* * * — Анализ прошлого завершён, — буднично доложил «Асклепий» через «Гекату». Звон сирен и отсвечивание мигалок приближались с каждой секундой. Коломин убрал руку с обессиленного лица Раджабова, без особой заботы перевернул его на живот и надел ему на запястья наручники. Боевик не прекращал вопрошать, что же с ним сделали. Успели примчаться уже знакомые ГАИшники на аэроциклах, две «Лады» и УАЗ с другими сотрудниками МВД, «Урал» с СОБРом, «буханка» с репортёрами и ВАЗ-2106Л с Павловым и Осадчим. — Воскобойник остался с первым СОБРом изучать и вывозить «Иглы». — Майор объяснил отсутствие подчинённого. — Разумеется, номера воинских частей на ПЗРК были удалены… Ты с этим душманом половину Курган-Тюбе на уши поставил. Сам-то цел? Коломину было не до забот Осадчего о нём. — Товарищ майор, «крот» — генерал-майор Шишкин, — коротко, но тихо доложил Ярослав старшему по званию, чтобы не слышали окружающие. — Он не готов к задержанию. Если возьмём его сразу, он расколется и сдаст более мелких исполнителей. Нужно действовать быстро, информация о погоне с минуты на минуту разойдётся по всему городу. — Тогда давай обратно в машину. СОБР возьмём с собой для подстраховки. — Осадчий повёл Ярослава к «Жигулям». Крикнул вылезающим из «Урала» СОБРовцам: — Так, парни, последний этап задания, залезаем назад! Крепкий мужчина облокотился о кузов «Урала». — Жалко, пресса подъехала. Выходит, этого типа мы не устраним? — спросил командир СОБРа, кивнув на Раджабова. Мини-экран с несколькими окулярами перекрывал один его глаз. — Лазер в затылок, и можно было бы написать в отчёте, что оказал сопротивление при задержании. — Он не только подозреваемый, но и важный свидетель. И вообще, соблюдайте субординацию, товарищ капитан, — посоветовал майор СОБРовцу. — Вы сейчас говорите о несколько запретных вещах. — Эти уроды убили Серёгу Клюшку, моего лучшего друга и бывшего однокашника, и много других хороших людей. Чего с ними церемониться? — Советский суд будет в высшей степени суров ко всем причастным к этому делу, — коротко убедил Осадчий. — Можете даже не переживать по этому поводу. Они уселись в «шестёрку», и Павлов вдавил педаль газа в пол. [1] Контора (разг.) — КГБ. [2] И так далее, и так далее (лат.). Глава II ВОЗДУШНАЯ ТЮРЬМА Помните, вы вчера говорили о крыльях?.. Крылья у меня выросли — да лететь некуда. И. С. Тургенев, «Ася». Пыль покрывала асфальт взлётной полосы. Перронный аэробус АППА-4Л с последними пассажирами прибыл к красавцу Ту-144Э — огромному сверхзвуковому самолёту, больше походившему на космический корабль. Его конусообразный нос напоминал головной обтекатель ракеты, а могучие крылья раскинулись над головами пассажиров. Толстые тяжелые шасси вдавливались в землю, и огромные чёрные сопла готовились извергнуть из себя раскалённое пламя. Схватив ручную кладь, у кого она имелась, люди спешно начали подниматься по трапу. В порядке исключения «Жигулям» оперативников позволили приблизиться к готовому отправляться воздушному транспорту, чтобы можно было спокойно проводить своего коллегу. — А картины у него действительно красивые, — вряд ли кто был готов услышать подобные слова от Воскобойника, который точно не походил на ценителя искусства. — Я бы отправил их в какую-нибудь галерею. — Шишкин нигде не обозначал себя, как эдакого эстета. Мы поэтому и проглядели его, потому что ни в одном досье его никто не относил к колеблющимся или сомневающимся, — поделился впечатлениями Осадчий. — Сколько человечество не будет идти в ногу с прогрессом, за всеми не уследишь, даже при наличии сегодняшних технологий. — Слушай, капитан, а переводись-ка к нам! — искренне предложил Воскобойник Коломину. — Афган у нас тут рядом, поэтому подобных дел всегда будет хватать. — Или пришлите из своего НИИ нам хотя бы пару таких приборчиков, — хихикнул Осадчий. — Не могу, товарищи, — смиренно улыбнулся Ярослав, щурясь от восходящего солнца и прикрывая ладонью свободные от «Тиресия» глаза. — Я