Гаммон указал мечом на небо: – Лучше мы падём в бою, чем проживём ещё хоть день под властью Нага. Вдалеке закаркали вороны, словно насмехаясь над ним. Хранительница вновь улыбнулась: – Это окончательное решение? – Да, – ответил Гаммон. Марали почувствовала, что названый отец крепче стиснул её руку, сам того не заметив. – А твои люди? – спросила женщина, повысив голос, и указала белой рукой на стоящх за спиной Гаммона дагтаунцев. – Они так же глупы, как и ты? Послушайте! Вы все хотите умереть? Здесь? Сейчас? Ещё не поздно. Вы получите новые имена – и небывалую силу. Наг милостиво протягивает вам руку. Идите к нам – и вы тоже споёте песнь древних камней и станете моими детьми. Разве этот жалкий город стоит того, чтобы за него умереть? Собравшиеся на рынке люди неуверенно переминались с ноги на ногу. Марали знала, что Клакстон отсылал пленников к Клыкам. Она кое-что слышала об этой женщине, владеющей необыкновенным волшебством. Девочка заметила, что Артам Ветрокрыл, весь дрожа, старательно смотрит в сторону. Что-то плюхнулось в воду справа от Марали. Она обернулась и увидела стоящего рядом с Сарой маленького мальчика. – Уплывай отсюда! – закричал он, выхватил вилку у соседа и метнул её сколько хватило сил. – Мы будем сражаться за королеву Сару! – Милый мальчик, – ласково пропела Хранительница камней, – несомненно, королева, которой ты служишь, предпочтёт, чтобы ты дожил до рассвета, а не умер под мечом Серого Клыка. – Придержи язык! – крикнул Гаммон. – Я не стану слушать твои уговоры, и эти храбрые люди тоже. Сила, о которой ты говоришь, принадлежит Создателю. Мы предпочтём бросить вызов тебе, а не ему! А теперь уплывай, иначе Эррол одной стрелой отправит тебя на дно реки Блап. Эррол прицелился. Хранительница камней перестала улыбаться. Надвинув капюшон, она подала знак Клыкам и сказала: – Как хотите. Лодка развернулась и скрылась в темноте. Вороны вновь закаркали, и многие дагтаунцы невольно представили, как птицы пируют на побоище. Гаммон сунул меч в ножны и гневно зашагал прочь от причала. Вскочив на бочонок, он крикнул: – Мы ещё увидим рассвет, скриане! А если нет – значит, сойдём в могилу, благословлённые Создателем, и улицы Дагтауна будут залиты кровью свободы! Наши потомки сложат песни об этой ночи! Люди откликнулись неуверенным «ура». Бард Армулин заиграл задушевный анниерский мотив «Холм и долина, конь и клинок». Закончив, он воскликнул: – Клыки уроды! Толпа отозвалась нервым смехом. Марали подумала: Гаммон произнёс отличную речь, а Армулин здорово сыграл, но людям по-прежнему страшно. – Что будем делать? – спросила она. Гаммон надел маску Пламенеющего меча: – Сначала зажжём огни на всех сторожевых башнях. Чем светлее, тем проще драться. А потом будем точить оружие и ждать. 41 Артам рассказывает сказку Сара сидела на земле вместе с Артамом и бардом Армулином. Сироты, большей частью полусонные, собрались вокруг, словно настало время для вечерней сказки. Так оно, в общем, и было. Бард Армулин, казалось, помолодел на десять лет в присутствии Артама Ветрокрыла; он сидел перед ним и засыпал его вопросами о Сияющем Острове. Артам с улыбкой отвечал. Сара выразительно посмотрела на Марали и украдкой указала на Артама, как бы говоря «Ну ничего себе!». Это был тот самый Артам, которого так недоставало Саре. Когда он впервые появился на Фабрике вилок, то смотрел ласково и смело, а говорил звучно и уверенно. Он был красив, даже несмотря на пальцы-когти. Но потом Артам надолго оказался в плену кошмара… «Как хорошо, что он опомнился!» Сара подвинулась, давая место Марали. Они сидели в алом свете горящего на сторожевой башне огня и слушали. – Да-да, – говорил Артам, – там есть и горы – в основном, ближе к середине острова. А к морю спускаются холмы, похожие на зелёные подушки. – А горы зимой покрыты снегом, как сказано в «Легенде об Эремунде Храбром»? – Да. А когда на закате их озаряет солнце, они краснеют как стыдливые девушки. – Расскажи мне про ваши города. Их много? В