Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 6 из 50 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да… – Генка неопределенно махнул рукой, – так, дальний родственник. Спустя минут десять ожидания, в вестибюль спустился хлыщеватый мужчина неопределенного возраста, с холеным порочным лицом. Он был одет в форменный костюм и выглядел еще величественней швейцара. Во взгляде его круглых глаз застыло презрение к окружающим. Хотя, наверное, на дорогих гостей он смотрел иначе, а презрение относилось только к нам, поскольку одеты мы были так себе и выглядели несерьезно. – Здорово, Яша! – радостно заорал Генка. – Здоровей видали, – метрдотелю было досадно от такой фамильярности. – Чо надо, дуся? – Тут дело такое… товарищу деньги понадобились. Часы не возьмешь? Покаж, Феля. Я отогнул рукав и продемонстрировал запястье, на котором хрусталем и золотом солидно мерцало изделие китайского ширпотреба. Что-то мелькнуло в бесцветных халдейских глазах. Какое-то подобие интереса. – Японские, «Ориент», с самоподзаводом, хрустальное стекло, противоударные, водонепроницаемые, – вдохновенно перечислял я действительные и мнимые достоинства своего аппарата, – корпус и браслет с износостойким покрытием. – Фирма́! – с достоинством подтвердил Генка. Яша небрежно протянул холеную ладонь, и я аккуратно вложил в нее часы. Он несколько минут крутил их так и этак, разглядывая со всех сторон, потом поделился сомнениями: – Ворованные, небось, бочата… – Да ты что?.. – взвился Генка. А я не стал обижаться, понимая, что это маркетинговый ход – клиент заинтересовался и начал сбивать цену. – Дядя, моряк дальнего плаванья, по заказу привез, – сообщил я только что выдуманную версию. – Брал за триста, отдаю за двести. Яша лениво покрутил браслет на пальце. – Двести… – саркастически хмыкнул. – Стольник могу дать… чо бебики вылупил? Красная цена в базарный день! – Не-е, – Генка замотал кудлатой головой, – За такой механизм, стольник? Это грабеж, пошли Фелька отсюда. Завтра тете Лене сдадим за нормальные деньги. Давай сюда котлы. – Не кипешуй, – отмахнулся от него Яша. – Ладно, сто пятьдесят, и это, пацаны, последнее предложение, больше вам в Обноре никто за них не даст. Я с трудом скрыл радость и солидно кивнул головой. – Согласен. А это… Яша… можно, мы у вас тут посидим? Халдейский вождь глянул на вывеску, предупреждающую об отсутствии мест, потом с сомнением на нас. И снисходительно хмыкнув, сказал: – Тогда сто сорок. Генка опять начал выпучивать глаза, но я остановил друга. – Ладно, согласен. Пошли. Мы следовали за Яшей через вестибюль, а Генка возмущенно шипел мне в ухо: – Хрена ли ты согласился? Этот козел за три сотни их загонит, я тебе отвечаю! И чо в этом шалмане переплачивать, давай лучше пойдем в гастроном и в два раза дешевле все купим… Я молча усмехался, не объяснять же другу, что проданный набор китайских шестеренок я взял за три тысячи, что по здешнему курсу будет меньше десяти рублей. Насколько я помню, «Лесная сказка» считалась самым шикарным кабаком в Обнорске. Был он небольшим, и попасть сюда особенно в выходные, обычному человеку удавалось не часто – вечно «закрыт на спецобслуживание» да «мест нет». Вот и сейчас на всех столиках таблички «стол заказан», а народу от силы треть зала. Яша указал нам на столик в самом дальнем углу и величественно удалился. На столике, покрытом кремовой скатертью, стояли солонка с крупной солью, да стакан с салфетками, нарезанными так экономно, словно здесь столовались лилипуты. Я огляделся. Ничего так, миленько, уютненько. Напротив нас была зеркальная стена, визуально расширяющая небольшой зал ресторана. Остальные стены были облицованы темным деревом, с блестками золотистой смолы. С красочными панно в центральной части, на которых доморощенные умельцы как могли, изобразили копии всесоюзно-известных художественных произведений. На одной стене была намазана картина «Утро в сосновом лесу» где резвящиеся медведи напоминали бесхвостых котов-переростков. С другой придурковато таращились Васнецовские богатыри, а похожий на прапорщика Илья Муромец держал ладонь почему-то не над глазами, а у виска, словно отдавал честь посетителям ресторана. Васнецовская Аленушка с третьей стены навела меня на мысль, что неведомому живописцу позировал, опередивший свое время трансгендер. С потолка свисали массивные деревянные люстры, стилизованные под коряги с лампочками в виде свечей. Впечатление посконной старины усиливали стрельчатые узкие окошки с наличниками. По вечерам здесь выступал, аутентичный обстановке, вокально–инструментальный ансамбль «Русь». Приблизилась официантка. Молоденькая, хорошенькая, еще не успевшая нацепить рабочую маску стервозности. Подала