следователь по особо важным делам. Послали меня, так как ваше дело было реальным сложным «висяком». Мне всё время нужно быть при центральном аппарате, в Москве. Мой прибор — это экспериментальная и засекреченная разработка. Не каждый человек справится с его ношением, не каждый сможет остаться… в здравом уме и трезвой памяти. Носителей отбирают очень долго и очень тщательно. Процесс обучения и самого ношения сложен, затратен и порой непредсказуем. Я должен отчитываться о всех аспектах использования — как положительных, так и отрицательных — не только начальству в Министерстве, но и моему куратору на предприятии-производителе. В общем, постоянные проверки, поверки, контроль и самоконтроль. Одному с прибором можно не управиться. — До чего дошёл прогресс… — сочувственно вздохнул майор. Осадчий и Воскобойник по-дружески распрощались с Коломиным; Павлов же помахал рукой из аэрокара. Ярослав резво поднялся по трапу и показал билет на рейс бортпроводникам. Москва нетерпеливо ждала молодого капитана. * * * Лучи солнца преломлялись в жёлто-розовых облаках и, частично подсвечивая их, нагревали внутреннее стекло иллюминатора. Формой своей облака напоминали снежные шапки, и казалось, что Ту-144Э летит в считанных десятках метров от горных вершин. Порой солнечный луч, проходя через стекло, образовывал полупрозрачный радужный спектр на изголовьях кресел и откидных столиках. Время от времени самолёт поднимался настолько высоко, что исчезали любые облака, и величественный голубой небосвод походил на бескрайний океан. Исчезают при подобных пейзажах тревожные мысли в голове, в спокойном ритме бьётся сердце. Наверное, именно в такие минуты человек осознаёт, насколько ценна его жизнь и насколько хрупок окружающий мир. Чувствует человек и гордость за свою цивилизацию, ибо человек с давних времён мечтал летать в вышине, как птица, и наконец смог реализовать свою заветную фантазию. То, что однажды совершили мифические Дедал и Икар, в реальности смогли сделать изобретатели и авантюристы в эпоху научно-технических революций. В карманах кресел лежали картонная инструкция по безопасности и простенький электронный планшет, рекламировавший популярные рейсы и товары «Аэрофлота». На одной из стенок, образующих кубрик бортпроводников, висел плоский экран, по которому транслировали «Джентльменов удачи». Трошкин, Хмырь, Косой и Али-Баба, облачившиеся в скафандры особой степени защиты, пытаются сбежать с космической тюрьмы обратно на Землю, для этого спрятавшись в резервуаре для токсичных отходов. По ходу движения резервуара сначала в абсолютном вакууме, а затем — в атмосфере планеты с героями Леонова, Вицина, Крамарова и Муратова происходят опасные, но забавные приключения. Кинозвук передавался в специальные белые наушники, закреплённые за каждым креслом: при желании можно было отрегулировать громкость, высоту и посмотреть комедию. Справа впереди храпела пара пенсионеров, перед Коломиным четыре места заняли родители с двумя детьми. Ещё ближе к выходу сидели тучный военный с пневмопротезом вместо ноги и женщина в большом старом визоре, полностью скрывавшем её глаза. Молодой парень и девушка находились ближе всего к Ярославу. Время от времени пассажиры из других частей самолёта прохаживались до туалетов. — «Буратино», «Дюшес», «Тархун», «Саяны», «Лимонад», «Ситро», «Байкал». «Столичная», «Пшеничная», «Русская», «Особая». «Шампанское». Портвейн, — милая блондинка стюардесса будничным голосом предлагала пассажирам напитки. От её уха до рта, как и других проводниц, шёл микрофон на гибкой ножке, а на левом глазу висел почти прозрачный визор. — Красное и белое вина, сухое, полусухое, сладкое, полусладкое… Коломин нагнулся к бортпроводнице, благо, сидел без соседа. — Девушка, а можно… «Пепси»? — Западные бренды нередко находились в продаже, но официально их старались меньше афишировать, поэтому капитан слегка понизил голос. — Конечно. — Девушка приняла от Ярослава