легендах в основном говорится о Ризене. – Наши города безупречны. – Это как? – Сейчас объясню. Представь, что ты идёшь по тропе где-нибудь в глуши. У тебя с собой палка и мешок, и после нескольких часов бодрого хода ты думаешь: «Эх, съесть бы сейчас миску тушёной карпусты». Поселения на Анниере так здорово расположены, что стоит тебе об этом подумать – как ты поднимаешься на холм и видишь внизу, в долине, деревушку. Из труб идёт дымок, и пахнет сеном. Ты заходишь и, напившись из деревенского родника – в каждой деревне есть родник для путников, – поворачиваешься и замечаешь маленькую таверну или гостиницу, скорее всего по соседству с портняжной мастерской или книжным магазинчиком… – У вас есть книжные магазинчики? – В каждой деревне. Это обязательно. Армулин вздохнул. – И ты заходишь в таверну и оставляешь посох у двери, а после того, как выпьешь чего-нибудь согревающего, хозяин поднесёт тебе полную миску тушёной карпусты. – Но откуда ему знать? – На Анниере всегда знают, чего ты хочешь. Армулин взглянул на Артама с сомнением, но тот невозмутимо продолжил: – Мы не волшебники. Просто это земля такая. Когда человек странствует по Анниере, сами холмы, листья, солнечный свет, утренняя прохлада, запах трав – а может быть, ростки карпусты на полях, – короче говоря, всё вместе внушает ему определённые желания, которые в должное время исполнятся. – В жизни не слышал о тушёной карпусте, но не отказался бы попробовать, – сказал Армулин. – Но, значит, хозяину таверны тоже нужно проснуться в то самое утро, думая о тушёной карпусте? – Да. Конечно, в наших тавернах готовят не только карпусту. И не все путники хотят одного и того же. Но когда человек входит в дом, хозяин обычно с первого взгляда может понять, чего ему нужно. Жители Сияющего Острова стараются вникнуть в то, каким сотворён мир. А ещё они стараются вникнуть в то, какой сотворена душа. Поэтому они ведут себя друг с другом так, как задумал Создатель. – Значит, на Анниере то, чего ты хочешь, совпадает с тем, что тебе нужно, – заключил Армулин. – Именно. Так Создатель и замыслил с самого начала, – ответил Артам. – Конечно, не всегда жизнь на острове безоблачна, но в целом у жителей Анниеры всё идёт неплохо. Если бы королевство не раскололось в Первую эпоху из-за Изгнанника Виля, думаю, так до сих пор жил бы весь мир. Как говорится, «если погода испортилась, виноват Изгнанник Виль». Изгнанник Виль, Изгнанник Виль! Через плечо тебе глядит, Вгоняет в дрожь, сопит, пыхтит, На подоконнике сидит, Смеясь во тьме ночной, — пропел Армулин. Борли вздрогнул и придвинулся ближе к Саре. – Давно уже я не слышал этого стишка, – сказал Артам. – Значит, Изгнанник Виль тоже не выдумка? – спросил Армулин, качая головой. – Ну надо же. Мир гораздо ужаснее и прекраснее, чем мне казалось. Эта песенка сидит у меня в голове с тех пор, как я поступил в музыкальную академию. «Лишь тот, кто мёртв и погребён, в ночи найдёт покой. Изгнанник Виль, Изгнанник Виль!» Борли снова вздрогнул – и бард тоже. – Удивительно, что ты её знаешь, – сказал Артам. – О-о, я знаю про Анниеру всё, – у Армулина блеснули глаза, и он вдруг стал похож на ребёнка. – Ну, всё, что можно знать из книг. Я мечтал о ней с детства. Родители часто рассказывали мне об Анниере. А когда я познакомился с анниерскими песнями, то посвятил жизнь тому, чтобы их не забывали здесь, в Скри. Особенно после Великой войны. Казалось, эти песни пробуждали в скрианах надежду. А Клыки их просто ненавидят… – Армулин задумался на мгновение и спросил: – А после тушёной карпусты мне можно будет переночевать в деревенской таверне? – Ну что ты, ведь ещё только полдень. Ты расплачиваешься с хозяином и шагаешь дальше, вдоль зелёных полей, где растёт картупель и цветут помпидоры. Карта не нужна – дорожные столбы не позволяют сбиться с пути, а когда ты задумаешься об ужине – появится следующая деревня. Там тоже есть родник, книжный магазинчик и таверна. И может быть, какой-нибудь фермер пригласит тебя переночевать.