Диамон потрясенно покачал седой головой и, помолчав с минуту, неуверенно ответил: – Я не знаю, мой мальчик… Могу лишь строить предположения… – И каковы же они? – Ну… судя по тому, что восставшие мертвецы отправляются в бескрайние пески Тайранской пустыни, у меня напрашивается лишь один-единственный вывод, – Диамон многозначительно взглянул на застывшего в ожидании Гияра. – Какой?! – нетерпеливо воскликнул парень. – Архон, – глухо ответил старик. – Но это же всего лишь глупая сказка! – Гияр посмотрел на собеседника, словно на сумасшедшего. – До некоторых пор я тоже так считал, – грустно ответил старик. – Я должен обо всем этом переговорить с одним человеком. Отдыхай, мой мальчик! Спасибо тебе за то, что ты нашел в себе силы вытерпеть все это! Теперь мы воочию убедились в том, что страшные слухи, ползущие с юга, – не плод воображения сумасшедших. Парень задумчиво кивнул и покинул комнату старика. Не успел он закрыть за собой дверь, как в обитель Диамона заглянул хозяин дома. – Слушаю тебя, мой друг, – вопрошающе поднял на него уставший взгляд лекарь. – Тот господин… Я добился, чтобы он посетил вас, – он уже здесь. – Конечно, Задар, пригласи его! – кивнул старик и в ожидании устремил взгляд на дверь. Задар выскользнул из комнаты и уважительно склонился, пропуская посетителя в комнату. Высокий, плотного телосложения пожилой мужчина в дорогой легкой одежде вошел в помещение и удивленно воскликнул: – Мой славный Диамон! Ты ли это?! Лекарь с улыбкой склонился, приветствуя гостя: – Ваша светлость, рад видеть вас в добром здравии! – Ну, насчет здравия – это ты, пожалуй, хватил лишнего! – пробасил гость и неожиданно расхохотался. – Боюсь, что у нас с покойным Эктором была чересчур буйная молодость! С годами это чувствуется все сильней, Охтам его побери! Но что мы все обо мне! Как ты, мой дорогой мастер?! Признаться, многие считали, что ты отправился вслед за своим господином в чертоги Четверых… – Влиятельный гость нахмурился. – Много странных, загадочных смертей и исчезновений произошло после смерти Эктора… – Об этом-то, граф Таррес, я и хотел с вами поговорить, – Диамон многозначительно умолк. Холодные серые глаза графа пристально прошлись по фигуре лекаря. – Тебе есть что сказать по этому поводу, дружище Диамон?! Признаться, я уже начал считать, что большинство мужчин в этом королевстве позасовывали языки в свои трясущиеся от страха и подобострастия задницы! Я и некоторые мои… гм… друзья считаем, что цепь произошедших в последнее время событий весьма напоминает… – граф в задумчивости нахмурил лоб, подбирая подходящее слово. – Переворот? – с лучезарной улыбкой взглянул на него лекарь. – Задница Охтама, ты прав, старик! – пророкотал Таррес, и рука его непроизвольно сжала рукоять меча, пристегнутого к широкому поясу. – Внезапное сумасшествие Кайла… Смерти Ортома, Хетса и Берсона… Костер, Ленгор, Тарк и Мангар бесследно исчезли. Еще трое арестованы по подозрению в измене! А ведь все эти люди были верноподданными покойного Эктора! – Вы не упомянули смерть самого короля, ваша светлость, – многозначительно взглянул на него Диамон. – Как?! – вскричал граф, и щеки его побагровели. – Ты думаешь, Иктон посмел бы? Диамон пронзительно взглянул на него: – Да, граф, я действительно так считаю! Мне доложили, что Ортом и Хетс умерли с теми же симптомами, что и король. Мало того, я считаю, что принц Дибор тоже замешан в заговоре! Хотя он, скорее всего, лишь марионетка в руках узурпатора. – Старик поднял руку в предупреждающем жесте, заметив, что граф хочет его перебить. – Я лично был свидетелем того, как Иктон и его подручные волокли носилки Кайла в сторону подземелий. Их сопровождал Катор, едва державшийся на ногах. Лишь благодаря счастливой случайности я сам остался в живых – неподалеку проходила стража. Я знаю, что после этого люди Иктора искали меня в городе. Но, слава Четверым, у меня еще остались верные друзья, которые укрыли меня от убийц! Таррес изумленно посмотрел на старика, как будто видел его впервые. Затем он смущенно опустил взгляд и пробасил: – Дорогой мой лекарь, ты прав… Я сам мог бы догадаться обо всем, после того как безрезультатно просил наместника позволить мне навестить несчастного принца. Иктон надменно заявил, что рассудок принца совсем помутился и Кайл опасен для окружающих. Мне пришлось проглотить это объяснение… И лишь когда ты мне все рассказал, у меня открылись глаза на происходящее! Я немедленно соберу верных друзей, и мы потребуем от Иктона, чтобы он позволил нам навестить Кайла! – И тогда вас постигнет участь тех, кто стараниями заговорщиков отправился в царство Четверых, – поднял руку Диамон в успокаивающем жесте. – Простите меня, ваша светлость, но вы воин, а не политик. Таким же был и Эктор Торнол… За что поплатился и он сам, и его старший