– Сверхпроводимость, – констатировал Монк. – Энергия может проходить через материал, обладающий свойством идеальной сверхпроводимости, вечно, до скончания времен. Воцарилось молчание. Все трое обдумывали хитросплетение многосложных обстоятельств и нюансов, в котором им предстояло разобраться самым тщательным образом. Наконец Монк выпрямился и заговорил: – Отлично! Мы не просто приземлили загадку, но даже низвели ее на атомно-молекулярный уровень. Давайте вернемся немного назад. Что общего все это может иметь с бойней в соборе? Зачем отравлять церковные облатки этим дурацким белым порошком из золота? Каким образом этот порошок убивает? Это были резонные вопросы. Кэт захлопнула папку, словно давая понять, что в ней не найти ответов. Грей начал понимать, почему директор дал ему в напарники этих двоих. Не только потому, что один был блестящим специалистом в области судебной медицины, а другая – в точных науках. Кэт обладала способностью концентрировать внимание на мельчайших деталях, замечать такие нюансы, которые не заметил бы никто другой. А Монк, обладая не менее острым умом, был на редкость хорош в другом – охватывать взглядом перспективу, замечать и анализировать те или иные направления и тенденции. Однако к чему они в итоге пришли? – Похоже, работы у нас еще непочатый край, – уныло подытожил Грей. Монк поднял одну бровь: – Я с самого начала говорил, что у нас нет никаких зацепок и начинать придется с нуля. – Именно поэтому нас и задействовали в операции – чтобы сделать невозможное. – Грей посмотрел на часы и с трудом сдержал зевок. – А чтобы нам это удалось, мы должны поспать хотя бы те несколько часов, что остались до прилета в Германию. Двое других кивнули. Грей встал и пересел в кресло неподалеку, Монк взял подушки и пледы и тоже отправился на свое место, а Кэт опустила шторку на иллюминаторе. Грей следил за ними. Его команда. Его ответственность. «Чтобы быть мужчиной, ты должен вести себя как мужчина». Он тоже накрылся пледом, но спинку кресла опускать не стал, поскольку, несмотря на усталость, был уверен, что уснуть ему не удастся. Монк выключил верхнее освещение, и салон погрузился в полумрак. – Доброй ночи, командир, – сказала Кэт. Его товарищи уже уснули, а Грей все сидел в темноте и размышлял над тем, как судьба занесла его сюда. Время тянулось невыносимо долго, двигатели убаюкивающе гудели, но сон, как и предполагал Грей, все не шел. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда четки с распятием. Дедушка подарил их ему по случаю окончания университета, а через два месяца – умер. Грей тогда находился в тренировочном лагере и не смог приехать на похороны. После сегодняшнего инструктажа у Пейнтера он позвонил родителям и, чтобы они не волновались из-за его отсутствия, соврал им, что его неожиданно посылают в командировку. Впрочем, почему соврал? Отчасти так оно и было. Он снова встал на тропу войны. Пальцы Грея перебирали бусины четок, но молитв он не читал. 22 часа 24 минуты (местное время) Лозанна, Швейцария Замок Соваж угнездился в извилистом горном проходе Савойских Альп подобно каменному великану: зубчатые стены толщиной в три метра и квадратная башня. Единственный вход в замок лежал через узкий каменный мост. Хотя замок был не самым большим в этом швейцарском кантоне, он определенно был самым старым, и его возведение датировалось XII веком. Но корни его уходили еще глубже в историю. Стены замка были построены на руинах древнеримской castra – древнего фортификационного сооружения, датируемого I веком нашей эры. Это был также самый старый из замков, находящихся в частной собственности, он принадлежал роду Соважей с XV века, когда в период Реформации бернская армия захватила контроль над Лозанной, отбив ее от пришедших в упадок епископов. С его парапета открывался прекрасный вид на раскинувшееся далеко внизу Женевское озеро и город Лозанну, часть которого взобралась на крутой утес. В прошлом рыбацкая деревушка, сейчас Лозанна превратилась