Они брызнули во все стороны, всколыхнув водоросли, а я зажмурилась. Рыбы, кораллы… Господи, миленький, помоги мне скорее проснуться! Я даже ущипнула себя за руку, но открыв глаза, увидела всё ту же картину: океанское дно во всей своей красе, и я… в плавнике. Ну то есть в русалочьем хвосте. Натуральном таком, холодном и слегка шероховатом от облепивших его серебряных чешуек, с длинным раздвоенным плавником. Мамочки, я хочу на сушу! На землю! Потому что песок под моей чешуйчатой задницей меня совершенно не устраивает! Я в панике заметалась между камнями, наводя шорох среди местных обитателей. Не понимая, как вообще дышу, говорю и куда, позвольте спросить, подевались мои ноги? И почему меня не расплющило под океанской толщей? Ноженьки мои родненькие, где же вы-ы-ы?! Сто лет не плакала, но сейчас зареву. Мысленно отвесив себе подзатыльник, притормозила, если так можно выразиться, а попросту зависла в воде, дёргая плавником. Так, Громова, надо собраться с мыслями. Воплями ты себе не поможешь, только доведёшь себя до истерики. А оно нам надо? Правильно, не надо. Так что ноги в руки (в моём случае — в руки хвост) и бегом решать проблему. А для этого нужно понять: кто я теперь, что я и откуда вообще здесь взялась? Вернее, откуда — я прекрасно помнила. Помнила, как меня спихнули в воду. Муж, в общем-то, и спихнул. Пиранья он, а не козёл. Денег ему захотелось и «Стройсвета». А я думала, у нас любовь. Но о фальшивой любви и жадных до чужих капиталов пираньях я подумаю после. Для начала не помешало бы выбраться на сушу. Да, на свежем воздухе однозначно проблемы решаются лучше. Подгоняемая этой мыслью, я оттолкнулась от океанского дна и, ёжась от ужаса, поплыла навстречу непроглядной тьме, отчаянно надеясь, что рано или поздно она закончится, и я увижу небо, звёзды. Лучше — солнце. Если очень повезёт — какой-нибудь корабль. Но о последнем я пока даже не мечтала. Не знаю, сколько так плыла, шарахаясь от стаек мелкой рыбёшки (а скорее они шарахались от меня) и опасаясь встретить живность покрупнее. Здесь же наверняка водятся акулы, большие и маленькие. Интересно, как с гастрономической точки зрения они относятся к русалкам? Искать ответ на этот вопрос не было никакого желания. А вот на вопросы вроде: я умерла, и это моя реинкарнация? Или, может, банальное сотрясение мозга? — очень хотелось получить ответы. Ну а пока на сушу, Яна, на сушу. Заметив мелькнувшую вдалеке чёрную гигантскую тень, почти не различимую в окружающей тьме, я тоненько пискнула и ещё активнее заработала плавником, не без удовольствия отмечая, что я в кои-то веки умею плавать. Пугающая тень осталась позади, а впереди замаячили огни, расплывающиеся по воде неровными кругами. Не помня себя от привалившего счастья, рванулась вперёд. Несколько отчаянных гребков, и в лёгкие ворвался свежий солёный воздух. Я могла дышать на поверхности точно так же, как и под водой. Ещё один повод для радости. А уж когда увидела корабль, медленно поворачивающийся ко мне задом, то есть кормой, вообще едва не потеряла сознание от переполнявшего меня восторга. Тогда я плохо соображала. Единственным моим желанием было оказаться как можно дальше от воды, которую так боялась. С тех самых пор, когда в детстве меня накрыло волной, и я едва не утонула. Отец тогда сам чуть с ума не сошёл и потом ещё долго ругал себя за то, что потащил свою шестилетнюю дочь купаться в неспокойном море. Прошло двадцать четыре года, но я так и не смогла распрощаться с детской фобией. И теперь плыла, отчаянно крича, не обращая внимания на странный вид корабля, больше смахивавшего на декорации из «Пиратов