Голос его был достаточно строг, чтобы Мэтью расхотелось вести беседы — лучше зубы поберечь. Он устроился поудобней и стал наблюдать, как Джереми любуется своим ножом; то был символ его могущества в мире, который ребят вроде него смалывал в порошок тяжеленными сапогами. Наконец — вернее, слишком уж скоро — Мэтью почувствовал, как лошади замедлили бег. Погоняла позвонил в колокольчик, и через некоторое время ворота отворились. Затем карета покатилась вперед, снова набрала скорость, а через сто ярдов раздался крик кучера: «Тпр-ру! Тпр-ру!» Карета со скрипом встала, отворилась дверца, и Мэтью увидел в пятне яркого солнечного света Лоуренса Эванса — опрятного, лощеного и одетого с иголочки. Разумеется, он был не один: вокруг толпилось множество юных ребят от двенадцати до восемнадцати и несколько парней постарше, общим числом девятнадцать (если верить Эвансу), однако Мэтью показалось, что их тут целая армия — хватило бы дать отпор английскому войску. Первым из кареты вышел Бромфилд, следом — Джереми с ножом. Мальчики тотчас принялись улюлюкать, вопить и хихикать, пока Эванс не отчеканил: — Хватит. Даже врагу следует демонстрировать уважение. Расступись! Щелкнул кнут, и карета покатила в сторону виноградника, а Мэтью повели в дом. Вскоре он обратил внимание, что «студенты» университета одеты примерно одинаково: белые рубашки, черные или коричневые бриджи, кремовые чулки. На груди у них были бумажные значки, разукрашенные цветными карандашами в красный и синий цвет, различных форм: треугольник, квадрат, круг. У юношей постарше значки представляли собой синий квадрат, в который были вписаны красный треугольник и синий круг. Медали, что ли? Способ различать студентов разных «курсов», как в настоящем университете, — первого, второго и так далее? Мэтью вошел, дверь за ним тут же захлопнулась, и какой-то мальчишка прокричал: «Ну, сейчас тебе зададут!» Что зададут — страшно было даже подумать. Бромфилд схватил Мэтью за загривок и весьма грубо повел мимо лестницы по украшенному гобеленами коридору. В огромной столовой с веерами шпаг на стенах только что состоялся обеденный пир: тарелки с горами куриных костей стояли среди серебряных подносов, мисок с солью, перцем и прочими принадлежностями, каковые, по мнению Капелла, должны присутствовать на столе любого уважающего себя джентльмена. Мэтью не без удовлетворения подумал, что своим прибытием он оторвал Капелла от трапезы. Дверь слева отворилась: за нею начиналась уходящая наверх винтовая лестница. Сквозь высокое узкое окно сочился свет. — Наверх, пожалуйста, — сказал Эванс, первым начиная подъем. Мэтью так пихнули в спину, что он едва не расквасил нос об первую же ступень. Лестница привела их в кабинет с круглыми окнами в сад, похожими на корабельные амбразуры, обставленный мебелью из темного дуба и черной кожи, — самый обычный кабинет зажиточного человека: широкий письменный стол, стулья, шкаф для документов и книжные шкафы, заставленные таким количеством томов в кожаных переплетах, что при иных обстоятельствах Мэтью захотелось бы в них порыться. Однако сейчас взор его притягивали люди, присутствующие в кабинете: Саймон Капелл, сидевший за столом в косом луче света — здоровенный, широкоплечий, с головой-тараном, — и Берри Григсби в платье персикового цвета с желтыми кружевными оборками. Она сидела на стуле чуть в стороне, руки ее были связаны за спиной белым шнуром, и тем же белым шнуром она была привязана за талию к спинке стула. Спутанные волосы торчали во все стороны, глаза испуганно таращились по сторонам, а на левой скуле красовался ярко-синий кровоподтек. — Здравствуйте, Мэтью, — сказал Капелл. Он сидел, упершись локтями в темно-зеленый бювар и сцепив ладони перед собой. В стеклах очков плясал солнечный свет. — Вставать не буду, уж не взыщите. Мэтти не нашелся, что ответить. Во рту у него пересохло. Прямо за спиной Берри стояла Чарити Леклер, столь же прелестная и обольстительная на вид, сколь безобразная и порочная душой. В кресле на противоположном конце комнаты развалился граф Дальгрен в бежевом сюртуке, похожий на ящерицу, вылезшую погреться на солнышке. — Мэтью, — хрипло выдавила Берри. Разбитая нижняя губа ее начинала опухать, на шее синели следы крепких пальцев, которыми