Я сделал паузу. Дав им время немного переварить мои слова. А потом продолжил. — Но это всё только с вашего согласия. Никого насильно вывозить мы не будем. И повторяю… Мы не причиним вам никакого вреда. — Вы кубинцы? — спросила меня одна из самых взрослых тёток. Слово «кубинцы» в её устах прозвучало, как нечто мерзкое… Наверное, так советские люди сразу после войны произносили слово «немцы» или «фашисты». — Да. Это кубинские солдаты. А я русский. Из Советского Союза. Среди нас на базе есть и немцы, и французы, и много темнокожих. Но никто никого за национальность и цвет кожи не притесняет. У нас нет ни расизма, ни национализма. У нас только один враг — это монстры, которые едят людей. Правда, ещё есть люди, которые сами пытаются на нас напасть. Но их мало и у них всё равно ничего не получится. — Мы отказываемся! — презрительно сжав губы выговорила, как выплюнула вторая тётка. — Мы никуда не поедем с вами! — присоединилась к ней первая. — Ну, что же… Это ваше право. Остальные тоже так думают? — Я хочу уйти с вами! — решительно заявил один из мальчишек. — И мой брат тоже… — Арчибальд! Что ты такое говоришь? Как ты можешь доверять этому коммунисту и его ниггерам… — тоном старой мегеры сделала мальчишке выговор одна из тёток. — Полегче с терминами! — одёрнул я её… — Я не потерплю такого неуважительного обращения к моим боевым товарищам. — А мне плевать на тебя и твоего чёрного пса… — Тогда лучше заткнись! Мы пришли с миром. И не хотим никому причинять зла. Но если ты ещё раз гавкнешь что-то такое… — И что? Пристрелишь меня? Грязный ублюдок! — Вообще-то это от тебя воняет мочой и потом. А я сегодня утром, после того, как проснулся на чистой постели, принял душ и плотно позавтракал. Так что не говори за всех. Ты решила за себя. Так оставайся здесь. Будешь гнить тут, пока не сдохнешь… Но если ещё что-то мерзкое вылетит из твоего рта в адрес меня и моих друзей, то тебя вытащат на улицу и оставят там, вместе с твоей подружкой. Там ты сможешь проповедовать свой расизм и дальше. Тебе ясно? Тётка промолчала и ничего не ответила. Мне она уже была неинтересна. Я её не возьму с собой, даже если она будет ползать передо мной на коленях и умолять об этом. — У Вас свежая рана? Вас укусили или поцарапали? Покажите руку! — обратился я к раненой. — Поцарапали… — она протянула ко мне руку, разматывая грязную тряпицу. На её руке была не царапина, а скорее неглубокая, но рваная рана. Такую порой оставляет на теле стекло от разбитой бутылки. Края раны неровные… А здесь ещё и проступившая уже чернота по краям… — Я умру? — глядя мне прямо в глаза, спросила женщина. Глава 9 Глава девятая. 'Не прячьте ваши денежки… По банкам и углам…' — Как Вас зовут? — Хельга. — Когтями порвал? — спросил я, указывая на рану. — Да. Когда я закрывала решётку… — Это из-за тебя погибли все остальные! Сама спаслась, а их бросила… — вновь влезла в разговор одна из противных тёток. — Если бы она не закрыла решётку, то погибли бы все… — вмешался в разговор Бен Фог. Повернувшись ко мне, он спросил: — Можно я поеду с Вами? Здесь мы все умрём. — Ты уедешь с нами, бросив здесь всех этих женщин и детей? — спросил я его с укоризной. — Не будешь потом корить себя за это? — Мы все поедем с вами! — убеждённо произнёс он. — Ты можешь решать это за всех? — переспросил я. — Вы же не хотите оставаться здесь? — протянул он руки к сидящим у стены девушкам. Те испуганно молчали. Ну а я, не отвлекаясь на эту дискуссию, решил заняться раненой. — Хельга! Доверься мне! Я постараюсь тебе помочь… Но я смогу помочь, только если ты мне поверишь… Ты мне веришь? — Да! Я тебе верю! Как тебя зовут? — Меня зовут Алекс. Посмотри мне в глаза! Я сделаю так, чтобы тебе не было больно. У неё были серые глаза, стального оттенка. Я мысленно направил ментальный импульс, усыпив её. После блеснувшей в её глазах зелёной вспышки, она, как сидела у стены, так и осталась сидеть. Просто глаза её закрылись, а голова склонилась к плечу… — Алехандро! Дай мне флягу со спиртным и твой нож. Он острее моего. Я полил ромом или виски, не знаю. что там было у Гато во фляжке, руку пациентки, потом полил на нож. А затем стал срезать почерневшие края раны, безжалостно и не стесняясь, отрезая довольно большие куски кожи с мясом. — Что ты делаешь? Мерзавец! Садист! — Алехандро! Удали этих нервных из операционной! Позади меня послышался шум, крики возмущения… а потом всё стихло… Мне было не до этого. Я тщательно чистил рану ножом, стараясь удалить все заражённые кусочки… Пациентка спокойно спала, никак не реагируя на все мои действия. Все остальные с испугом смотрели на проводимую мною операцию, затаив дыхание… А я тем временем, закончив вырезать всё ненужное, стал «колдовать» над открытой раной. Сперва устроил очистку зелёным туманом, окончательно убивая всю грязь, что могла попасть в рану. А потом стал мысленно сращивать повреждённые мышцы и кожу. Иногда с кончиков моих пальцев слетали электрические искорки, исчезая в зелёном тумане… Постепенно перестала течь кровь из раны, а новая кожа стянулась на месте разрезов. Я снова полил алкоголем руку пациентки и стёр всё той самой тряпицей, которой совсем недавно была замотана рука. На месте недавней «царапины» была целая и чистая кожа… Ну разве что более светлая, по сравнению с остальной кожей на руке. — Are you a magician? — почти шёпотом спросил у меня Фог. — Он — колдун! — ответил за меня, вернувшийся Алехандро. — El mago! Я допил всё, что оставалось у Гато во фляжке. Мне стало немного легче… — Просыпайся! — я похлопал по щекам Хельгу. — А? Что? — она явно не понимала, где она, и что происходит… — Всё уже окончено… Я подлечил тебе руку. Она посмотрела на свою руку… И почему-то заплакала… — Ну… Чего ты? Не плачь! — я обнял её за плечи… — Всё уже позади. Ты — не умрёшь! По крайней мере, сегодня и сейчас… — Я поеду с вами! Куда угодно… Я поеду с вами… — бормотала Хельга, утирая слёзы… — Я тоже поеду… — И я поеду… — И я… Наперебой стали говорить остальные девушки… Одна из них держала на коленях самую младшую девочку, всё ещё закрывая ей глаза ладонью… «А это она правильно сделала. Не надо малышке было смотреть, как я ножом кромсаю тёте руку. Молодец!» Наши взгляды встретились. Я улыбнулся ей и кивнул одобрительно… * * *