сын… – Во имя Четверых! – вновь повысил голос граф. – Что же ты нам предлагаешь, старик?! Забыть обо всем и стать шлюхами Иктона?! А бедняга Кайл пусть подыхает в подземелье?! Да Эктор перевернется в могиле! – Ждать, мой добрый граф! Ждать и собирать силы – вскоре они понадобятся! – Что ты задумал, лекарь? – Я советую вам собрать всех, кто еще верен истинному наследнику. Нужно определиться, какие силы преданные короне люди могут выставить против заговорщиков в нужный момент. И на вашем месте я был бы крайне осторожен – Иктон не тот человек, с которым легко играть в подобные игры. Вы и ваши соратники – истинные благородные рыцари, привыкшие биться на поле боя, а не в коридорах королевского дворца. Когда ситуация этого потребует, вы еще проявите себя. Сейчас же позвольте старцу, всю свою жизнь наблюдавшему за жизнью при дворе, временно принять на себя бремя противостояния и предпринять кое-какие шаги! – О каких шагах ты толкуешь? – Первое и самое главное – это освободить Кайла и вывезти его из дворца. После этого у нас будут развязаны руки, и вот тут-то понадобится вся мощь, которую вы сможете собрать. Я со своей стороны попытаюсь поднять недовольство в народе. Если люди увидят истинного наследника живым и в здравом рассудке, то они без всяких колебаний последуют за ним. То же касается и королевских гвардейцев. Главный наш козырь – это Кайл. Если мы раскроем заговор и вынесем его на всеобщее обозрение, то Иктону уже не спастись. Граф Таррес восхищенно смотрел на старика. – Воистину, уважаемый мастер, я и предположить не мог, что за обликом книгочея скрывается искушенный в политике человек! Диамон скромно опустил взгляд и тихо ответил: – Быть может, вы этого не знали, но жизнь при дворе в эпоху перемен куда опаснее самых страшных болезней. Никто не знает об этом, но я частенько помогал покойному Эктору дельным советом. Да вот не уберег… – Мы не уберегли, – эхом отозвался граф. – Но у нас еще есть возможность исправить свою ошибку! Глава 9 Первые лучи солнца окрасили алые шторы в кровавый цвет и наполнили комнату мрачными оттенками. М-да, весьма символично… Дибор Торнол устало потер покрасневшие глаза и нежно взглянул на обнаженную девушку, вытянувшуюся рядом с ним на постели. Спит, счастливая… Он легко провел ладонью по золотистым волосам девушки и осторожно накрыл ее легким покрывалом. Она чему-то сладко улыбнулась во сне и повернулась на другой бок. Дибор прикрыл веки, и ласковое выражение тут же покинуло его лицо, сменившись болезненной гримасой. Он почти не спал уже четверо суток – с того самого дня, как решился навестить Кайла. Если быть честным, то до того момента он попросту боялся сделать это… Кого боялся? Чего? Да всех и всего! Кайла, сумрака подземелья, откровенного разговора… А самое главное – себя! Своей совести, и без того ежедневно низвергающей его в пучину душевных страданий. О Четверо, как же он извелся за последнее время! Дибор заскрипел зубами и, уткнувшись в подушку, издал глухой стон. Какой же он все-таки… зверь, да, другого сравнения не подобрать. Отец… Кайл… Да, коварный Иктон хорошо поработал с его сознанием, но… это ни в коей мере не могло служить ему оправданием. Убийство отца – об этом он не знал… сначала… Иктон поведал ему о своих замыслах уже после того, как печальная весть облетела растревоженный дворец. И не успел возмущенный принц справиться с потрясением и позвать стражу, как коварный елей, льющийся с уст выродка королевской крови, уже овладел разумом младшего Торнола. Да, старик в последнее время слишком часто предавался забвенью средь кувшинов с вином и голых девок, взвалив судьбу королевства на своих приближенных. Да, меланхоличный калека-брат плохо вязался с образом великого правителя… А корона и все, что ней связано… этому не было сил противостоять… тогда… И лишь по прошествии нескольких месяцев, когда добродушный наместник начал превращаться в надменного и жестокого тирана, когда череда трагических смертей и исчезновений окутала дворец туманом таинственной недоговоренности, из которого то и дело проглядывала хищная сущность регента… Лишь тогда пришло оно – осознание совершенных деяний. Практически каждую ночь в коротких и тревожных снах Дибор встречался с укоризненным взглядом отца, с наивным и испуганным взором брата, запертого во тьме. Он просыпался в холодном поту, и в такие моменты блеск самоцветов, украшавших корону, был ему едва ли не противен! Нужно отдать Иктону должное – своей твердой рукой, ведомой незаурядным разумом, он быстро навел порядок в королевстве. Восставшие племена на окраинах были жестко наказаны за свое неповиновение – об этом красноречиво вещали головы их вожаков, размещенные на пиках крепостной стены. Но… ряду ярких побед сопутствовали не менее яркие казни и заточения по подозрению