– Я задам тебе вопрос в более простой форме. Ты хороший полицейский? Джон игнорирует ее оскорбление. Потому что вопрос слишком важный. По сути – самый важный. – Хороший ли я полицейский? Он и сам не раз себя об этом спрашивал, с тех пор как закрутилась вся эта история. И глупая ошибка, которую он совершил, не позволяла ему до этого момента ответить правдиво. – Да, хороший. Я офигенный полицейский. Антония изучает его не моргая. У нее в глазах гири, весы, измерительные рулетки. Джон чувствует, что его оценивают, и так оно и есть. – Хорошо, – заключает она. – Я с тобой сегодня поеду. А потом вы оставите меня в покое. – Подожди-ка. Сейчас мой черед задать тебе вопрос. Каким чертовым образом ты спустилась, и почему я тебя не увидел? Она указывает за спину. – За этой дверью есть лифт. Джон, открыв рот, смотрит на дверь, за которую не додумался заглянуть. Ну ее почти не видно. Тем более при свете этих дрянных лампочек. Опомнившись, он бросается вдогонку за Антонией, которая уже направляется к выходу. – Надеюсь, что не потрачу время впустую. Раз уж я иду на это еще один раз, надеюсь, что оно того стоит. – Что оно того стоит? – Что будет интересно. Джон про себя улыбается, вспоминая все то, что Ментор рассказал ему по телефону. Интересно, говоришь? – Эх, красотка. Да ты обалдеешь. 6 Поездка Антония улыбается, увидев, что за машина их ожидает (тремя колесами на тротуаре – такова привилегия полицейских). Огромная «Ауди A8». Черный металлик, тонированные стекла, литые диски, сто с лишним тысяч евро. Джона никогда особо не интересовали дорогие машины (у него самого электрический «приус», чтобы не отставать от миллениалов), но эту улыбку он понимает. – Тебе нравится машина, которую мне одолжил твой друг Ментор? Антония кивает. Пользуясь моментом, Джон потряхивает перед ней ключами – словно погремушкой перед младенцем. Чего ему меньше всего хочется после изнурительной поездки из Бильбао, так это снова сесть за руль машины, даже такой, как эта, – более просторной, чем гостиная его маменьки. – Хочешь повести? Антония качает головой. Вот и весь их разговор за целую поездку. И вовсе не потому, что инспектор Гутьеррес не прилагает усилий. Как же, он то и дело пытается выведать у нее информацию, задавая невинные, на первый взгляд, вопросы. Но Антония на это не клюет, черт возьми, сидит себе молча, закрыв глаза и прижав голову к стеклу. Прямо как детишки: посадишь их в машину – так они сразу и засыпают, думает Джон. Все свои знания о детях он почерпнул из сериала «Американская семейка». Спустя двадцать минут «ауди» мягко притормаживает в том самом месте, которое Ментор указал по «Ватсапу». Антония распрямляется. – Уже добрались? – Почти. Впереди шлагбаум. Из будки появляются двое охранников и подходят к машине с обеих сторон. Резкий поток света выхватывает из темноты уставшие глаза Джона и заспанное лицо Антонии. – Дорогие мои, не могли бы вы фонарик опустить? – говорит Джон, протягивая через окно свой полицейский значок. Охранник подходит ближе. Лицо его почти неразличимо в темноте, да и фуражка надвинута до самых бровей, однако Джон чувствует, что он очень нервничает. Значок он разглядывает внимательно, но в руки так и не берет. Спустя несколько секунд жестом показывает своему напарнику, чтобы тот поднял шлагбаум. – Можете проезжать. – Вы были тут позапрошлым вечером? Пауза. – Нет, у меня был выходной. Врет, либо что-то скрывает, подозревает Джон. – А ваш напарник? – Здесь никто ничего не видел. Езжайте прямо, до второго кругового перекрестка, а там направо и до конца. Джон предпочитает не настаивать и трогается с места – шлагбаум уже поднят. Ксеноновые фары освещают отшлифованную стальную табличку с названием места: ЛА-ФИНКА Проехав пару сотен метров по этим ухоженным, аккуратным частным улицам, Джон понимает, что от Лавапьеса они отдалились на расстояние в несколько миров. Последнее место на земле, где можно носить розовое поло, не будучи при этом торговым представителем Evax[6]. Поначалу вдоль дороги видны плотно стоящие друг к другу таунхаусы, но постепенно расстояния между ними увеличиваются, на смену им появляются