в космополитический город расположившихся по берегам озера парков, музеев, курортных зон, клубов и кафе. Нынешний хозяин замка, барон Рауль де Соваж, не обращая внимания на захватывающий вид залитого огнями ночного города, спускался по ступеням, ведущим в подземную часть замка. Он шел по срочному вызову. Позади него трусил огромный, не менее семидесяти килограммов весом, мохнатый пес. Помимо этого бернского зенненхунда, горной пастушьей собаки, у него была еще целая псарня, состоящая из испанских мастиффов, привезенных с острова Гран-Канария, – злобных гигантов по сто килограммов каждый, с короткой шерстью и бычьей шеей. Барон выращивал чемпионов для кровавого спорта собачьих боев. Однако сейчас ему предстояло дело еще более кровавое. Рауль достиг уровня подземелий с их рукотворными каменными пещерами – великолепным погребом для хранения коллекции эксклюзивных вин. Некоторые пещеры были сделаны еще во времена средневековья. Четыре каменных мешка были забраны стальными решетками с электронными замками и снабжены камерами видеонаблюдения. Рядом с ними располагалась большая комната, в которой до сих пор хранились древние пыточные орудия и… несколько современных. После Второй мировой войны семья барона помогала выбраться из Австрии нескольким лидерам Третьего рейха, имеющим родственные связи с Габсбургами. Они прятались именно здесь. В качестве платы за оказанные услуги дед Рауля получил щедрое вознаграждение – «дань», как он это называл, – которая помогла ему сохранить замок в семейном владении. Но теперь, в возрасте тридцати трех лет, Рауль уже почти превзошел собственного дедушку. Рожденный вне брака, в шестнадцать лет он все же получил и титул, и земли, и наследство после смерти отца, поскольку остался единственным представителем семьи мужского пола. А в роду Соважей пол ребенка всегда имел гораздо большее значение, нежели семейные узы. Даже его зачатие и рождение было обговорено в соответствующих соглашениях. Еще одна «дань» его дедушки. Барон Соваж уже спустился ниже уровня подземелий. Пес следовал за ним по пятам. Вереница электрических ламп, тянувшаяся по стене, освещала ему путь. Бетонные ступеньки уступили место ступеням, вырубленным в скале. Их когда-то топтали сандалии римских легионеров, тащивших вниз жертвенных быков и баранов. Помещение было превращено в mithraeum, храм бога Митры – божества солнца, пришедшего в Рим из Ирана и полюбившегося солдатам Римской империи. Митраизм, предшествовавший христианству, во многом был схож с ним. День рождения Митры праздновался 25 декабря. Культ Митры предполагал обряд своеобразного крещения и причащения с помощью святой пищи – хлеба и вина. У Митры также было двенадцать учеников, воскресенье почиталось святым днем, его поклонники верили в существование рая и ада. После смерти Митра, как и Христос, был похоронен в пещере и воскрес через три дня. Исходя из этого, некоторые ученые выдвинули версию, суть которой сводилась к тому, что христиане абсорбировали многое из мифологии митраизма, и этот замок, стоящий на руинах древней крепости, как бы являлся иллюстрацией данного предположения. Рауль не видел в этом ничего противоестественного и даже гордился этим. Это был нормальный порядок вещей. Рауль преодолел последние ступени и вошел в просторный подземный грот. Свод этой пещеры представлял собой купол из натурального камня, на котором были грубо вырезаны звезды и стилизованное изображение солнца. В дальнем конце пещеры располагался древний алтарь, на котором приносили в жертву божеству молодых бычков, а позади него бежала холодная речушка, бравшая начало от подземных источников. Рауль часто представлял себе, как после ритуала жертвоприношения в нее бросали тела животных и поток уносил их невесть куда. Ему самому тоже не раз приходилось пользоваться этим способом, чтобы избавиться от тел… Тех тел, которые он не скормил своим псам. Войдя в пещеру, Рауль сбросил длинный плащ, под которым оказалась груботканая рубашка