Мэтью ошарашенно заморгал, глядя в улыбающееся лицо Джоплина Полларда. Юный адвокат наклонился ближе; на устах его по-прежнему играла улыбка, а вот в больших карих глазах горело отнюдь не добродушие, а бритвенно-острые проблески жестокости. — Я вас попрошу не создавать лишнего шума, хорошо? Неприятности нам не нужны. Показывайте, мистер Бромфилд. Охотник поднял свободную руку, и Мэтью с ужасом увидел в ней до боли знакомую соломенную шляпку. Бромфилд не удержался, стащил с Мэтью треуголку, а вместо нее нахлобучил ему на голову шляпку Берри. — Вашу прекрасную подругу уже взяли. — Поллард по-прежнему упирался ладонью ему в грудь. — Она отвесила мистеру Карверу такого пинка, что даже у меня зубы лязгнули. Поэтому не удивляйтесь, если увидите на ее лице пару синяков. А вот жизнь ее целиком зависит от того, что вы скажете и сделаете — или, скорее, не скажете и не сделаете — в ближайшие пару минут. — Как… что… — бессвязно забормотал Мэтью, однако в действительности он все понял — словно в лицо плеснули ледяной водой. Чарльз Лэнд, адвокат, чью контору выкупил Поллард, якобы унаследовал крупную сумму денег и вернулся в Англию, где стал видным покровителем искусств и политическим деятелем. Таким образом профессор Фелл освобождал себе территории под новые предприятия. «Поллард у них самый честолюбивый», — говорила вдова Шервин. — Ты! — с омерзением выплюнул Мэтью. — Ты тут всем заправляешь, верно?! — Всем? Ну, это ты загнул. Нет, не всем. Я лишь смотрю, чтобы люди делали то, за что им платят, и чтобы все проходило без сучка без задоринки. Это моя работа. — Он ухмыльнулся, показав зубы. — Выравнивать дороги и следить, чтобы они сходились. Спасибо за блокнот, мистер Корбетт. Право, я не ожидал заполучить его уже сегодня. — Можно расквасить ему нос, сэр? — с надеждой спросил Бромфилд. — Ну что ты. Нет. Соблюдай приличия, мы же на людях. Мистер Корбетт, вы пойдете с нами. Не вздумайте привлекать внимание или сопротивляться. Если вы не прибудете в имение мистера Капелла по истечении разумного количества часов, прекрасная мисс Григсби погибнет ужасной смертью, каковую я не хочу даже описывать, дабы не расстаться со своим завтраком. Итак, предлагаю вам строго следовать моим указаниям: идите смирно, не поднимая головы, и ни с кем не заговаривайте, даже если кто-то к вам обратится. Готовы? Ну, вперед. Разумеется, его ничуть не интересовало, готов Мэтью или нет. Шляпа Берри почти закрывала ему лицо, и в таком виде его повели по улице. Свернув налево, на Баррек-стрит, они прошли мимо того места, где был найден труп Осли. — Мы вас сегодня все утро ищем, — произнес Поллард, решительно шагая вперед. — А потом я случайно встретил на улице Брайана, и он мне сказал, что вы заходили к Эндрю. Быть может, вы не против рассказать, по какому поводу? Мэтью был против и потому промолчал. — Что ж, так и быть, — сказал адвокат, не дождавшись ответа. — Сам потом побеседую с Эндрю и все у него выясню. Вы знаете, в последнее время он внушает мне какую-то тревогу. Вы ничего странного не заметили? Что скажете? — Скажу, чтобы ты засунул голову себе в… — Сие галантное, но неблагоразумное высказывание было тут же пресечено двумя грубыми тычками, пересчитавшими ему ребра даже сквозь сюртук, жилет и мокрую от пота рубашку. — Полегче, мистер Бромфилд. В этом пока нет нужды. Ага, вот мы и на месте. Впереди, на углу Баррек-стрит и Бродвея, стояла карета, запряженная четверкой лошадей. Ничуть не похожая на ту, в которой они с мисс Чарити Леклер добирались до имения, — пыльная безобразина, побитая жизнью и дорогами, очень похожая на те сухопутные колымаги, что колесят между Нью-Йорком и Бостоном, и потому совершенно незаметная в потоке грузовых подвод, фургонов, фермерских телег и тележек уличных торговцев. На козлах сидели кучер и погоняла, оба мальчишки лет пятнадцати-шестнадцати. — Залезай, — скомандовал Поллард, подталкивая Мэтью в спину. Бромфилд закинул треуголку в окно салона и открыл дверцу. Перед тем как сесть в карету, Мэтью покосился в сторону и заметил на