Он сделал выпад и вернулся в первую позицию. Затем начал отрабатывать этот прием — выполнял его снова и снова, стремясь к экономности и скорости движений. Время от времени он делал выпады влево или вправо, но всегда сохранял полный контроль над телом и возвращался точно в середину. Очень скоро это стало для него упражнением на собранность ума, нежели тела. Ни на минуту не прекращая двигаться, Мэтью прокручивал в голове разговор с преподобным Уэйдом. Где же пропадал Кипперинг в ту ночь, когда Уэйд и Вандерброкен ходили к дому Блоссом? Конечно, он мог быть где угодно: у себя дома или в кабаке. Да хоть в конторе! Но Мэтью все не мог избавиться от мысли, что Кипперинг в ту ночь не сумел лично сходить за врачом и священником — то есть выполнить свои посреднические обязанности, — потому что отлучился по другому неотложному делу. В частности, этим делом могло быть убийство Пеннфорда Деверика… Выпад влево, возврат в середину. Выпад вправо, возврат в середину. А теперь быстрее. Острие шпаги держим вверх. «Вечно на бровях, деньги в карты спускает, а имя его еще чуть-чуть и выжгут на двери публичного дома. Не кажется ли вам, что этот человек только делает вид, что радуется жизни, а на самом деле торопится помереть?» — спросила однажды вдова Шервин. «Ноги поставь по той же линии, что и мои. Не так широко. И не так близко! Для выпада нужна сила и хороший упор, а если ноги слишком близко, трудно держать равновесие». Выпад по центру, возврат в первую позицию. Еще раз, более плавно. «Тоже вечно выспрашивал, когда приходил Годвин, сколько пробыл, когда ушел и все такое», — говорила Мисси Джонс. И слова самого Кипперинга, сказанные в ту ночь, когда был убит Осли и Мэтью обнаружил кровавое пятно на двери его погреба: «Возможно, Масочник тоже азартен. Согласны?» Выпад вправо, возврат в середину. Собери тело, не вихляйся! Выпад влево, возврат в середину. Сделай корпус тонким, лунный лучик. И не оттопыривай большой палец! Мэтью остановился. Плечо и предплечье ныли. Как вообще можно привыкнуть к весу этого орудия? Видно, фехтовальщиком все же надо родиться, решил Мэтью. Этот дар должен быть в крови. Он воткнул острие шпаги в землю и оперся на эфес. Несмотря на стоявшую в подсобке прохладу, на лице его выступил пот. Эндрю Кипперинг интересовался похождениями доктора Годвина — видимо, пытался понять, по каким дням и во сколько тот посещает Николь. Для чего? Чтобы выбрать подходящее время для смертоубийства? «Кого, по-вашему, следует искать главному констеблю?» — спрашивала Кэтрин Герральд. И Мэтью ответил ей: «Палача из господ». Того, кому Пеннфорд Деверик хотел пожать руку. Того, с кем он был знаком. Того, кто непременно должен был увидеть лик убийцы перед смертью. При чем тут тогда Эбен Осли? Почему Масочник перерезал горло и исполосовал лица именно этой троице? «Я бы на вашем месте поискал того, кто давно работает на скотобойне», — сказал Эштон Маккаггерс. Относится ли все это к Эндрю Кипперингу? Палач из господ с опытом работы на скотобойне? Только делает вид, что радуется жизни, а на самом деле торопится помереть? Масочник? Но с какой целью он убивает? Если это кара, то за какое преступление? Какими такими злодеяниями Годвин, Деверик и Осли заслужили смертную казнь? Мэтью вытер платком рукоять из слоновой кости и вновь подумал, что все дороги ведут к Королеве Бедлама, томящейся под замком в самом сердце этой паутины. Маски на стенах. Венецианский пейзаж. Мебель без отметок мастера. Деверик. Роскошное убранство палаты. Таинственный клиент, прячущийся за спиной Икабода Примма. «Прибыл ли ответ короля?» — Мэтью! Он очнулся. Кто-то стучал в дверь. — Да? — Это Берри. К вам пришли. — Одну минутку. — Мэтью вернул шпагу на место, открыл дверь и обнаружил на пороге не одну, а сразу двух прекрасных леди. Поверх платья Берри надела фартук, а голову повязала красным шарфом, чтобы убрать с лица волосы. У нее были румяные щеки и слегка запыхавшийся вид, — вероятно, она помогала отцу на кухне. Ее скромный домашний наряд был прелестен, однако в сравнении с ним одеяние второй леди, стоявшей у нее за спиной и чуть в сторонке, являло собой образчик высокой парижской моды. Незнакомка была высока и тонка; по плечам ее рассыпались густые вьющиеся локоны, а карие глаза навевали воспоминания о кексах с горьким шоколадом в витрине кондитерской мадам Кеннедей. На ней было светло-голубое платье с белыми кружевными оборками на рукавах и пышным кружевным жабо на груди. Белокурую голову венчала небольшая изысканная шляпка в цвет платья, с загнутыми полями и украшенная белым пером. Мэтью не мог не отметить, что эта леди — примерно его возраста — ошеломляюще хороша собой: светлая кожа без