– Насадить новый сад, – ответил Кальмар. – Так сказала нам Арундель. Артам застыл с открытым ртом: – Арундель?.. – Он так растерялся, что Ния улыбнулась сквозь слёзы: – Да, Арундель. – Она… – …жива. Она здесь. Гнев Нии превратился в скорбь, и она вместе с Кальмаром и Лили принялась оплакивать Джаннера. – Мальчик мой… каким же ты был чудесным! – Мама, – позвала Лили, – пойдём посмотрим на новый сад. Ветрокрылы вышли из погреба и увидели новых жителей Анниеры, которые почтительно стояли под ясным синим небом среди развалин замка, словно чего-то ждали. Арундель плотнее запахнула на себе плащ и шагнула вперёд. Её длинные волосы развевались на ветру. – Артам Ветрокрыл, – сказала она, – возьмёшь ли ты меня в жёны? Артам перестал стыдиться своих когтей и ороговевшей кожи, перестал бормотать, мотать головой и слышать грозные голоса. Он забыл о своём былом позоре. Он подхватил Арундель на руки, поцеловал её – и только через несколько минут понял, что они летят высоко над головами ликующей толпы. 96 Нет больше Клыков Исторические хроники Ануота сообщают, что гибель Джаннера Ветрокрыла и возрождение Сияющего Острова Анниеры положили начало Пятой эпохе – долгим годам мира и процветания, и ими в той или иной мере наслаждались все живые существа, которые ходили по земле, плавали в море и летали в небе. В то время как тело Джаннера покоилось в подвале замка Ризен, Верховный король Кальмар Ветрокрыл благословлял новых жителей Анниеры и давал им новые имена. Бывшие Клыки, один за другим, склонялись перед ним, и он нарекал их самыми красивыми и звучными именами, какие только мог придумать. Они принимали их смиренно и радостно, потому что знали, какая цена за это уплачена. Даже расщепки, помнившие свои прежние имена, но воодушевляемые надеждой на новую жизнь, попросили себе другие. Мужчины и женщины, которые так и не стали Клыками, тоже получили новые имена и приняли подданство Анниеры, великодушно предложенное Кальмаром. Одни свежепоименованные анниерцы разбили лагерь в поле у замка Ризен, другие принялись громоздить камень на камень, отстраивая стены заново. С помощью орудий, привезённых Биггином О’Салли, люди вскапывали и рыхлили землю. Уже к вечеру в борозды легли новые семена, ожидая дождя и воскрешения. Одной из последних к Кальмару подошла девочка лет девяти и упала к ногам короля: – Государь! Хранительница камней дала мне имя Нюхло, а ты вывел меня из темницы. Кальмар взял девочку за руку и помог ей подняться. Она была очень красивая. – Теперь тебя зовут Галия. Хорошее имя? Девочка глубоко вдохнула и шёпотом ответила: – Да, ваше величество. – Зови меня просто Кальмар, – сказал тот, и девочка зашагала в лагерь вместе с матерью и отцом, которые отыскали друг друга после многих лет, проведённых во мраке. На закате появилась Сара Кобблер со своими сиротами, а также бард Армулин. Он поцеловал землю Анниеры и пошёл по ней босиком, зачарованно повторяя: – Легенды сбылись! Узнав о смерти Джаннера, Сара расплакалась. Артам познакомил девочку с Нией, и та, в полной мере оценив привязанность Сары к Джаннеру, пообещала воспитать её как родную дочь. Лили при этом известии пришла в восторг. Сара рассказала Ветрокрылам про Марали и Гаммона, также известных как Тёмный клинок и Пламенеющий меч, и о том, как они счастливо прыгают в лунном свете с крыши на крышу, защищая скриан от негодяев-Береговиков. Сара стояла рядом с Ветрокрылами, когда Артам положил тело Джаннера, по-прежнему завёрнутое в чёрный плащ, в склеп во дворе замка Ризен. Лили сыграла на свистоарфе мелодию, которая навеки поселилась в сердцах анниерцев. Много лет спустя бард Армулин добавил к ней слова, сочинив песню о самоотверженной храбрости, чтобы передать горделивую повесть о подвиге Джаннера будущим Хранителям трона и чтобы все дети Анниеры, лощин и Скри, а также других, более отдалённых земель могли постичь красоту долга, самопожертвования и бескорыстной любви. – Джаннер Ветрокрыл не покинул брата, – говорили люди. – Он любил его до самого конца. Эту повесть весь мир – внимай, дитя — Незримо в себе несёт. Когда, крылами шелестя, Стремится фендрил в полёт, Когда клубится над морем мрак И молниям нет конца, Смотри, дитя, – это тоже знак Присутствия Творца. Слушай, как речка шумит в жару, Прозрачна и светла, Как вереск шепчется на ветру, Как трезвонят колокола. В сердце лежит бездонная тьма, И страх безмерен ночной, И боль и горе сводят с ума, Когда нахлынут волной. Но всё же – всё же – волна уйдёт, Смолкнет мощный прибой, И ты увидишь небесный свод Безоблачно-голубой. И солнце снова встанет с утра, И грусть умчится прочь, И смерти сгинуть придёт пора, Когда отступит ночь. Любовь – как ясный весенний свет, Бег реки меж камней, Надежда – когда надежды нет, Но люди помнят о ней.