– Да. Передайте Борли и ребятам, что я скоро вернусь. Пока, Марали. – Тёмный клинок, – поправила та, понизив голос. – Никому не говори, как меня зовут. Это секрет! Сара помахала Гаммону и Марали, которые отправились обратно в Дагтаун, чтобы возвестить наступление мира – а потом, разумеется, приступить к несению ночной стражи на городских крышах. – Готова? – спросил Артам. Сара кивнула и полезла в седло, но Артам остановил её. Не успев опомниться, девочка взлетела над людьми, стоящими на Главной улице. Она уцепилась за шею Артама, и тот понёс её над полями и поросшими травой холмами к кромке Глибвудского леса. Они пролетели над обгоревшими развалинами огромного поместья – Сара заметила несколько странных статуй – и понеслись вдоль опушки, мимо ферм, лугов и огороженных пастбищ, а затем повернули на север, в лес, и полетели над деревьями, кроны которых напоминали мягкие зелёные облака. Свежая листва была так красива, что Сара почти забыла об опасностях, которые таились внизу. – Ну вот, – сказал Артам, когда они, нырнув под полог листвы, оказались на маленькой полянке. Он осторожно поставил Сару на землю и прислушался – нет ли поблизости диких дверей, вышедших на охоту? – Мы на месте, – сказал он гордо. – Вот мой замок. 44 Замок Пита Сара не увидела ничего похожего на замок. Тогда Артам указал наверх. Высоко в ветвях девочка разглядела деревянный дом, полускрытый листвой. Верёвочные мостки вели из комнаты в комнату и на соседние деревья. – Вы жили здесь? – с восторгом спросила Сара. – Да. И Ветрокрылы тоже. Артам опустился на четвереньки и принялся разрывать прошлогоднюю листву, словно собака в поисках крота. Листья летели во все стороны. – Ага! – воскликнул он. – Что такое? – Мои дневники. Посмотри. Он разгрёб веточки и гнилые листья и достал что-то, завёрнутое в грязную парусину. Развернув ткань, Артам извлёк тетрадь в кожаном переплёте, протянул её Саре и, сделав обратный кувырок, уселся рядом. В волосах у него запутались травинки и всякий сор. – Вы хотите, чтобы я это прочла? – спросила девочка. Артам не ответил. Он вскочил, влез на дерево и заскакал по мосткам. Сара открыла дневник и принялась читать. Тетрадь была исписана красивым аккуратным почерком. Сара читала стихи о белых берегах и прекрасных зелёных холмах Анниеры, о мореплавании, о замке Ризен на рассвете и на закате, об Эсбене и Нии, об их детях. Она переворачивала страницы, пока не нашла стихотворение о Джаннере – о его задумчивых глазах и крепких руках, о том, как он хорошо работает в поле и как заботится о брате и сестре. Там было сказано, что он очень похож на короля Эсбена… и тут почерк Артама спутался и заскакал. Потянувшись за следующим дневником, девочка услышала шуршание в кустах. Потом раздался самый жуткий звук, какой только можно услышать в Глибвудском лесу: – Му-у! Сара повернулась. Клыкастая корова фыркала и скребла копытом землю, а затем разинула свою ужасную пасть и замычала. С жёлтых клыков капала слюна. Но прежде чем Сара успела закричать, Артам подхватил её и поднял выше верхушек деревьев. – Прости, королева, – сказал он на лету. Артам отнёс девочку обратно в Глибвуд и попросил Шустеров приютить её на ночь. Сам он хотел переночевать в своём замке. – Может быть, я там и останусь, – сказал он. Наевшись горячего овощного рагу, Сара лежала в мягкой, хоть и попахивающей затхлостью постели. Все комнаты «Единственной гостиницы» были заняты, и сквозь стены до неё доносились разговоры. Впервые за девять лет люди беседовали, не боясь Клыков Даня. Но Саре было тревожно. Она непрерывно думала о Джаннере и о грозящей ему опасности, а ещё о своих милых сиротах, которым нужно было как-то жить дальше в мире без Клыков. Если война действительно закончилась, жизнь постепенно войдёт в прежнее русло, и скорбь о погибших родителях накроет их волной. Сара знала это по собственному опыту. Она никогда не страдала от одиночества так, как в ту ночь в Глибвуде, в окружении чужих людей. Казалось, призраки её родителей бродят по улицам. Она мучительно тосковала по дому. В ту ночь, после того как все разговоры смолкли, постояльцы «Единственной гостиницы» долго лежали без сна и гадали, кто это плачет. Джо и Эдди Шустеры обращались с Сарой как с королевой. Когда девочка проснулась, ей подали завтрак в постель. Эдди принесла Саре её плащ (выстиранный и высушенный