Карибского моря». Не задумываясь о том, что я хвостатая, и неизвестно, какой мне там окажут приём. Главное, оказаться на палубе. Подальше от тьмы и холода океана. В какой-то момент почувствовала, что что-то мешает мне плыть. Я дёрнула хвостом, раз, другой, и поняла, что угодила в рыбацкую сеть. Тут уж меня заметили. Несколько человек, перевесившись через борт, тянули сеть, а я барахталась в ней, запутываясь ещё больше. Отплёвываясь от слизи и водорослей. Меня протянуло вдоль борта и швырнуло на палубу, накрыв сетью и морской флорой. А также, кажется, фауной, судя по неприятному зуду в спутавшихся волосах. Приподнявшись на руках, я прошлась взглядом по дощатому полу, продолжением которого являлись стильные пиратские сапоги, обтянувшие широкие мужские икры. Впрочем, стоило только приподнять голову, как я поняла, что в возвышавшемся надо мной мужчине не было ничего от пирата. Скорее, его можно было принять за военного. Отменная выправка, мундир опять же. Красный с латунными пуговицами и золотыми галунами (и всё-таки, куда я попала?). Выражение лица самое что ни на есть суровое, я бы даже сказала, грозное. Глаза прищурены, отчего не разобрать, какого они цвета. Широкие брови сошлись на переносице. Рыжие. Никогда не любила рыжих мужиков, но, глядя на этого, на секунду-другую залипла. Пока со всех сторон не послышалось тревожно-взволнованное: — Мара… — Настоящая… — Во плоти… — Убить тварь! — воинственно завопил кто-то слева, нарушив очарование момента. Ну вот, приплыли. Не успела и глазом моргнуть, как в меня нацелились шпаги. Да-да, самые настоящие. Но это ещё полбеды: откуда-то сбоку послышался характерный щелчок, словно взвели курок. Мамочки! Я попыталась неуклюже отползти, но кажется, ещё больше запуталась в сетях, отчего чувствовала себя сейчас выброшенной на берег полудохлой рыбой. Была такой же беспомощной и беззащитной. — Опустите оружие, — приказал рыжий, и остальные «мундиры» пусть и нехотя, но шпаги убрали. — От мары нужно избавиться немедленно! — раздался в толпе визгливый голос, и к командиру (или кто он тут у них) протиснулся жердяй в светлом мешковатом балахоне. — Пока она нас всех не околдовала и не потопила корабль! — Нахрефат, успокойтесь, — в отличие от господина Мешка, голос рыжего звучал совершенно невозмутимо. — Зачем мне топить корабль? — удивлённо спросила я, и взгляды скромного мужского коллектива с Хрена-как-то-там переместились на меня. — Она говорит по-нашему! — И понимает нас! Кажется, мой вопрос внёс ещё большую смуту в нестройные ряды солдат. А я задумалась над тем, что действительно их понимаю. Вот только оставалось неясным, на каком языке мы с ними общаемся. — Понимаю и говорю, — согласилась, пытаясь выковырять из волос какую-то живность. Волосы мало того, что оказались спутанными, так ещё и до безобразия длинными, хоть последние пару лет я носила короткую стрижку. Очень короткую, а тут… В общем, мало мне хвоста было, ещё и волосы вдруг ни с того ни с сего отрастила. — Убить! — меж тем продолжал гнуть своё мешок с костями. — Ну почему сразу убить? — я даже обиделась. — За что?! — Как тебя зовут? — спросил главарь этой банды. — Яна, — представилась, глядя рыжему в глаза. — Какое странное имя для мары, — ворчливо заявил жирдяй с кровожадными планами. — А вы всех мар поимённо знаете? Видимо, так здесь называют русалок. Балахон открыл было рот, собираясь что-то ответить, но слово снова взял красавчик с медными, собранными в хвост волосами. — Последний корабль, повстречавшийся с марой, месяц назад затонул около берегов Аскании. Спастись удалось только одному солдату. Он-то и рассказал