– Кто-нибудь пользовался краулером последние два дня, сэр? – Насколько мне известно, нет, – ответил суперкарго. – А что такое? – Значит, – дрожа от возбуждения, произнес Дэйн, – значит, им пользовались только для перевозки оборудования доктора Рича? Ван Райк сел. Он не только сел, но потянулся за ботинками и обулся. – Так ты полагаешь, автонастройка у него сохранилась? Возможно, сынок, вполне возможно! Он уже натягивал куртку. Тут до Рипа дошло. – Проводник до самого лагеря! – с восторгом вскричал он. – Будем надеяться, – сдержанно произнес Ван Райк. Снова вернулись к краулеру – на этот раз во главе с самим суперкарго. Приземистый грузовоз по-прежнему стоял между стабилизаторами «Королевы» в том же положении, в каком его оставил Дэйн, – уставив тупой нос на запад. Да, автонастройка на лагерь, видимо, сохранилась. Когда двигатель включили, краулер медленно пополз по своим старым следам, и, если бы Дэйн, нагнав его, не заглушил потом, он так полз бы и полз, невзирая ни на какие туманы, через выжженную пустошь до того места, где Рич выгрузил свое оборудование. Это был идеальный проводник. Людям «Королевы» оставалось лишь следовать за ним. Суперкарго не сказал ни слова. Он только повернулся и пошел обратно к «Королеве». Шагая следом за ним, Дэйн пробормотал: – Эх, нам бы хоть один ручной лучемет… – Тогда уж лучше резонатор, – возразил Рип. Дэйн испуганно покосился на него. Лучеметом не обязательно убивать – им можно пригрозить или проломить стену укрепления. Но резонатор… Акустические волны невидимы, от них нет защиты, и они буквально разрывают людей на части. И если Рип заговорил о резонаторе, значит он считает, что настоящее сражение неизбежно. Впрочем, все это пустые разговоры. «Королева» – послушный закону торговый корабль, на ней нет ни лучеметов, ни резонаторов. Ван Райк поднялся в секцию управления и постучал в дверь капитанской каюты, из-за которой доносились пронзительные крики хубата. Джелико откатил дверь. Лицо у него было усталое и хмурое. Он раздраженно стукнул по клетке голубого чудовища и поздоровался с суперкарго. Однако на этот раз встряска не оказала обычного действия – хубат завизжал еще громче. Суперкарго спросил, разглядывая его: – Давно он у вас так бесится, капитан? Джелико бросил на своего любимца яростный взгляд и вышел в коридор подальше от шума. – Почти всю ночь. – Он задвинул дверь, стало тише. – По-моему, он сошел с ума. Не понимаю, что с ним стряслось? – У него слуховой порог, кажется, выше ультразвука? – Значительно. А почему… – Капитан проглотил свое «почему». Глаза его сузились. – Вы имеете в виду эти чертовы радиопомехи? Полагаете, они связаны с акустикой? – Не исключено. Он орет, когда помехи прекращаются? – Это можно проверить. – Джелико сделал было движение, чтобы вернуться в каюту, но Ван Райк остановил его: – Сейчас есть дело важнее, капитан. – А именно? – Мы знаем, как добраться до лагеря Рича. И Ван Райк принялся рассказывать капитану о краулере. Джелико внимательно слушал, прислонившись к стене, лицо его было бесстрастно, словно Ван Райк зачитывал ему список принятых на борт грузов. Когда суперкарго закончил, капитан только проговорил неторопливо: – Ну что ж, может быть, и получится… Снова экипаж собрался в кают-компании. Отсутствовал только Тан, оставшийся в радиорубке. В руке у капитана Джелико был серебряный стерженек, прикрепленный к поясу длинной цепочкой. – Мы обнаружили, – начал он без всякого вступления, – что управление грузового краулера по-прежнему настроено на лагерь Рича. Таким образом, краулером можно воспользоваться как проводником… Это заявление было встречено общим шумом, в котором можно было разобрать вопрос: когда начнем? Джелико постучал стерженьком по столу, и шум прекратился. – Жребий, – сказал он. Мура уже приготовил все для жребия – нарезал соломку, сложил в кружку и встряхнул. – Тан остается на рации, – объявил капитан. – Жребий будут тянуть десять человек. Пойдут пятеро – те, кто вытащит короткие соломинки… Стюард пошел по кругу, держа кружку выше уровня глаз сидящих людей. Каждый вытаскивал соломинку и не глядя зажимал ее в кулаке. Потом все одновременно раскрыли ладони. Короткая! Дэйна бросило в жар – то ли от радости, то ли от волнения. А кто еще? Он оглядел стол. Рип! У Рипа тоже короткая! И в замасленных пальцах Кости тоже зажата короткая соломинка. Четвертую показал Стин Вилкокс, а пятую и последнюю – Мура. Командиром будет Вилкокс – это хорошо. На молчаливого штурмана можно положиться полностью. И надо же, как странно распорядилась судьба. Короткие соломинки достались как раз тем, без кого «Королева» на крайний случай могла обойтись. Если мы все пропадем, корабль и без нас сумеет уйти с Лимбо. Дэйн постарался отогнать от себя мрачные мысли. Капитан Джелико недовольно фыркнул, обнаружив, что он в экспедицию не попал. Он поднялся, подошел к стене справа от себя и вставил серебряный стержень в какое-то отверстие. Дверца секретного сейфа со скрежетом распахнулась. Видно, ее давно не открывали. Внутри на подставке стояли бластеры – целая шеренга ручных бластеров! Под ними висели кобуры и зловеще поблескивали полные обоймы. Это был арсенал «Королевы», вскрыть