При этих словах человек в кресле взглянул вверх и обнаружил на стене двух вольных торговцев. Почему-то их присутствие неожиданно придало ему сил, он схватился за кобуру. И сейчас же разряд бластера прошил воздух у самой его головы, так что его, должно быть, обожгло палящим лучом. – Руки! – гаркнул Мура, и голос его загремел, как у капитана. – Встать! Руки вверх! Живо! Гангстер послушно поднялся и, наклонившись, уперся руками в экран. Но тут, повернув голову, он увидел, что делает Али, и на лице его появилось выражение ужаса. – Не надо! – закричал он. Али не обратил на него никакого внимания. Ухватившись за черную рукоять, он изо всех сил потянул ее на себя. Гангстер снова завизжал, и вдруг наступила тишина. Смолкло гудение машины, прекратилась вибрация, сотрясавшая стены. Ригелианин вырвался из рук Кости, поскользнулся, упал, а Али уже всем телом повис на рычаге, рычаг сломался, и, увидев это, гангстер, стоявший перед экраном, словно взбесился. Забыв о направленном на него бластере Муры, он с хриплым рычанием, вытянув руки со скрюченными пальцами, рванулся к Али. Это застало Дэйна врасплох: он следил за ригелианином, которого считал самым опасным из этой компании. Зато Мура не дремал и аккуратно срезал этого сумасшедшего, прежде чем он успел добраться до горла Али. Гангстер захрипел и повалился ничком. Дэйн был очень рад, что не успел увидеть его обугленного лица. Ригелианин поднялся на ноги, его змеиные немигающие глаза уставились на Муру и Дэйна, державших в руках бластеры. Затем он отвел глаза и, не обращая ни малейшего внимания на Кости, принялся засовывать за ремень выбившуюся рубашку. – Вы приговорили всех нас к гибели, – ровным бесстрастным голосом проговорил он на жаргоне вольных торговцев. Кости подошел к нему. – А ну, подними руки и не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, – сказал он. Ригелианин пожал плечами. – Теперь уже никакие фокусы не нужны, – сказал он. – Всем нам каюк. Мы в ловушке. Али ухватился за спинку кресла и сел. Экран над его головой был пуст, мертв. – И что же это за ловушка? – спросил Мура. – Вы сломали этот рычаг. Теперь вся система управления машиной разрушена. – Ригелианин прислонился к стене в непринужденной позе. Его чешуйчатое лицо было лишено всякого выражения. – Нам никогда не выбраться отсюда. Сейчас наступит тьма. И тут впервые Дэйн заметил, что призрачный серый свет, заполнявший пещеру, как будто померк. Так тускнеют угли в догоревшем костре. – И вдобавок мы заперты, – безжалостно продолжал ригелианин. – Ключ вы сломали, и выйти отсюда теперь невозможно. Кости расхохотался. – Нечего разыгрывать перед нами «шепчущего», – прогремел он. – Подумаешь – тьма! А это ты видел? – Он достал и включил фонарик. Ригелианин даже не повернул головы. – Мы не знаем всех тайн этого подземелья, – сказал он. – Вряд ли ваши фонарики пригодятся вам здесь. Дэйн сказал Муре: – Надо бы уходить поскорее… пока светло… Мура кивнул и обратился к ригелианину: – Вы смогли бы открыть дверь? Тот покачал головой. Тогда Кости принялся за дело. При помощи бластера он принялся быстро резать щели в стене. Дэйн приплясывал от нетерпения, ему казалось, что выжженные щели никогда не остынут. Но вот наконец все они перелезли через стену и двинулись по коридору. Кости тащил ригелианина за собой, связав ему руки его же собственным ремнем. Идти приходилось довольно медленно, потому что даже с помощью товарищей Али едва волочил ноги. А между тем тьма все сгущалась, серое свечение почти исчезло. Мура включил свой фонарик: – Будем пользоваться только одним фонариком. Надо беречь аккумуляторы. Дэйн удивился – ведь аккумуляторы фонариков рассчитаны на несколько месяцев непрерывной работы. Однако через несколько минут ярко-желтый луч света потускнел и сделался бледным, сероватым. – Он у вас на полной мощности? – спросил Али. Было слышно, как в темноте позади злорадно фыркнул ригелианин. Мура ответил: – Да, на самой полной. Все молчали, но Дэйн чувствовал, что не он один смотрит на бледное пятно света с возрастающим беспокойством. И когда фонарик перестал освещать даже пол под ногами, Дэйн, в общем, не удивился. Но Кости удивился. – Что там у вас