В. А. Брюсов, «Жалоба героя». — Ты уверен, что это были наши«зилки»? — переспросил Боров, идя с Ярославом по коридору. — Я не видел отличительных черт, товарищ полковник. «Зевс» сработал как-то фрагментарно, — объяснял Коломин. — Я не различил ни номера самолёта, ни опознавательных знаков перевозимых аэромобилей. — Ладно, сейчас срочно решим, что будем делать. Кольцо потихоньку замыкается. Главное не проштрафиться. — Боровиков открыл дверь в помещение с «Завесой». Внутри стеклянного непрослушиваемого параллелепипеда уже сидели Таня, изучая разложенные на столе документы, и Квартирмейстер с загадочной усмешкой на лице. — Товарищ младший лейтенант, почему не у меня в кабинете? — типичным сварливым тоном поинтересовался Боров. Ярослав зашёл следом и закрыл за собой дверь. — У меня куча дел, и нет времени ходить по каждому поводу от отдела к «стекляшке». И вам добрый день, Квартирмейстер. Глава учёных Экспериментального отдела молча кивнул своему руководителю. — Повод крайне важный, товарищ полковник, и не для лишних ушей. — Таня отложила четыре документа и пригласила ознакомиться с ними. — Вы попросили у меня разобрать документы от Горчакова. Взгляните! Боровиков, прищурившись, взял тонкую гибкую пластинку тёмно-зелёных оттенков, что походила на снимок компьютерного или магнитно-резонансного томографов. Как и свой медицинский аналог, размером пластинка оказывалась чуть меньше листа формата А3. — Ярослав, посмотри-ка тоже. — Антон Владимирович, остыв, поманил Коломина к себе. — Кажется, вопросы отпадают. Капитан взял в руки снимки, внимательно просмотрел каждый следом за полковником. На первой пластинке запечатлелись взлётно-посадочная полоса «Шереметьево», ангары грузовых самолётов и прочие постройки аэропорта. На второй — сканер «Агата-Гелиоса» «пробил» крышу ангара и проник внутрь, зафиксировав различные элементы сервисного и материально-технического обслуживания авиации, а также сами самолёты, включая «Мрию». На третьем снимке экипаж «Бурана» просканировал уже фюзеляж самого Ан-225Э и груз внутри него. Там находились как легковые, так и грузовые аэромобили. Ярослав ознакомился с последним, четвёртым снимком. «Агат-Гелиос» насквозь «просветил» хранившиеся в чреве «Мрии» машины, включая и продукцию Завода имени Лихачёва. «Зилки» имели характерную особенность — дополнительный ящик в конструкции, надёжно скрытый от посторонних глаз. — Вот скоты! — Ярослав выругался то ли на преступников, устроивших всю эту непонятную аферу с ЗИЛами, то ли на руководство аэропорта, которое отказывалось допустить милицию на свою территорию, то ли и на тех, и на других. — Я меняю своё мнение насчёт «Шереметьево». Ты должен туда проникнуть, капитан. — Боров уселся в кресло и сложил пальцы рук в замок. — Но даже с такими доказательствами, как эти, они могут продолжать валять дурака, — развёл руками Коломин. — Мы уже пробовали… — И именно поэтому я решил попросить помощи у старых новых знакомых… — Боровиков кивнул на кого-то, кто находился за спиной у Ярослава. В этот момент в дверь стекляшки постучались. Боров кивнул, Коломин оглянулся. В полутёмном помещении, словно справедливый палач, желающий осуществить возмездие, стоял Жилин. Майор КГБ открыл дверь и также вошёл в «Завесу». Таня успела быстро убрать снимки в непрозрачную папку до того, как гость бы смог их как следует разглядеть. — Здравия желаю, товарищ полковник. Я вас знаю, Антон Владимирович, мы шапочно знакомы, — поздоровался Жилин. Следом посмотрел на Ярослава и Таню. — Товарищ капитан, товарищ младший лейтенант, товарищ учёный. — Здравия желаю, товарищ майор, — кивнул Коломин. — Как я понимаю, товарищ полковник, вы получили некие неопровержимые доказательства того, что тёмные дела, связанные с ЗИЛом, Красным тряпочником и Артёмом Ключниковым, происходят на глазах всех граждан в крупнейшем аэропорте страны? — подёрнув плечами, Жилин сел между Коломиным и Боровиковым. Майор свободно вытянул ноги под стол, положив одну из них на другую. — Да, получили, — натужно выдавил из себя Боров и посвятил в детали Жилина, правда, в разговоре полностью опустив главное техническое средство — «Буран» с его мощнейшим аппаратом «Агат-Гелиос-2М». — Нам нужна ваша помощь в этом деле, товарищ майор. Я бы настаивал на создании ещё одной межведомственной комиссии, да времени на бюрократию, боюсь, попросту нет. — В этом я солидарен с вами, товарищ полковник. — Жилин грозно сжал свои огромные кулачищи. — Времени нет. — Нам нужно узнать номер самолёта, установить номера, владельцев и перевозчиков груза, пускай даже липовых, — сказал Ярослав. — Это да. Вот только руководство аэропорта ведёт себя в нашу смутную эпоху, мягко говоря, своенравно. — Жилин провёл мизинцем по брови. Квартирмейстер достал из пластиковой папки небольшую стопку листов и передал её спецслужбисту. — Товарищ майор, есть у нас кое-какой план, взгляните, — предложил учёный. Жилин взял первый лист и осмотрел его. — Но заказчиком этой части плана должен выступить Комитет, а не МВД. Так будет выглядеть более естественно. — Хорошо, это отличная штука, очень нужное изобретение. У меня есть нужные контакты в другой спецслужбе, они сделают его для нас, точнее, для вас. — Жилин не отрывал глаз от содержимого листка и даже не стал спорить о возможных рисках. — Но нам всем нужно «светиться» умеренно. В этом случае контакт в «Шереметьево» должен обеспечить не КГБ, а МВД. Антон Владимирович, у вас есть кто-то в аэропорту? — Мало и не в том месте, — честно признался Боров, хмуро опершись подбородком на кулак. — Это-то как раз по вашей части. — Но, товарищ полковник, мы уже делаем первую часть плана. «Конторе» в аэропорту «светиться» нельзя. — Майор покачал головой. Если, как вы мне сказали, в вашем ведомстве «растопырила уши во-от такая жирная крыса», то почему я должен быть уверен, что в моём — не произошло так же? — Установление контакта предоставьте мне, — предложил Ярослав. — У меня есть кое-какие соображения по этому поводу. Боров тяжело вздохнул, но без особых раздумий дал добро своему подчинённому. Выбора у них не было. * * * Несмотря на срочность дела, она не сразу дала ему заговорить. Они долго ласкали друг друга и говорили о любви прежде, чем заговорить о более приземлённых вещах. Прохладное октябрьское солнце, время от времени скрываемое тяжёлыми свинцовыми тучами, проникало сквозь полуприкрытое окно. Номер был приведён в максимальный порядок, а вещи — собраны в чемодан. Светлана готовилась уезжать. — Завтра я улетаю в Италию. Вот бы и нам когда-нибудь выбраться туда? — мечтательно спросила Шереметьева, обнимая Ярослава. — Потом у нас рейс на Касабланку. В ближайших планах — Рио и Каракас. Я так хочу снова видеться с тобой каждый день, как это было недавно… Коломин ничего не отвечал, в нежной грусти утонув в её шёлковых волосах. — Свет, я приехал не только попрощаться. Мне нужна серьёзная помощь. — Слова давались Ярославу тяжело, и он будто выдавливал их из себя, точно полутвёрдую глину. При помощи «Зевса» он прекрасно видел, что в будущем всё получится, но в настоящем эти действия надо было совершить ещё раз. — Это достаточно рискованно, я не хочу подставлять тебя, и чтоб вдобавок это не выглядело, как… Светлана положила свои изящные пальчики на губы Ярославу. — Как плата за любовь? — прошептала девушка и тем же голосом добавила: — Милый, я всё сделаю для тебя. Ярослав приложил палец к носу и взял со стола ручку и блокнот. Написал на одном листе и показал Светлане. «Мне нужно попасть во внутреннее „Шереметьево“», — гласила надпись. Шереметьева поняла Коломина и также написала ему в ответ, словно глухонемая. «Но я простая стюардесса. Внутренний контур аэропорта — это крепость в крепости. Каждый уровень — разный уровень доступа. Вряд ли меня, дурёху, допустят до чего-то важного?» — вопрошала девушка. «Быть, может, есть надёжный человек, который сможет помочь?» «Не знаю… Разве что только Зорин, КВС. Он хороший человек, и ты уже успел заслужить его доверие. Я поговорю с ним, а дальше вы обсудите всё, что надо». — Спасибо тебе, — тихо произнёс Ярослав и ещё раз поцеловал Светлану. * * * Седельный тягач МАЗ-504Л, таща за собой тяжёлый фургон, приблизился к грузовым воротам аэропорта «Шереметьево». Прямо над головами людей, проревев, устремился в даль