с вышитым на груди свернувшимся драконом, символом Ordinis Draconis. Рауль носил его по праву рождения, восходящему ко всем предыдущим поколениям его рода. – Сидеть, Дракко! – приказал он собаке. Пес послушно сел на каменный пол пещеры. Он умел повиноваться приказам. Точно так же, как и его хозяин. Рауль приветствовал находившегося в пещере человека полупоклоном и сделал еще несколько шагов вперед. Одетый в черную кожаную одежду мотоциклиста, рядом с алтарем его ждал Великий император ордена. На два десятка лет старше Рауля, мужчина был столь же высок и широк в плечах, как и хозяин замка. Возраст не иссушил и не ослабил его – наоборот, этот человек состоял из одних мускулов и холодного спокойствия. Голова его была скрыта под мотоциклетным шлемом, щиток – опущен. Глава ордена попал сюда через потайной задний вход. Вместе с незнакомцем. Никому из тех, кто не принадлежал к ордену, не дозволялось видеть лицо императора. Для пущей надежности глаза незнакомца были завязаны полосой плотной черной ткани. В дальнем конце грота Рауль заметил пятерых телохранителей с автоматами в руках – элитную гвардию императора. Почтительно приложив правую руку к груди, Рауль приблизился к императору и преклонил одно колено. Рауль являлся главой преступного adepti exempti – военного подразделения ордена. Эта привилегия принадлежала его роду еще со времен Влада Цепеша, то есть «Сажателя на кол», древнего предка Соважей, ставшего прототипом образа знаменитого графа Дракулы. Но императору должны были кланяться все. В глубине души Рауль надеялся на то, что когда-нибудь императорская мантия ляжет на его плечи. – Встань! – прозвучал голос повелителя. Рауль поднялся на ноги. – Американцы уже на пути сюда, – проговорил император. Несмотря на то что его голос был приглушен шлемом, он звучал властно и величественно. – Твои люди готовы? – Да, повелитель. Я выбрал двенадцать человек. Мы ждем только вашего приказа. – Хорошо. Наши союзники прислали своего человека, который окажет нам помощь в этой операции. Он знает этих американских агентов. Рауль поморщился. Он не нуждался ни в чьей помощи. – Ты чем-то недоволен? – Нет, повелитель. – На взлетном поле аэропорта в Ивердоне тебя и твоих людей ожидает самолет. Второго провала я не потерплю. Рауль съежился от страха. Именно он возглавлял миссию по похищению мощей из Кёльнского собора, но он допустил оплошность, проглядев одного из прихожан, и, таким образом, оставил в живых свидетеля – человека, который мог указать на них. Это был позор. – Я не подведу вас, повелитель, – заверил он императора. Хотя Рауль не видел глаз владыки, он все равно чувствовал на себе его холодный испытующий взгляд. – Ты знаешь, что делать. Прощальный кивок. В сопровождении телохранителей император прошел мимо Рауля, направляясь в замок, чтобы оставаться здесь до тех пор, пока игра не будет окончена. Но сначала Раулю предстояло разобраться с неприятностями, которые произошли по его вине, а значит, его ждало еще одно путешествие в Германию. Он ждал, пока повелитель не покинет пещеру. Дракко потрусил вслед за императором и его свитой, словно чувствуя, кому здесь принадлежит подлинная власть. Тем более что за последние десять лет властелин неоднократно посещал замок – в те моменты, когда ключи от проклятия или спасения падали в их ладони. И все благодаря случайному и счастливому открытию, сделанному в каирском музее. Они никогда не были столь близки к триумфу. Когда император наконец ушел, Рауль повернулся к незнакомцу. То, что он увидел, ему не понравилось, и Рауль нахмурился. На незнакомце были черные одеяния и одно небольшое украшение. Женская подвеска на цепочке – серебряный дракон. ДЕНЬ ВТОРОЙ 5 НЕИСТОВСТВО 25 июля, 2 часа 14 минут Кёльн, Германия Для Грея церкви всегда обладали притягательной силой, особенно в вечернее и ночное время. Но только не этот собор. После недавнего побоища, случившегося здесь, от этого готического сооружения исходило почти осязаемое ощущение ужаса.