Карвер, должно быть, задушил ее крик. Глаза молили о помощи: это какое-то чудовищное недоразумение, читалось в них, но теперь все будет хорошо, ведь ты, не иначе как благородный сэр Ланселот, явился меня спасти. Молодой рыцарь приметил одну весьма пугающую деталь: полы под стулом Берри были застелены парусиной. Чтобы защитить дорогой ковер кирпичного цвета… от чего? Опять-таки — страшно даже подумать. — У него с собой было вот что, сэр, — сказал Бромфилд, вытаскивая из жилета блокнот и кладя его на бювар. Капелл в ту же секунду схватил его и открыл на помеченной Масочником странице. — Ага! Вот и славно. — Губы Капелла растянулись в улыбке, точно лицо вспороли ножом. — Последний блокнот! Теперь можно успокоиться, не так ли. — Последние слова прозвучали скорее как утверждение, нежели как вопрос. Мэтью вдруг заметил, что в комнате есть еще один человек. Справа — в черной тени, липнущей к книжным шкафам, точно паутина, — сидел мальчик неопределенного возраста. Щуплый, бледный и до странности хрупкий, с шелковистыми волосами цвета пыли. На нем была та же форма, что на остальных «учениках», на груди — круглый значок. Правую бровь рассекал длинный тонкий шрам, уходящий под волосы, а правый глаз был холодного молочного-белого цвета. — Свяжите его, — сказал Капелл, увлеченно листая блокнот. Бромфилд обошел Мэтью со спины и локтем зажал ему горло, а Лоуренс Эванс продемонстрировал подозрительные для бывшего секретаря навыки обращения с веревкой. Руки Мэтью заломили назад и так крепко связали шнуром, что он едва не намочил штаны от боли. Затем его усадили на стул, услужливо подсунутый ему прямо под ягодицы. Капелл достал из серебряной табакерки понюшку табака, втянул по щепотке каждой ноздрей, шмыг-шмыг — и готово, причем все это было проделано самым изящным образом, как подобает истинному джентльмену. Белым платком он стряхнул крошки с сюртука, который и так был цвета темного табака. — Я желаю знать, — сказал он, складывая платок и убирая его в карман, — откуда у вас этот блокнот. Будьте любезны, расскажите. Мэтью попытался увлажнить слюной пересохший колодец горла и прохрипел: — Охотно. Все очень просто: помощник судебного медика перепутал ящики. Я потом вернулся туда и… — Но с какой стати медик вам его отдал? — В глазах-топазах загорелся едва заметный огонек. Осторожнее, подумал Мэтью. — Он мне доверяет. Я сказал ему, что знаком с мисс Леклер и передам ей блокнот. Разумеется, я хотел привезти его сюда. — Мэтью воспользовался воцарившейся на мгновение тишиной и добавил: — То же самое я сказал мистеру Полларду. Он намерен поговорить с мистером Маккаггерсом. — Ему все известно, — заметил Бромфилд, и Мэтью безумно захотелось отвесить ему пинка. — Это ежу понятно! — рявкнул Капелл. — Может, не все, но многое. Ладно, Мэтью, давайте-ка на минутку забудем про блокнот. Хочу поговорить с вами о Масочнике. Вы же знаете, кто это? — Нет. — Вы уверены? — Ну… да, уверен, — ответил Мэтью, проклиная себя за заминку. — Я почему спрашиваю: Масочник убил трех людей, имеющих непосредственное отношение к одному нашему прожекту. Вы ведь знаете, о каком прожекте я говорю? — Нет, сэр, не знаю, — сказал Мэтью и тут же добавил: — Можете мне не рассказывать! — Сэр? — осмелился вмешаться в разговор Джереми, метатель ножей. — По дороге сюда он меня расспрашивал про таланты. Да еще назвал наш университет школой, сука! — Прикуси язык, мальчик. За брань здесь штрафуют. — Капелл вновь обратил долгий испепеляющий взгляд на потное лицо Мэтью. — Кто загнул уголок этой страницы? — Мэтью разом оглох и лишился дара речи. — Страница с именами сирот. Кто ее пометил? Тоже мистер Маккаггерс, а? — Наверное, сэр. А может, я и сам загнул ненароком, не пом… — Хватит врать, — очень тихо осадил его Капелл. Поразительно, как даже от такого тихого голоса мороз может пробрать до самых костей. — Вы явно знаете, кто такой Масочник. Я думаю, он убивает именно тех, кто участвовал в воплощении одного из наших замыслов. Он придумал некий грандиозный план мести и, стало быть, имеет отношение к Суонскоттам. — К кому, сэр? — выдавил Мэтью, хотя его душили сзади. — Мистер Бромфилд, если он опять заговорит без спросу, проучите его как следует. Только ковер берегите, пожалуйста. Он совсем новый, не хочу