наличные и изящно нагнулась сбоку от тележки. Мышцы её согнутой в колене ножки привлекательно напряглась. Блондинка поднялась, открыла стеклянную бутылку, аккуратно поставила на столик перед Коломиным вместе со стеклянным стаканчиком и улыбнулась. — Пожалуйста! Если вам ещё что-то понадобится, всегда общайтесь. Поблагодарив бортпроводницу, Ярослав отхлебнул маленьким глоточком прохладный напиток и своих мыслях снова уставился на плавно плывущие облачка за иллюминатором. Вспышка. Множество событий промоталось вперёд. Многоэтажная Москва пульсирует, как живой организм, источая бешеный ритм движения. Вспышка. Лукавая девушка, страстно целующая губы и облизывающая щёки. Его ли или кого-то другого? Вспышка. Импортные ароматические свечи, ванна, вода в которой полностью смешалась с кровью. Вспышка. Погоня за кем-то, авария, звон сирен. Вспышка. Громадный зал, погружённый в полную темноту. Освещён лишь маленький пятачок по его центру. На этом крохотном участке стоит поджарый, но невысокого роста лысый человек. На него надеты камуфляжные штаны и берцы, но обнажённый торс покрыт многочисленными шрамами и татуировками. Мужчина повёрнут к Ярославу спиной и, кажется, спит стоя, немного свесив голову вниз. Против своей воли Коломин, словно марионетка, идёт к таинственному незнакомцу. Мужчина слышит шаги Ярослава и медленно оборачивается. Видна часть ухмылки, однако лицо все ещё затемнено. Тем не менее, будто увидев и узнав физиономию человека, Коломин вздрагивает и выхватывает АПС-М. Вспышка. «Господи, какого⁈» — дёрнулся Ярослав, тут же оказавшись в кресле на борту Ту-144Э. Он протёр ладонями глаза, нос и пазухи, проверил все элементы «Зевса», вручную померил пульс. Сто двадцать ударов в минуту — как при быстрой постоянной ходьбе или беспокойстве. Слегка расслабившись, Коломин откинулся в кресле, вытянул ноги вперёд и залпом выпил почти всю бутылку «Пепси-Колы». «Нет, я знаю, что раньше такое уже случалось. Я видел лицо Раджабова, „Иглы“, перестрелку в сакле до того, как прибыл в Курган-Тюбе и познакомился с местными оперативниками. Видел кое-что и до этого, и до этого… Качество и количество видений нарастают, — интенсивно соображал Ярослав. — Сейчас образы будущего были гораздо более явственны и отчётливы, хотя логически в одну цепочку сейчас все эти эпизоды соединить невозможно. А самая шутка в том, что „Афину“, „Гекату“ и „Тиресия“ я снял, на мне только провода „Горгоны“, и всё. Пока не подключены остальные приборы, временной анализ не сработает. Если „Афина“ не исследует мозговую активность, „Тиресий“ ничего не покажет. Головной мозг — это сложный органический процессор, любые поломки и побочные эффекты от „Зевса“ могут негативно повлиять на меня, на мою психику. Да уж, космос изучен лучше, чем многие психологические и неврологические процессы. Неужели мой мозг смог предвидеть будущее без прибора? Но мы никогда не называем это предвиденьем или предсказанием, ведь всегда имеется множество альтернатив, и будущее не одно. „Зевс“ позволяет конструировать оптимальное локальное будущее, идя по наилучшей альтернативе. Почему же мне были показаны лишь строго детерминированные кадры? Почему против моего желания? Нужно обязательно переговорить по этому поводу с профессором». — Привет, засёк тебя с институтского радара, — в «Гекате» послышался бодрый голос профессора Градова. — Соскучился по Москве, Ярослав? Как там твоя поездка в Ташкент? — Добрый день, профессор. Всё прошло более-менее гладко. — Коломин улыбнулся, глядя в иллюминатор и почти отойдя от произошедшего. — В целях конспирации я назвал вам Ташкент, но на самом деле я летал в Курган-Тюбе. Один офицер продавал оружие боевикам, которые действовали по обе стороны афганской границы. Подробнее — при встрече. — Понял, сынок. Как прилетишь, отдохни, и можно будет увидеться в стандартном месте. Градов — конец связи. — Конец связи, профессор. — «Геката» замолкла на какое-то время. Градов ждёт: нужно