случилось? – прогудел он. – Темно ведь. Подождите-ка… – И он включил свой фонарик. Минуты две тьму пронизывал яркий чистый луч, а затем он тоже стал быстро тускнеть, словно что-то в атмосфере жадно опустошало аккумуляторы. – Любая энергия в этой пещере вырождается, – сказал ригелианин. – Мы не знаем, почему так происходит, но это как-то связано с работой установки. Исчезает свет, а потом и воздух… Дэйн торопливо вздохнул полной грудью. Воздух как воздух – холодный, свежий… Возможно, насчет воздуха ригелианин преувеличил, чтобы их припугнуть. Тем не менее все ускорили шаг. Какое-то время меркнущий свет фонарика еще позволял им следовать путем Рича. Теперь, когда машина не работала, кругом стояла тяжелая тишина, в которой слышалось только эхо от клацанья магнитных подковок. Выдохся фонарик Кости, Дэйн зажег свой. Они шли и шли, из коридора в коридор, стараясь до последнего использовать умирающий свет. И никто из них не знал, далеко ли еще до выхода. Когда погас и фонарик Дэйна, Мура отдал новый приказ: – Взяться за руки! Дэйн правой рукой ухватил Муру за пояс, а левой вцепился в запястье Али. И они двинулись дальше. Дэйн слышал, как Мура что-то невнятно бормочет, и вскоре понял, что стюард отсчитывает шаги, вырабатывая какой-то свой метод движения по лабиринту во тьме. А тьма давила на них, плотная, осязаемая, пропитанная чем-то неизъяснимым, что было свойственно тьме на этой планете. Казалось, они проталкиваются сквозь какую-то вязкую жидкость, и непонятно было – то ли они продвигаются вперед, то ли топчутся на одном месте. Дэйн машинально следовал за Мурой, он мог только надеяться, что стюард знает, что делает, и рано или поздно приведет их к выходу из лабиринта. Он пыхтел и задыхался, словно бежал, хотя шли они не очень быстро. – Сколько же миль нам еще переть? – осведомился Кости. Ригелианин снова фыркнул: – А не все ли тебе равно, торгаш? Дверь не откроется – вы ведь сломали машину. Неужели ригелианин сам верит в это? И если верит, почему он так спокоен? Или он принадлежит к народу, который считает, что нет разницы между жизнью и смертью? Мура удивленно хмыкнул, и в следующий момент Дэйн наткнулся на него. Сейчас же идущие сзади натолкнулись на Дэйна и столпились у него за спиной. Впереди была стена. Это могло означать только одно: Мура просчитался и где-то свернул в темноте не туда, куда надо. Они заблудились… – Где мы? – спросил Кости. – Заблудились, – с холодным ехидством отозвался ригелианин. Дэйн протянул руку и ощупал стену. Сердце у него заколотилось. Под пальцами была не гладкая скользкая поверхность, а грубый шершавый камень. Нет, Мура не просчитался, он привел их к каменным границам пещеры. И словно подтверждая эту мысль, Мура произнес: – Это скала. Это конец лабиринта. – А где же выход? – спросил Кости. – Заперт! – сказал ригелианин. – Заперт навсегда. Вы сломали машину!.. А она управляла всеми входами и выходами. – Если это так, – впервые подал голос Али, – то что же вы делали, когда вам приходилось выключать машину прежде? Сидели взаперти в темноте, пока не включали снова? Ответа не было. Затем Дэйн услышал в темноте какую-то возню, хрипение, и голос Кости прорычал: – Когда мы задаем вопросы, змея, надо отвечать!.. А то плохо будет… Ну? Так что вы делали, когда выключали машину? Снова возня. Затем хриплый ответ: – Мы оставались здесь, пока она не включалась снова. Она выключалась ненадолго. – Она выключалась надолго, когда здесь работали изыскатели, – сказал Дэйн. – А тогда мы вообще к ней не подходили, – быстро отозвался ригелианин. Что-то слишком быстро. – Врешь, – сказал Али. – Кто-то должен был оставаться около машины, чтобы включить ее снова. Если бы все двери были заперты, вы бы не смогли сюда войти. – Я не инженер… – Ригелианин утратил свою бесстрастность и свой вызывающий тон. Он просто помрачнел. – Правильно, – прогудел Кости. – Ты не инженер, ты просто помощник Рича. И если отсюда есть выход, ты его знаешь. – А как насчет вашей дудочки? – спросил Дэйн у Муры. Молчание стюарда его тревожило. – Я как раз сейчас ее пробую, – ответил стюард. – А она не действует, да? – спросил Кости. – Ну-ка, змея… выкладывай!.. Снова началась возня в темноте.