у очага), и все трое уселись пить чай на веранде. Мимо непрерывной чередой брели скриане, возвращающиеся из форта Ламендрон. – Извините, господа, – сказал какой-то оборванный мужчина, подойдя к крыльцу. Рядом с ним, прихрамывая, шла женщина с тусклыми глазами. – Вы, случайно, детей не видели? – Два года назад мы потеряли дочку Гретталину, – добавила женщина. Сара вскочила, выронив чашку: – Рыжую и кудрявую? Мужчина и женщина изумлённо посмотрели на Сару и молча кивнули. Девочка слетела с крыльца и схватила их за руки: – Гретталина была со мной на Фабрике вилок. Сейчас она в Дагтауне, живая и здоровая! Мужчина рухнул перед Сарой на колени: – Отведи нас к ней. Пожалуйста! Только на полпути в Дагтаун Сара вспомнила, что забыла поблагодарить Шустеров за доброту. Тем временем среди вырвавшихся из заточения скриан разнёсся слух, что девочка по имени Сара Кобблер знает всех дагтаунских сирот. Мужчины и женщины окружили её и засыпали вопросами. Одни печально отходили прочь, а другие ликовали, узнав, что их дети живы. На следующий день рядом с Сарой на пароме, идущем через Блап, стояли родители полутора десятка детей. Она не позволяла себе надеяться, что однажды встретит и своих родных, но когда паром стукнулся о причал, девочка набралась храбрости и тихонько спросила у Портиса, отца Триллианы, не встречал ли он в плену её отца и мать. Он помотал головой и сказал «нет». Портис так радовался скорой встрече с дочерью, что даже не заметил, как помрачнела Сара. Больше она ни у кого не спрашивала. В конце дня Сара привела усталых мужчин и женщин в «Напёрсток и нитки» и стала свидетельницей многих счастливых встреч. К ночи на фабрике кроме Сары и Борли остались всего двадцать шесть детей. Спать они укладывались молча. Конечно, они радовались за своих прежних товарищей, которые воссоединились с родными, но… В ту ночь на фабрике было тихо и грустно. Сара лежала в постели, думая про маму и папу. Надежда, что они ещё живы, упрямо теплилась в её душе, однако Сара изо всех сил старалась загасить эту искру, убеждая себя, что они погибли, и она осталась одна на свете, и нужно привыкнуть к этой мысли. Она бранила себя каждый раз, когда думала о Джаннере Игиби: он тоже ушёл из её жизни. У Марали есть Гаммон. У Джо Шустера – Эдди. Даже у Джаннера, куда бы его ни занесло, есть семья. – Я здесь, королева Сара, – прошептал Борли с соседней койки, словно угадав мысли девочки. – Спасибо, – ответила та. Саре снились родители, и тем болезненней она ощутила их отсутствие, когда проснулась. Готовя с Армулином завтрак для сирот, Сара изображала бодрость, однако не сомневалась, что Борли, который не отходил от неё, прекрасно всё понимает. Его молчаливое присутствие утешало Сару, и после завтрака, когда кухня была прибрана, ей немного полегчало. Девочка подумала, что вовсе не одинока, – во всяком случае, Борли и остальные ещё нуждаются в присмотре. Гаммон будет помогать им, и Армулин тоже, пока его не увлечёт жажда странствий. Они выжили на Фабрике вилок и уцелели на войне. Справятся и теперь. Вечером, когда Сара подметала пол, дверь неожиданно открылась, и в комнату хлынул свет. На пороге стояла женщина, но против солнца Сара не видела её лица. 45 Потерян и найден Сара вздрогнула. Метла со стуком упала на пол. Женщина ахнула и раскинула руки, и девочка неуверенно шагнула к ней. – Это ты! – воскликнула женщина. У Сары сердце готово было выскочить из груди. От радости она утратила дар речи… – Это ты! – повторила женщина. – Борли! – Мама? – робко произнёс Борли за спиной у Сары. Женщина бросилась к мальчику и схватила его на руки. Маленький Борли от потрясения словно онемел. Даже на руках у матери он не сводил глаз с Сары. И тогда последняя искра надежды в душе девочки погасла. Она молча подняла метлу и принялась за уборку, не в силах плакать, не в силах думать, не в силах чувствовать. Борли умолял Сару уйти с ними. – Я буду рада дочке, милая, – сказала мать Борли. – Да и в хозяйстве лишние руки пригодятся. – Не могу. Об остальных ведь тоже нужно позаботиться, – ответила Сара и поцеловала Борли в лоб. – Не грусти, мой генерал. Я приду в гости. – Непременно приходи, – сказала мать Борли. – Мы живём всего в нескольких милях к югу, на окраине Линнардского леса. Чудесная деревушка под названием Стеллен, возле Уорренских низин. Приходи, дорогая.