тротуаре своего друга и партнера по шахматам Ефрема Аулза. Ефрем шел, опустив голову, отрешенно глядя себе под ноги сквозь толстые стекла очков. Мэтью думал было закричать, но мысль эта умерла столь же быстро, как родилась: эти люди не только прихватят с собой Ефрема, но и Берри могут погубить. Его приятель прошагал мимо — совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки. А в следующий миг Мэтью ощутил у поясницы кулак Бромфилда и позволил затолкать себя в карету. Внутри уже сидел жилистый длинноволосый паренек — тот, что разливал вино на пиру у Капелла. Капелл вроде называл его Джереми. Волосы у него были напомажены; как только дверь затворилась, он выхватил из кармана нож и вместо приветствия показал Мэтью блестящий клинок. Мэтью сел напротив. Бромфилд устроился рядом и задернул занавеску из рогожи на противоположном окне. Поллард засунул руку в окно и передал Бромфилду блокнот — тот сразу спрятал его в карман кожаного жилета. — Вот умница, — сказал Поллард Мэтью. — Грубая сила нам не пригодится, верно? Мистер Капелл просто хочет с вами побеседовать. — Побеседовать? То есть убить меня, верно? — Успокойтесь, мистер Корбетт, мы талантами не разбрасываемся, а лишь направляем их на путь истинный. У одного нашего благодетеля есть чудесная деревушка в Уэльсе, где людям открывают подлинный смысл жизни. Однако у меня остался к вам один вопрос: как вы заполучили блокнот? Мэтью пришлось соображать очень быстро. — Маккаггерс ошибся, блокнот никуда не пропадал. Его раб, Зед, просто переложил часть личных вещей Осли в другой ящик. Позднее я снова пришел к Маккаггерсу, и мы их отыскали. — Неужели? — Ну да. — Хм. — Пытливым, как никогда, взглядом Поллард обшарил лицо Мэтью, но не нашел, к чему придраться. — Надо переговорить об этом с мистером Маккаггерсом. Вы меня беспокоите, Корбетт, и мистера Капелла тоже. Пора уже что-то с этим делать. — Девушка не имеет к этому никакого отношения. — К чему именно, сэр? — Поллард натянуто улыбнулся. — Ах, вы про козни и интриги, которые вы замышляете с мистером Грейтхаусом, не так ли? О да, мы все знаем про вашу поездку на ферму и выкапывание трупа. Мистер Ормонд с удовольствием побеседовал с молодым помощником судебного медика, приехавшим уточнить некоторые моменты. — Понятия не имею, о чем… — Ох, избавьте меня! Старый, добрый, глупый Брайан играет с нашей прачкой в одну игру: он ей секрет — и она ему секрет. Пожалуй, это его единственный порок — что сказать, несчастный человек! Так вот, во вторник Брайан рассказал мне любопытную историю. Прачка слыхала, что на самом деле в городе произошло не три убийства, а четыре! Мол, на ферме милях в десяти от города на берег реки вынесло труп неизвестного молодого человека, весь изрезанный ножом. Таинственный информант прачки видел труп собственными глазами, представляете? Что ж, мистер Ормонд вчера пообщался с помощником судебного медика и предоставил нам имена двух господ, приехавших выкапывать останки убитого юноши. Ими оказались Хадсон Грейтхаус и — ну надо же! — его коллега мистер Корбетт! Забавно, не так ли? «Животик надорвешь», — подумал Мэтью. — Будьте спокойны, с мистером Грейтхаусом мы разберемся в свое время. Сначала с вами. Прощайте, сэр. — Поллард отошел от кареты и закрыл дверцу. — Поезжай! — крикнул он кучеру, когда Бромфилд решительным рывком задергивал вторую занавеску. Щелкнул кнут, и карета тронулась с места. В желтом ее салоне Мэтью тут же вновь покрылся по́том. Колымага катила на север по Бродвею, а за окнами буднично шумел город. Мэтью не сводил глаз с ножа в руке Джереми. Выглядел клинок весьма грозно. Надо срочно придумать, как отсюда выбраться. Увы, выхода нет. Мэтью поднял руку, чтобы стянуть с себя шляпку Берри, и в ту же секунду острый нож, точно змея, метнулся к его горлу, а железная лапища Бромфилда схватила его за плечо. Наконец головорезы сообразили, что хочет сделать Мэтью, и позволили ему снять убор. Он положил шляпку на колени и подумал, что, будь он героем вроде Хадсона Грейтхауса, он бы дождался особо глубокой