сверхзвуковой «Конкорд». Двери не открылись, но навстречу водителю вышел сотрудник ВОХР крупнейшего в России транспортного хаба. — Вот пропуск и декларация. — Водитель грузовика протянул охраннику два небольших электронных планшета. — Декларация декларацией, — спесиво ответил охранник. — Но давайте-ка, товарищ, машину под сканер. Ворота отворились, и МАЗ постепенно стал въезжать в удлинённый бокс предварительного досмотра, за которым находились уже вторые ворота, непосредственно ведущие на территорию «Шереметьево». Рамка огромного сканера, размещающаяся на колёсиках, несколько раз проехалась вдоль грузовика и просканировала его насквозь специальными лучами. — Порядок? — уточнил водитель. — Порядочнее не бывает! — махнул рукой ВОХРовец. Седельному тягачу открыли вторые ворота, и машина смогла въехать в «Шереметьево». Через пять минут грузовик припарковался около грузового терминала у нужного гейта, от которого уже отходили пандус и специальный конвейер. Рабочие при помощи роботов стали разгружать содержимое фургона. Однообразный поток из коробок, чемоданов, сумок, рюкзаков и свёртков пополз по чёрной жёсткой ленте. Один из больших серебристо-угольных чемоданов в какой-то момент преодолел все логистическо-складские операции и наконец-то попал в финальную точку назначения — точно в руки одному из членов лётных экипажей. Вызывающий доверие мужчина, стараясь не оглядываться, вытащил ручку и покатил чемодан за собой. Встречавшиеся по пути знакомые коллеги радостно приветствовали его. Мужчина старался выглядеть искренним, максимально расслабленным и позитивным и тоже улыбался в ответ. Неисчислимые сканеры и камеры свободно снимали человека с чемоданом, не вызывая никаких подозрений у наблюдателя за монитором слежения или у автоматических охранных систем. В определённое мгновение, зайдя в «слепую» зону всевозможных сексотских устройств, человек резко свернул во второстепенный коридор, перпендикулярный главному. Он открыл дверь пустой комнаты, пол и стены которой оказались заклеены прозрачной защитной плёнкой. Затем мужчина, убедившись в отсутствии слежки, заперся изнутри и подошёл к своему немаленькому чемодану. Одно нажатие особой кнопки — и аксессуар как-то неправильно раскрылся, будто сломавшись наполовину. Из тёмного, разверзшегося из ниоткуда отверстия, кувыркнувшись, вывалился наружу Ярослав Коломин. — Уф, а это было неожиданно, — сказав быстрым шёпотом, Ярослав сразу поднялся. — Я всё сомневался до конца, что у нас получится, но я рад, что смог вам помочь ради доброго дела. — Мужчина оказался никем иным, как Алексеем Алексеевичем Зориным, капитаном Ту-160Э. — Вот уж, действительно, фирма веников не вяжет. Вернее, ЗИЛ. — Коломин натянул очки «Тиресия» на глаза. — Расположение грузовой таможни и грузового терминала вы помните. Не забывайте о приблизительном расположении наиболее чувствительных систем слежения, — по-отцовски наставлял Зорин. — В данной части непассажирского сектора сейчас идёт ремонт, и большинство камер и датчиков были демонтированы или отключены. Но потом в этом плане начнётся полная «жесть». Шанс всего лишь один. Если провалитесь, быть вам до конца жизни районным участковым в Красноводске, а мне — поливать поля на сельсхозяйственном Ми-2 где-нибудь под Гуляйполем или Балхашем. — Спасибо огромное, Алексей Алексеевич! Наш отдел и советская милиция этого никогда не забудут, — поблагодарил КВСа Ярослав. — Я всё тщательно запомнил и не подведу ни вас, ни себя. — Тогда будьте осторожны и удачи вам! — пожелал на прощание пилот. «Своим человеком», о котором так просил Жилин, у объединённой команды МВД и КГБ стал Зорин. На него Ярославу удалось выйти через Светлану. Жилин же в свою очередь через хорошего знакомого в ГРУ сумел заказать на ЗИЛе чемодан со внутренним покрытием из сплава словация, который невозможно было просканировать ни одним прибором. Читатель помнит, что тем самым составом обивался и специальный ящик для скрытых перевозок, который размещался в конструкции ЗИЛов особой сборки. По теневой схеме необычный чемодан был передан от ГРУ в КГБ, а от разведывательной службы — непосредственно в МВД.