в измене былых друзей покойного короля. И как-то уж так повелось, что никто уже не осмеливался рассуждать о политике наместника – у стен появились уши и… руки, вооруженные кинжалами. Придворные все чаще заводили себе слуг, которые пробовали перед трапезой их яства и вино. Никто никому не доверял, все друг друга боялись – именно таким стало обещанное ему дядей Иктоном королевство. А совсем недавно произошло событие, заставившее Дибора по-новому взглянуть и на свою безопасность тоже… Его оруженосец, которому после учебного боя он великодушно разрешил выпить вина из графина, стоящего у него на столике, на следующий день в жестоких мучениях отошел в царство Четверых. И хотя придворный лекарь, ставленник Иктона, горячо всех убеждал: смерть вызвана тем, что у парня с давних пор больной желудок, – этому рассудок Дибора верить отказывался. Где двое, там и трое, и тогда уже никто не будет стоять на пути у честолюбивого и жестокого герцога Волчьих гор. Именно в тот день он спустился в мрачное подземелье… На что он рассчитывал? Его брат, хоть и был неискушен в политике, наверняка сумел сложить два и два. Хотел ли Дибор услышать слова прощения? Нет, за подобные деяния не будет, да и не может быть даже малейшего снисхождения! Тогда чего же он хотел?! Да всего-навсего – услышать уже забытый голос родного человека. Он надеялся, что Кайл хотя бы выслушает его покаяние. Но все произошло совсем не так, как рисовал в своем воображении Дибор. Во тьме подземелья изнеженный калека нашел в себе силы не сломаться и до последнего отстаивать свои принципы. Да, Кайл – молодчина, не то что он… Брат! По щеке принца стекла скупая слеза. Он так же, как и Кайл, вновь переживал каждое мгновение их счастливого детства… Постепенно чувство глубочайшей ненависти к самому себе все сильней захватывало его. Истошный вопль рвался из его груди и, не находя выхода, рассыпался на мельчайшие ледяные иглы, которые впивались в сердце… Дибор вновь уткнулся в подушку и тихо застонал. В этот момент легкая ладонь осторожно легла на его голову и нежно взъерошила волосы. – Что с тобой, любимый? Тебе нехорошо? – голос Дайлы был встревоженным. – Нет, все в порядке… – Дибор попытался взять себя в руки и повернулся к возлюбленной. Девушка обхватила его лицо руками. Родные серо-зеленые глаза пытливо и обеспокоенно всматривались в его покрасневшие очи. Дайла передернула плечами и, отпустив его, накинула на себя покрывало. Затем она нетерпеливо вздохнула и с укоризной вновь взглянула на него: – Не лги мне! Я же не слепая – с тобой уже несколько дней творится что-то неладное! Принц нерешительно взглянул на нее – роднее и ближе человека у него не осталось. Они знали друг друга с самого детства. Дайла – дочь маркиза Мостера. Втроем, Дайла, Кайл и Дибор, они играли, штурмовали воображаемые крепости ужасных противников, шалили, дрались на игрушечных мечах. И девочка ни в чем не уступала мальчишкам. Потом, когда Кайл из-за роковой травмы уже не мог составить им компанию, юный принц и маленькая дворянка сблизились еще больше. Постепенно их трогательная дружба переросла в нечто большее – наступил день, когда оба уже не смогли противиться зову природы и стали тайными любовниками. Оба прекрасно понимали, что брак меж ними невозможен, но не было силы, способной заставить их расстаться. Дибор в растерянности покачал головой – если Дайла обо всем узнает, то… наверняка отвернется от него… Он сел на постели и с каким-то непередаваемым вызовом взглянул ей прямо в глаза и, словно бросаясь в бездонную пропасть, с жаром заговорил: – Ты хочешь узнать, что меня тревожит?! Ты желаешь услышать, каким чудовищем стал принц Дибор Торнол?! Так слушай же, потому что я больше не могу носить все это в себе… Он рассказывал долго, не упуская ни единой детали; не щадя себя и не пытаясь найти даже малейшего оправдания своим действиям… По мере повествования на лице девушки отображались самые противоречивые чувства. Поначалу она отнеслась к его рассказу недоверчиво, с сомнением оглядев его, определяя, в своем ли уме ее возлюбленный. Но Дибор продолжил свой рассказ, и тогда недоверие сменилось неприкрытым ужасом – в глазах Дайлы появилось отчаяние, и непроизвольно она прикрыла ладонью рот. Когда принц прерывающимся голосом поведал ей о посещении камеры в подземелье, по его щекам катились скупые слезы. Душа Дайлы буквально разрывалась на части – она одновременно ненавидела и любила своего запутавшегося принца. Когда Дибор закончил рассказ, он отер глаза и робко взглянул на потрясенную девушку – ее очи были исполнены ужаса, боли и… жалости. – Иди ко мне, мой бедный принц… Дайла стянула с плеча угол покрывала и, обняв любимого, укутала его, крепко прижавшись всем телом. Так они сидели некоторое время, не смея нарушить повисшую в воздухе тишину.