будет поделиться своими соображениями и беспокойством как можно быстрее. Под потолком защёлкало. — Уважаемые пассажиры, через сорок пять минут наш борт прибывает в Шереметьево, — добрым голосом доложила главная бортпроводница в динамик. Внезапно ёкнуло сердце, и Ярослав почувствовал неладное. Он быстро убрал откидной столик, грубо пихнул пустую бутылку в кармашек кресла, засунул «Гекату» в ухо, вернул «Афину» обратно на голову и надел «Тиресия» на глаза. — Внимание, опасность! Возможно негативное развитие будущего, — спокойным голосом произнёс «Асклепий». «Давай просчитывай», — мысленно приказал Коломин. Через секунду Ярослав вскочил как ошпаренный и двинулся к ближайшему посту бортпроводников. Молодой человек, сидевший рядом с девушкой, нервно заёрзал, о чём-то перешепнулся с ней и, задевая её, двинулся вслед за Коломиным. Капитан не оглядывался и спокойно продолжил свой путь. Дойдя до поста бортпроводников, Ярослав встал вполоборота к салону и задёрнул тёмно-синие плотные шторы под удивление неспящих пассажиров. По их мнению, это выглядело как грубое самоуправство. Парень поколебался, отодвинул штору и вошёл в кубрик. Шторы с противоположной стороны оказались также задёрнуты, стюардессы отсутствовали, Коломин куда-то пропал. Дымил немецкий электронный кофейник со стеклянными стенками. Молодой человек подумал, что Коломин ушёл дальше, к кабине пилотов, и чуть более решительно двинулся сквозь тамбур. Сокрушительный удар в челюсть настиг его из-за угла. Молодой человек грохнулся на спину и попытался тут же подняться. Удар послабее пришёлся на его скулу. Тем не менее он не отчаялся и, пока хватало сил, прыгнул к столику и схватил нож для приготовления бортовой еды. Коломин ударил парня ногой в грудь так, что он отлетел и невольно плюхнулся на стул бортпроводницы, нож выпал. Ярослав ещё раз долбанул молодого человека, схватил лежащий неподалёку скотч, быстро замотал рот своему преследователю. Схватил его руку и положил на дощечку для раздела продуктов. — Тебе не надо мне ничего объяснять, кроме одного. — Ярослав тихо зачеканил в ухо молодому человеку. — Имитация или реальность? Имитация или реальность? Парень сделал вид, что ничего не понимает, и с какой-то надеждой уставился на шторы. Тогда Коломин схватил нож, и кончик лезвия поместил аккурат под ноготь допрашиваемого. Не успел молодой человек и дёрнуться, как Ярослав ударил по тыльной стороне рукояти. Несмотря на скотч вокруг рта, парень завопил от лютой боли, из глаз полились слёзы. — Всё просто, кивни или покачай головой. Реальность? — Коломин приставил лезвие к следующему ногтю. Парень умоляюще замычал. — Костя, Костя! Ты ещё там? Кость! — Девушка, сидевшая ранее с молодым человеком, с опасением начала приближаться к кубрику. Вспышка. «Зевс» завершил анализ прошлого самостоятельно. Больше не было нужды допрашивать Костю с пристрастием. — Руки связывать тебе не буду, всё равно сейчас твоя семейка придёт в движение и найдёт тебя. — Ярослав откинул нож подальше. — Но помни: то, что вы задумали, вероятно, обернётся для вас парой десятков лет лишения свободы, кроме детей. Стоило ли оно того? — Ккк… ффффыы… ммнл⁈ — непонимающе уставился на Коломина Костя. — Ккк⁈ — Как узнал? — усмехнулся Ярослав, и глаз его блеснул за прозрачной линзой «Тиресия». — Ловкость разума, и никакого мошенничества. В следующий миг оперативник скрылся за второй парой штор, и в кубрик тут же вошла девушка. Увидев близкого человека, полусвязанного и искалеченного, она слегка вскрикнула, но собралась и помогла Косте подняться. Она ласково отряхнула его и как можно нежнее отодрала скотч с лица парня. Тот спрятал ладонь с повреждённым пальцем в карман и, опершись подбородком на свободный кулак, сорвался и заплакал. — Лид, он всё знает, — в полном отчаянии всплакнул молодой человек, слегка дрожа. — Я ни слова ему не сказал, но он всё как-то смог выяснить. — К-кто… Кто он? — опешив от всего происходящего, удивилась Лида.