— Мальчики тоже. Это ведь старшая школа, верно? — А для тебя старшие классы, должно быть, были сладкими, как пирожные, — сказал Мэтт со знанием дела, как эксперт, легко переводя стрелку разговора с себя на нее. — Почему? — возмутилась Темпл. — Ты – компанейская… Я хотел сказать, неукротимая. Тебе так легко с людьми. Уверен, ты была самой популярной девчонкой в классе. — Да ладно! Я была коротышкой. Самой маленькой в классе. В очках. Мне нельзя было носить линзы. Я была популярна только в оценках, а еще была хороша в спорте. Хотя, на самом деле, я играла ужасно: единственным достижением были мои сырые потные носки. — У меня тоже не особо получалось, — быстро сказал он. — Разве что боевые искусства. — Это тяжело. — Но это не командный спорт. — И все же, уверена, девчонки на тебя западали. На лице его появилось мечтательное выражение, взгляд смягчился, как и у нее, когда она вспоминала юношеское дикарство времен старших классов. Все это делало его лицо еще красивее, хотя куда уж было бы. — Парочка школьниц, вообще-то, действительно пригласила меня на выпускной. Они еще не знали, — говорил Мэтт. — Они пригласили тебя? Я впечатлена, но не удивлена. Ты не пошел? Он опустил глаза: – Нет. — Но ведь мог же. Какой вред был бы от выпускного? Это как обряд инициации, — задумчиво затянула Темпл. — Хотя, может, и хорошо, что ты не пошел. Я вот пошла и пожалела. — Почему? — Почему? — Темпл хотела собрать волосы, хотя и знала: такой жест будет выглядеть очень театрально. — Потому что меня заставили туда пойти! Только представь: перед полным составом дискуссионной группы меня приглашает очкарик Кертис, и только потому, что я была единственной девочкой во всем классе ниже его ростом. И придурок знал, что я слишком интеллигентна, чтобы пойти с качком или президентом класса. Так что я пошла с ним. — И потом ты сама себя удивила и отлично провела время? — Ты говоришь, как моя мама тогда, — с кислой миной ответила Темпл. — «О, дорогая! Иди! И может быть, ты встретишь там кого-нибудь получше». Но я не хотела никого «получше», а хотела кого-нибудь покруче. Поборов отвращение, я пошла, а Кертис так напился, что мой вечер закончился тем, что я отвозила его домой на таком же, как и он, очкастом «вольво» его отца. Мэтт старался не рассмеяться: — Все всегда заканчивается тем, что ты берешь ответственность на себя, да? — А ты всегда переводишь стрелки? И о себе не очень любишь говорить, да? — Нет, не люблю. Если б сестра Суперфина не использовала свою монашескую мировую информационную сеть, чтобы поймать меня, нас бы здесь вообще не было. — Суперфина? А, Серафина – Суперфина. А это не… неуважение называть так монахиню? — Ну что ты. Дети-католики сегодня почти также непочтительны и дерзки, как дети из общеобразовательных школ. А тут и неуважения никакого нет. Прозвища дают только популярным монахиням. — А я все думала, откуда монашки берут свои имена. А священники имена меняют? — Только монахини, — покачал он головой. — Я, кстати, никогда не думал об этом, как о форме проявления сексизма. Предполагается, что монахини должны оставить свою прежнюю сущность, а священники – нет. Конечно, братья тоже берут новые имена. — Братья? А, брат. В католической церкви я лично вижу так много всего греческого. — Существует даже Греческая Православная Католическая церковь, это официальное название, — Мэтт подмигнул, дразня ее. — И в ней священники могут жениться. — И все еще оставаться католиками? Удивительно. Может, ты мог бы… поменять церковь? Мэтт снова выглядел серьезным. Он покачал головой: — Целибат не был причиной моего ухода, и многие священники уходят не поэтому. У Темпл все внутри упало. В целибате был огромный смысл, учитывая текущий неблагоприятный социальный климат, но она не могла представить себе человека в расцвете сил, соблюдающего его до конца своих дней. — В старые времена, — объяснял Мэтт своим обычным нейтральным голосом, которым он так умело отгораживался от слушателя, даже от себя самого, — мальчики поступали в семинарию после средней школы. Теперь они поступают после старшей школы, а иногда и после колледжа. Так что у кандидатов есть опыт нормальной жизни в социуме. — Ты хочешь сказать, что такие священники не девственники? — Обещание дается на период священничества. — Навсегда. — Навсегда. — Кроме… некоторых случаев, — напомнила она сказанное им ранее про нерушимые истины. Он уныло кивнул: — Кроме некоторых случаев. — Мне никогда этого не понять, — заключила Темпл, отодвигая тарелку. Ей хотелось сменить тему: – Также мне никогда не понять, зачем кому-то досаждать престарелой женщине, как мисс Тайлер. — Детям по приколу, — сразу же ответил Мэтт. — Это их территория, банды. — А где в наши дни нет бандитской территории? — спросила она с содроганием. — И развращать монастырь по телефону… — она снова вздрогнула, теперь еще сильнее. — Насчет сатанистов ты серьезно? Официант забрал пустые тарелки. Мэтт поставил на стол локти и потер ладонями лицо: — На самом деле, их не так много, как думают паникеры, но вероятность есть. Известно, что сатанисты особо жестоки к кошкам. — И нападение на кошку племянницы мисс Тайлер во время выставки тоже было странным. Больше похоже на розыгрыш или на дело рук злостного соперника. — Неужели люди могут так переживать из-за конкурса кошек? — Там статус и деньги, — пояснила Темпл. — А где статус и деньги, есть и мотив преступления. — Звучит, как благословение. Только я назвал бы это злословием. — Это просто странное совпадение, — сказала Темпл, потянувшись за маленьким зеленым листочком. Это был счет, который официант плюхнул прямо перед Мэттом. — Ты вела машину, и вообще, — произнес Мэтт, подхватив счет и вытаскивая кошелек из кармана. Новый, заметила Темпл, как и большинство одежды из его гардероба. Почему она раньше этого не замечала и не пришла к соответствующим выводам? Потому что практически все, что касалось Мэтта, было не слишком заметно, до тех пока не узнаешь его историю. И тогда все становилось еще более очаровательным, чем даже… Ах, Господи, может ли женщина с врожденным чувством любопытства найти себе более интересный объект? — Чем будешь заниматься остаток дня, если не отдыхать? — спросила она. — Если тебе не сложно, выкинь меня у монастыря. Хочу посмотреть, как там сестра Серафина и мисс Тайлер. Потом я сам доберусь до дома, без проблем. — Я заеду к ветеринару, проверю Луи и бедного Петра. — А ты сегодня вообще свободна? — Свободна, как билет на рок-концерт на радиостанции. А что? — Не хочешь попрактиковать приемы самозащиты в четыре? — Не особо, да и ты ужасно устанешь. — Поэтому мне и нужно чем-то таким заняться. — Ты, может, думаешь, мне нужна серьезная поддержка? — Нет, но несколько недель назад ты столкнулась с головорезами, которые искали Кинселлу, а теперь возишь меня по опасному району в кромешной ночи. Тебе это необходимо. Кстати, ты на группу уже ходила? — Пойду, обязательно пойду, как будет время. — В четыре часа, хорошо? — спросил он опять, глядя на нее с надеждой. — Ладно. Она подумала, что он просто сумасшедший, раз собирается так насиловать себя после бессонной ночи. Но, может быть, таким образом он как раз и заставляет себя оставаться в здравом уме. Глава 17 Кот крест не понесет