дизайнерские коттеджи, чем дальше, тем все более массивные и дорогие. Их окна кажутся теплыми островками света в море темноты. – Тут написано про это место. Район премиум класса для миллионеров, ревностно оберегающих свою частную жизнь, – говорит Антония. Она достала из сумки айпад и теперь ищет информацию в интернете. – Бизнесмены, футболисты. Цена на недвижимость доходит до двадцати миллионов евро. Говорят, это самое безопасное место в Европе. У Джона осталось смутное воспоминание об одном телерепортаже про Ла-Финку. Половина состава «Реал Мадрид» живет в этом макете рая в масштабе 1: 1. Хотя в репортаже ничего особенного не показали: те же прилизанные ярко освещенные улицы, по которым они сейчас едут. Разве что ночью у этого приватного рая несколько зловещая атмосфера. – Не уверен, что здесь так уж безопасно, как считают, – говорит Джон, вспоминая о телефонном разговоре с Ментором. Он ведет медленно, внимательно вглядываясь сквозь открытые автомобильные окна и пытаясь понять, что же это за мир, в который они проникли. Вокруг не видно ни души. С безупречных газонов доносится лишь стрекотание сверчков, и ветер слегка волнует гладь искусственного озера, когда Джон на втором круговом перекрестке поворачивает направо – согласно указаниям охранника. Здесь на их пути оказывается еще один шлагбаум, который мгновенно опускается, едва они проезжают. Видимо, что-то вроде зоны VIP внутри района VIP, думает Джон. В этой зоне расстояния между подъездными дорогами увеличиваются. Уличные фонари, освещающие тротуары, становятся все более редкими, а стены и ворота, ограничивающие доступ к домам, – все более высокими. Проехав полкилометра от шлагбаума, Джон уже различает конец дороги. Впереди, перед воротами последнего дома, поперек улицы стоит черная «Ауди А8» – в точности такая же, как та, что ведет Джон. – Для вас тут подарочек, – говорит Джон, паркуясь рядом с бордюром. Ментор стоит, прислонившись к машине, и с наигранным нетерпением смотрит на часы. На нем тот же костюм, что и накануне, но рубашка свежая и выглаженная. И тем не менее ничто не может скрыть ни пепельной серости его усталого лица, освещенного фарами, ни остекленелости его кукольных глаз. Джон заглушает двигатель и выходит из машины. Антония не следует его примеру. – Хорошая работа, инспектор Гутьеррес, – говорит Ментор, не сдвинувшись с места. Джон подходит к нему ближе и кивает в сторону Антонии. Миссия выполнена. – Вот вам ваш талисман. Мы в расчете. – Если смотреть с чисто формальной точки зрения, – покашливая, отвечает Ментор, – то да, мы с вами действительно в расчете. Но я предполагаю, что ваше профессиональное любопытство умоляет вас разобраться, в чем же тут дело, не так ли? И ни ваш начальник комиссар, ни я не хотим, чтобы это любопытство осталось неудовлетворенным. Джон раздраженно фыркает, мысленно проклиная себя за тупость. Этот мерзавец и не думал так просто оставить его в покое. Можно было догадаться. – Вы говорили, что все, что от меня требуется, – это посадить ее в машину. Из всех тех, кто подвергся вашему шантажу, я первый сумел достучаться до этой женщины. – Вот поэтому-то я и не могу отпустить вас домой, инспектор, – объясняет ему Ментор. При этом отчетливо произносит каждый слог, словно его довод для изменения условий договора очевиден, как прыщик на носу. – Она мне обещала, что этим вечером поработает вместе с вами. А потом вернется домой. После этого вечера я вряд ли могу быть вам чем-то полезен. Ментор пожимает плечами. – Мое чутье подсказывает, что, когда Скотт увидит то, что там внутри, она захочет продолжения. И я хочу, чтобы вы заботились о ней, пока она будет в процессе работы. У нее самой это не слишком получается. – Это я уж понял. – Значит, договорились. Джон даже ответить сразу не может. Желчь так и жжет ему горло. Но то, что Ментор его обманет, вполне можно было ожидать. Среди тех немногих вещей, которым научил его отец перед тем как смыться, была одна, которую он особенно хорошо запомнил и которой никогда не следовал: «Когда сделка кажется тебе слишком удачной, чтобы быть правдой, представь, что будет дальше».