его мог только капитан и только тогда, когда считал положение чрезвычайно серьезным. Один за другим Джелико извлекал бластеры и передавал Штоцу. Тот тщательно осматривал каждый бластер, щелкал разрядником и клал перед собой на стол. Пять бластеров, пять кобур, пять патронташей с комплектом обойм. Затем капитан закрыл сейф и запер его серебряным стерженьком, с которым – по законам Федерации – не имел права расставаться ни днем ни ночью. Он вернулся к столу и оглядел пятерых избранников судьбы. Каждый из них умел пользоваться бластером, как и всякий вольный торговец, так что объяснять было нечего. Капитан сделал приглашающий жест. – Разбирайте, ребята, – сказал он. – Это все ваше! Он ничего больше не добавил – и без того было ясно, что, по его мнению, дело им предстояло опасное. Глава 9 Охота вслепую Снова Дэйн облачился в полевое обмундирование. Застегивая шлем, он дал себе торжественную клятву впредь ни при каких обстоятельствах не выключать радиотелефон. Никто так и не упрекнул его за оплошность в лощине, а ведь он думал, что отныне его будут держать подальше от настоящего дела. И вот пожалуйста, никто не оспаривал его права идти в поход, ему предоставили новую возможность отличиться – просто потому, что он вытащил короткую соломинку. Что ж, он приложит все силы, чтобы оправдать доверие. За бортом по-прежнему не было ни дня, ни ночи. Был только туман. Они плотно поели и спустились по трапу в серые сумерки, которые, судя по показаниям часов, следовало называть полуденными. Рип шагал впереди. Ощущая у бедра непривычную тяжесть бластера, Дэйн шел вслед за Вилкоксом. Кости и Мура уже хлопотали у краулера. На плоской платформе маленькой машины было место только для одного человека, от силы для двух. Бортов у платформы не было вовсе, держаться на ее скользкой поверхности было не за что, а потому решили, что все пойдут пешком, привязавшись тросами к корме. Кости запустил двигатель, и краулер пополз вперед, дробя гусеницами гравий и обломки пористого камня. Двигался он со скоростью пешехода, и поспевать за ним не составляло труда. Дэйн оглянулся. «Королевы» уже не было видно. Только слабое сияние еще мерцало где-то вверху – это был прожектор, который в обычных условиях виден на расстоянии многих миль. Вот тогда-то Дэйн по-настоящему понял, что значит сейчас потеряться, и ухватился за трос, проверяя, хорошо ли он привязан. Человек, который вел краулер через пустошь в первый раз, выбирал самый удобный путь. Дорога под ногами была достаточно ровной, только раз они попали на реку застывшего шлака, где было очень скользко, и пришлось основательно попотеть. Однако довольно скоро они обнаружили еще одну особенность тумана. Звуки! Они так и не смогли понять, что это за звуки. То ли многократное и усиленное эхо их собственных шагов и хруста гусениц, то ли какие-то другие, естественные шумы. Несколько раз Кости глушил двигатель, и они замирали, прислушиваясь. Им казалось, что они окружены, что какой-то другой отряд скрыто следует за ними во мраке, готовясь напасть. Но стоило им остановиться, как звуки исчезали, так что в конце концов по общему молчаливому согласию они решили пренебречь этими слуховыми галлюцинациями и двинулись вперед уже без остановок, видя лишь несколько дюймов грунта у себя под ногами да смутную тень на месте ближайшего соседа. Влага, стекавшая по шлемам, пропитывала одежду. Она неприятно пахла, и собственная кожа казалась Дэйну липкой и нечистой. Он попытался вытереть лицо, но только размазал маслянистую жидкость еще сильнее. В остальном же все шло хорошо. Краулер уверенно и беспрепятственно двигался вперед. Его электронная память работала безотказно. Так они оставили позади уже три четверти пути через пустошь, когда в тумане вдруг послышался новый звук, и звук этот явно не был эхом их собственного движения. Топот! Кто-то бежал во мгле, совсем недалеко. Очень странный топот, подумал Дэйн. Какой-то дробный. Как будто у бегущего больше двух ног. Он стал медленно поворачивать голову, стараясь определить, с какой стороны доносится топот. Но определить направление было невозможно. Непонятно было даже, догоняют их эти шаги или, наоборот, убегают от них. Тут трос подергали, и приглушенный голос Рипа спросил: – Что это там? – Не знаю, – отозвался Дэйн. Топот затих. Может, это был шаровидный лимбеанец? Из тумана выступило какое-то обширное темное пятно, и сейчас же раздался чей-то крик. Дэйн вздрогнул. Башмаки его съехали с гравия и песка на что-то гладкое. Теперь он стоял на плите мостовой, а темное пятно оказалось обвалившейся стеной древнего строения. Пустошь кончилась. Они достигли развалин. – Торсон! Дэйн! Это кричал Рип, и Дэйн поспешил откликнуться. Трос больше не натягивался – значит, краулер стоял. Дэйн осторожно двинулся вперед и наткнулся на Рипа. Рип стоял, склонившись над лежащим Вилкоксом. Оказывается, Вилкокс оступился и попал ногой в трещину. Перелома не случилось, но острый камень пропорол ему икру, а нога застряла. Вчетвером они подняли штурмана, посадили на платформу краулера и перевязали рваную рану, из которой хлестала кровь. Идти Вилкокс больше не мог, а потому остался на платформе возле пульта управления.