нам о морской нимфе, принёсшей гибель их фрегату. Поэтому назови хоть одну причину, почему я должен оставить тебя в живых? — Лежачих не бьют? — предложила первую, что пришла в голову, и поёжилась под грозовым взглядом незнакомца, уже не так уверенно закончив: — Не убивают то есть. — У каждой мары есть свой источник силы. Пусть эта тварь отдаст вашему величеству свой, и тогда ей уже не удастся причинить нам никакое зло, — подкинул идею местный креативщик. Секунду или две величество молчал, явно раздумывая над предложением и гадая, что проще: пристрелить мару, проткнуть её шпагой или забрать у неё этот самый источник. Знать бы ещё, что он из себя представляет. — Из чего ты черпаешь силу, мара? — шагнул ко мне местный правитель. Мне всё-таки удалось рассмотреть, какого цвета у него глаза. Холодные голубые, почти прозрачные. Если заменить их двумя кубиками льда, разница будет невелика. — Эм-м-м… — глубокомысленно ответила я, оглядывая себя на предмет обнаружения источника. Как ни странно, на помощь мне неожиданно пришёл Хам. Хрен то есть. Ну в общем, вы поняли. — Вот он, — указал он на мою руку. — Я чувствую в нём магию. Сильную. Этот перстень станет идеальным подарком для нашей будущей королевы, мой правитель. По мнению Хренохама, магия содержалась (магия… А может, шампанское в ресторане было палёное?) в вычурном серебряном перстне, служившим огранкой кроваво-красному камню. Массивный такой, но в воде я его даже не заметила и не почувствовала его веса. Он украшал мой-не мой средний палец, и у меня вдруг появилось желание показать его Балахону. Пусть любуется. — Отдавай, мара Яна, — угрожающе сощурился он, — иначе… Да пожалуйста! Кольца, сережки, брошки. Всё отдам! Только верните меня туда, откуда взяли, то есть в океан. Вон даже ракушками могу поделиться, которые лифчик. Скользнув взглядом по последним, пришла к выводу, что с этим мысленным заявлением я немного погорячилась. Маре, в чьём теле я оказалась (надеюсь, это всё-таки галлюцинации), было что скрывать от мужского внимания. Король это тоже заметил, задержавшись взглядом на русалочьих прелестях, которые в данный момент интересовали его куда больше серебряного перстня. — Если отдам, отпустите? — накрыла украшение рукой, понимая, что оно, возможно, моё единственное спасение от мундиров и этого гиперчувствительного. — Отпустим, мара, — расплылся тот в лицемерной улыбке. — Не с тобой разговариваю, — ответила резко, не желая проявлять вежливость по отношению к тому, кто назвал меня (и не раз) тварью. Вернее, не меня, а русалку, но сути дела это не меняло. — Что скажете, ваше величество? — повернулась к королю. — Только не смотрите ведьме в глаза. Заколдует ведь, — заикнулся было Хрен, подаваясь ко мне с явным намереньем забрать перстень, но самый главный мундир остановил его резким движением руки. — Нахрефат, перестаньте паниковать. И не такие пытались меня околдовать. — Правитель самоуверенно усмехнулся, явно намекая, что помимо ракушек на груди (или вернее самой груди) во внешности мары для него больше не было ничего примечательного, завлекательного и околдовательного. Ну и ладно. Я здесь не чтобы всяких рыжих охмурять. — Яна, значит, — задумчиво проговорил он, опускаясь передо мной на корточки. — Зачем ты следовала за нами? Потому что я не мара, а запаниковавшая попаданка. Но теперь, когда первый шок прошёл и мозги у запаниковавшей попаданки встали на место, стало ясно, что здесь мне ловить нечего. И помощи ждать не от кого. Скорее они меня обворуют, пристрелят и пустят на уху. А значит, нужно как-то отсюда выбираться и уже потом думать, как быть дальше.