ямы или высокого ухаба на дороге, швырнул бы шляпку в глаза мальчишки, выхватил у него нож и тут же вогнал бы клинок в грудь Бромфилду. Вот только благодаря кожаному жилету и блокноту в кармане у последнего такое предприятие может закончиться самым скверным образом. Мэтью решил, что Хадсон Грейтхаус на свете только один, а в этой карете героям не место. Свернув на почтовый тракт и оставив город позади, лошади поскакали резвее. Кнут хлестал направо и налево, лошади мчали во весь опор. «Чудесная деревушка в Уэльсе», — сказал Поллард. Вот где мы с Берри встретим старость, подумал Мэтью. Если доживем. Мы?.. А ведь он прежде ни о ком так не думал — после истории с Рейчел Ховарт в Фаунт-Ройале. Он считал, что любил ее, но на самом деле ему просто хотелось почувствовать себя рыцарем. Вряд ли он способен понять, что такое любовь. Влечение — да, необходимость теплых близких отношений с другим человеком — да… Любовь? Нет. Пока он слишком занят, чтобы даже помыслить об этом. Впрочем, теперь ему предстоит долгий период — в лучшем случае — вынужденного отдыха. Мэтью вдруг пожалел, что так серьезно относится к жизни, ему не помешало бы проводить время… как там говорил Мармадьюк?.. более весело. Поменьше шахмат и побольше танцев. И побольше приятных встреч с хорошенькими девушками, их в Нью-Йорке немало. Поразительно, как приставленный к горлу нож способен направить мысли человека к таким вещам, которые еще неделю назад казались сущими глупостями, а теперь — безвозвратно упущенными возможностями. Нет, подожди, твердо осадил себя Мэтью. Просто подожди. Ты все еще жив, и Берри жива. Будем надеяться. Да, возможно, скоро — слишком скоро — придет время слез и печали. Но пока оно не пришло. Надо сохранять спокойствие, трезвость ума и при первой возможности быть готовым к быстрым действиям. Карета угодила в яму глубиной с его уныние и подпрыгнула. Подходящий момент для швыряния шляпы в лицо Джереми был упущен. В этой карете героев нет. Но разве не нужно быть героем, чтобы хранить самообладание, когда душа вопит и рвется из тела? Что будешь делать, лучик ты мой лунный? Паренек опустил нож на сиденье. Убаюканный качанием кареты, Бромфилд чуть закатил голову назад и прикрыл веки. — Слушай, — обратился Мэтью к Джереми. Бромфилд тут же распахнул глаза и сел прямо как штык. Парень молча уставился на Мэтью. — Тебе сколько лет? Джереми покосился на Бромфилда — тот пожал плечами. — Ну, пятнадцать. — Вот и я ушел из приюта в пятнадцать. Я ведь тоже из приютских. — Правда? — У тебя какая специальность? — Чего-чего? — Ну, какой у тебя талант? Почему тебя забрали из приюта в школу Капелла? — Да то не школа, а… — Джереми нахмурился, подбирая нужное слово. Соображал он явно не слишком быстро. — Университет! — Чую, ты далеко пойдешь, когда его окончишь. Так какой у тебя талант? Паренек взял в руки нож и прямо-таки с любовью взглянул на клинок. — Да вот эту штуку бросать умею, — не без гордости сказал он. — Промеж лопаток попадаю с двадцати шагов! В детстве я так индейского парнишку убил, который у моего папаши кур таскал. Сперва нож ему в спину воткнул, а потом глотку его красную перерезал и скальп снял! — Похвально. А сколько тебе было лет, когда это случилось? — Одиннадцать вроде. Потом индейцы пришли и отца утащили, дом подожгли, а меня к дереву привязали. Вот так я и сделался сиротой. Мэтью кивнул. Стало быть, перед ним будущий убийца, способный разить издалека, из укрытия. А ведь и у Осли был талант — находить такие дарования, видеть их в самом зародыше. Можно назвать это семенем зла, которое бывает или врожденным, или появляется в человеке после определенных страшных событий. Капелл же взращивает это семя, превращая сырье в ценный ресурс. — А что предоставляет Капелл в награду за твою верность этому… университету? — Еду вкусную, — ответил мальчик. — Крышу да койку. Все меня боятся. И поблудить есть с кем. Ага, подумал Мэтью, стало быть, Чарити Леклер — тоже ценный ресурс. — Ну все, хорош, — проворчал Бромфилд. — Заткни пасть и больше не открывай.