меню в фирменной обложке и молча удалилась. У нее было много дел, а будет еще больше – вечер только начинался. Я проводил взглядом ее ладную фигурку, скользящую между столиков, и почувствовал приятное возбуждение. В голову закралась шальная мыслишка: а не подснять ли кого-нибудь на вечерок? Впрочем, – урезонил я себя, – сердечными делами займемся позже, а сперва как следует выпьем и закусим. Душа просит праздника, я так долго его ждал! Открыл меню. «Обнорский городской трест ресторанов» Ишь ты, сколько в том Обнорске ресторанов, а поди ж ты – трест! Глава 5 «Меню порционных блюд на 6 июня 1972 г.» Прейскурант не поражал особым изобилием, зато удивил ценами: из блюд почти ничего не стоило дороже двух рублей, лишь «севрюга по-московски» да икра из той же севрюги гордо стояли особняком с ценами в три шестьдесят и три тридцать. Генка по-босяцки желал портвейна, но я вразумил друга: сегодня наш выбор – коньяк. По крайней мере для начала. А к коньяку… ух и развернусь же я сейчас! Шаркну, наконец, по душе! Вернулась официантка, вынула из передника блокнот и приготовила карандаш. Безошибочно угадав, кто здесь заказывает музыку, вопросительно уперлась в меня своими карими вишнями. – Тэ-экс… – ответил я взглядом на взгляд, – коньячку нам… – Коньяк отпускается только бутылкой. – А нам меньше и не надо! Какой у вас самый дорогой? Самым дорогим оказался Реми Мартин за двадцать рублей. Нет уж, Реми этого я напился в девяностые, когда был миллионером. Мне чего-нибудь аутентичного, советского. Вот «Апшерон» пять звездочек за одиннадцать тридцать подойдет! По мере того, как я делал заказ, выщипанные бровки официантки ползли вверх, ибо это выглядело как простое перечисление пунктов меню. – Издеваетесь? – наконец, не выдержала она, – столько и взвод солдат не съест! – Девушка, а как вас зовут? – внезапно переменил я тему. – А какое это имеет отношение?.. Ну, Светлана. – Светлана! – с восхищением покатал я на языке это светлое имя. – Знаете что, Светочка, на вашем месте я бы снял этот кружевной передничек, купил билет в Москву на первый же рейс и мчался бы на Мосфильм сниматься в главной роли, потому что вы девушка редкой красоты! Моя грубая лесть произвела впечатление. Все-таки в нашей провинции люди простые им, что не наплети – слушают, развесив уши. Эти самые ушки у девушки слегка покраснели, она разулыбалась, взгляд потеплел. – Скажете тоже… – Может Светик, вы нам сами что-нибудь подберете, на свой вкус, а? В выборе не стесняйтесь, потому что деньги жгут мне ляжку. Она не стала спорить, очевидно усекла, что пахнет хорошими чаевыми. Кто-то скажет: вот, мол, идиот – на последние деньги кутить собрался… Возможно, я идиот, возможно. Но я так понимаю – деньги не последние и все только начинается. О причинах такой уверенности сейчас рассуждать не хочется, а хочется кутить! Не подумайте, на самом деле я не гурман и не делаю из еды культа. Мне обычно все равно что жрать, главное, чтобы обстановка была душевная. А она была таковой. В зале играла тихая музыка, царила приятная прохлада и легкий полумрак, рядом сидел старый друг, и нам было что вспомнить. Посетителей потихоньку прибавлялось. Швейцар то и дело распахивал дверь перед дядями с волосами и без волос, под ручку с празднично украшенными тетями. Самых солидных встречал Яша, выскальзывая из-за своего администраторского столика и провожая до места. Генка от приятных предвкушений был возбужденно-говорлив и беспрерывно что-то рассказывал про наших бывших одноклассников. Я доброжелательно пропускал его болтовню мимо ушей, потому что давно забыл их, случайных спутников моего детства. И тут что-то пробилось сквозь расслабленную негу. – Повесился? Кто повесился? Какая сорока? – Да не сорока, а Сорока! Витька Сорокин. – Ах, Сорокин… Вспомнил я этого Витьку, лопоухого и круглолицего пацаненка, который зачем-то все время хотел стать мои другом, но я не ценил его порывов, и обидевшийся Витька начинал устраивать мне всякие пакости. Кончалось это дракой и периодом взаимного равнодушия, после чего все начиналось сначала. – Год назад, – рассказывал Генка, – причем, отслужил срочную, вернулся, что-то там со своей девкой не поделил, пошел в туалет и вздернулся на бачке! – Придурок, – резюмировал я. – Придурок, – согласился Генка. И тут Света принесла «Апшерон» с холодными закусками. Мы тут же разлили. – За встречу! Немедленно выпили и набили рты салатами. – Слушай, – вдруг вспомнил я, – а про Настю Князеву знаешь что-нибудь? – Про невесту-то твою? – лукаво усмехнулся Генка, – Да как у всех: после школы сразу замуж выскочила, родила. Недавно видел ее, опять беременная. – А муж кто?
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!