единого изъяна, высокие скулы, безупречной формы розовые губки и изящный точеный носик. Светлые брови ее приподнялись, когда она заметила его оценивающий взгляд. Левая щека девушки была отмечена родинкой, а в правой руке она держала белый зонтик от солнца. — Господин Корбетт, — мелодично произнесла она и, шагнув вперед, протянула ему тонкую кисть в белой перчатке. — Да. — Он неловко взял ее руку и, не придумав, что с нею делать, тут же отпустил; Берри глянула на него с неодобрением и отерла пот со лба — видно, в кухне было очень жарко — замусоленным полотенцем. — Что… э-э… — Мэтью хотелось провалиться под землю. Глаза незнакомки, бесспорно, были прекрасны, но смотрели на него так пристально, что вот-вот пробуравили бы ему лоб. — Чем могу быть полезен? — Я мисс Чарити Леклер, — сказала она таким тоном, словно ее имя должно было что-то ему говорить. — Можем побеседовать с вами наедине? Дело мое требует конфиденциальности. Настал неловкий момент: никто не шелохнулся. Затем Берри оглушительно кашлянула и сказала: — Мэтью, дедушка ушел за вещами для твоего дома. Он вернется к одиннадцати, к тому времени обед будет готов. — Хорошо. Благодарю. Берри медлила, украдкой поглядывая на Чарити Леклер из-за своего грязного полотенца. — Наедине, если можно, — повторила юная леди. Мелодичный голос ее прозвучал на тон или два выше прежнего. — О, простите. Разумеется. Конфиденциальность — это очень важно, — сказала Берри и собралась уходить. — О да, — холодно процедила мисс Леклер. — И весьма полезно. — Если вам что-то понадобится, дайте знать, — сказала Берри Мэтью. — Ну, не знаю. Вода там или еще что-нибудь. — Пока у меня все есть, спасибо. — Что ж, мне пора возвращаться на кухню. Я уже сказала, что обед будет в… — …Одиннадцать, — оборвала ее мисс Леклер, натянуто улыбнувшись. — Да, мы поняли. «Мы?» — подивился Мэтью. Это еще что за новости? — Всего доброго, — сказала Берри, и тут Мэтью заметил в ее голубых глазах лед. Очевидно, приглашение на обед мисс Леклер не светит. Берри развернулась и зашагала к дому. Все это время гостья не спускала с Мэтью спокойного оценивающего взора. — Чем я могу вам помочь? — спросил он и тут вспомнил о манерах: на улице становилось жарко. Увы, никакой тени — кроме своего скромного обиталища — он предложить гостье не мог. — Изволите войти? — Нет, спасибо. — Белый зонтик с тихим щелчком раскрылся. — Я пришла к вам по рекомендации мистера Садбери из трактира, где вы часто бываете. Мне требуется ваша помощь по одному делу. — Какому же? — Сперва, пожалуй, следует сказать, что я побывала во владениях мистера Эштона Маккаггерса. Он говорит, что я первой обратила внимание на отсутствующий среди вещей Эбена Осли предмет. Сердце Мэтью екнуло, однако он приложил все силы, чтобы ничем не выдать своего волнения. — Покойный мистер Осли приходился мне родным дядей, — сказала мисс Леклер. — Я ищу блокнот, который наверняка был при нем в ночь его прискорбной кончины. Полагаю, вы могли его видеть: мистер Маккаггерс сказал, что вы тоже интересовались блокнотом. — Она умолкла и внимательно следила за его реакцией. — Не знаете, случайно, где он может быть? Просто не верится: как сей омерзительный сгусток скверны, Эбен Осли, мог быть родственником эдакой красавицы?! Мэтью проглотил застрявший в горле ком, лихорадочно переставляя в уме фигуры этой партии. Если отдать блокнот сейчас, возможно, ему никогда не удастся разгадать смысл записей на отмеченной странице. И как же странно, что эта леди пришла к нему за блокнотом… Очень странно. — Нет, я не знаю, — ответил Мэтью. — Ведь я сам обратил внимание Маккаггерса на то, что блокнот пропал. — О да, разумеется. — Она улыбнулась и кивнула, пряча лицо в тень зонтика. — Но, сэр, скажите мне, пожалуйста, зачем вы его ищете? — Могу задать тот же вопрос вам. — Мне он нужен из коммерческих соображений. — Не знал, что мистер Осли был коммерсантом. — Теперь знаете. Мэтью молчал, леди тоже. Тишина становилась гнетущей. Затем мисс Леклер постучала пальцем по нижней губе. — Я оставила карету неподалеку. Полагаю, моему начальнику захочется с вами побеседовать, и я наделена полномочиями пригласить вас на встречу. Путь займет несколько часов, но, думается, вы не пожалеете, что потратили это время. — Ваш начальник? И кто же это? — Его зовут, — ответила она, — мистер Капелл. Глава 34 — Мистер Капелл, — повторил Мэтью. Во рту у него мгновенно пересохло. Интересно, лицо его тоже переменилось? Леди пристально посмотрела ему в глаза: — Вы слышали это имя? — Нет, не слышал. — Оно и понятно. Мистера Капелла нельзя назвать публичным человеком. — Он ценит конфиденциальность, которая бывает весьма полезна, не так ли? — заметил Мэтью.