. Я опустил его тело на пол рядом со стеной. Остальные пшеки, увлеченные процессом укрощения Зоси не обратили внимания. Отлично. Я проскользнул в открытую дверь в кухню и притаился за плитой. Затрещала разрываемая ткань.