перепачкать его кровью. — Да, сэр. — Итак, — продолжал Капелл, — я убежден, что Масочник имеет отношение к семье Суонскотт. Это очевидно. Далее. Поскольку вы теперь — помощник мистера Хадсона Грейтхауса и работаете в бюро этой прославленной бабы, Масочник, прочитав объявление в газете, неизвестно по какой причине и при каких загадочных обстоятельствах обратился именно к вам. Стало быть, это ваш знакомый, которому все известно о вашей нынешней работе. Он презентовал вам блокнот, снятый с трупа этого болвана, Эбена Осли, дабы вы помогли ему решить проблему — выяснили, кто стоит за филадельфийской трагедией… какого бишь года? — Тысяча шестьсот девяносто седьмого, сэр. — Да, точно. Он хочет уничтожить организатора преступления. То есть если вы до сих пор не поняли — вашего покорного слугу. Я, признаться, не очень люблю жить в страхе за собственную шкуру, пускай здесь мне ничто не угрожает: посмей Масочник перебраться через этот забор, его ждет моментальная смерть. Итак… мне хотелось бы знать имя этого паскудника, дабы притащить его сюда и вышибить ему мозги. Вы сейчас же назовете мне его имя, сэр. Даю вам одну минуту. Мистер Рипли? Из тени, точно змея, выполз тот самый мальчик. Сию секунду Чарити Леклер схватила Берри за волосы и запрокинула ей голову. Лоуренс Эванс — мастер на все руки — шагнул вперед и закрепил какое-то металлическое устройство на ее правом глазу, которое не позволяло ей закрыть веки, как бы она ни билась и ни кричала. Вдобавок элегантная леди засунула в рот Берри грязную кожаную перчатку. Рипли выудил из кармана длинную и ужасно острую голубую вязальную спицу. Глава 45 Мальчик скользил по воздуху, точно ангел смерти. В движениях его чувствовалась зловещая грация, казалось, от него исходит неземное голубоватое сияние — или то был свет, отраженный от голубой спицы? Он уверенно продвигался вперед — без спешки, но и не теряя времени. Берри попыталась его пнуть, но он аккуратно и непринужденно увернулся от пинка. Казалось, это тень плывет по комнате, при этом от него исходила явственная угроза. Когда Берри задумала опрокинуть стул, прекрасная леди за ее спиной просто ухватилась покрепче за рыжие локоны. Рипли приблизился к жертве и без промедления поднес спицу к раскрытому глазу Берри. — Я все скажу! — воскликнул Мэтью. — Погодите, мистер Рипли, — скомандовал Капелл; мальчик тотчас повиновался, поведя здоровым глазом — черным и блестящим, как стеклянный шарик, — в сторону хозяина. — Ждите и будьте начеку. — Капелл встал, бросил Дальгрену: — Подъем! — и, когда гренадер неспешно повиновался, подтащил свой стул к Мэтью. — Девицу не отпускать, держать как есть, — приказал он Чарити Леклер и Эвансу, а сам уселся вплотную к Мэтью, так что их колени почти соприкасались, и в упор уставился на него: видны были даже кожные поры, сочащиеся салом, и пахло курятиной. — Итак, — солнечно улыбнулся Капелл. — Вы собирались назвать мне имя. — Можно глоток воды? Горло пере… — В следующий раз я его не остановлю, Мэтью. Подумаешь, девица без глаза останется, кому какое дело? Имя. — Ладно. — Мэтью облизнулся. Капля пота сбежала по его носу и, дрожа, повисла на кончике. Нелегко было говорить, слушая, как Берри мычит от боли, пытаясь выдавить крик сквозь перчатку. — Сперва позвольте рассказать, кто он такой. — Капелл тут же повернулся к Рипли и уже хотел отдать юному истязателю приказ о продолжении пыток. — Сэр! Умоляю! Вы должны знать, что Масочник — сын Суонскоттов! Капелл замер. Его испещренный синими венами лоб нахмурился. — Что-то припоминаю… — Он постучал себя пальцем по лбу, словно пытаясь растормошить память. — У Суонскоттов было двое сыновей, которые, согласно нашим источникам, погибли еще в детстве. — О, двое сыновей — Тоби и Майкл — действительно погибли, но этого мальчика они нашли на скотобойне и взяли в семью, воспитали как родного — даже образование ему дали. Словом, он им был как родной. — Неужели? — Капелл в упор, практически нос к носу, приблизился к Мэтью и буравил его испытующим взглядом. — Да, сэр. Он заработал немало денег, целое состояние, а потом скрыл свою истинную личность и начал вести совсем другой образ жизни. Как бишь он себя называл… крупной рыбой, которую занесло в болото. Капелл почесал подбородок: — Дальше.